Виктор Вавич (Книга 2)
Шрифт:
Глядел на тротуары, далеко вперед. Моросило. Андрей Степанович насупил поля шляпы.
– А этот идиот, - шептал Андрей Степанович про сына, - как жилец, квартирант какой-то, - и до слез обидно было, чего сын не выскочил и не побежал - "я в одну, он в другую сторону". А эта с ума сходит.
– Направо!
– зло заорал Андрей Степанович на извозчика. Кое-кто с тротуара оглянулся. Тиктин насупил брови. Глянул на часы. Половина пятого. В шесть у генерала Миллера, у генерал-губернатора и командующего войсками
"Значит, в половине шестого надо быть в Думе. Даже раньше. Я этот вопрос поставил, - крепко выговаривал в уме Тиктин и в такт словам поматывал головой, - и пускай ерунда, но мы обязаны исчерпать все законные возможности. И тогда - руки развязаны".
Андрей Степанович тряхнул головой и смело глянул в верха домов.
– Стой! Куда! Объезжай!
Извозчик осадил. Смолкла трескотня колес, стал слышен мутный гомон. Не пропускали мимо Соборной площади. Андрей Степанович приподнялся. В сером свете, через туман, он видел - в сером вся площадь.
– Куда прикажете?
– обернулся извозчик и тихим голосом добавил: Кавалерия стоит на площади.
– Объезжай по Садовой.
"Куда я еду?" - Андрей Степанович отдернулся назад и сдвинул брови и вдруг крикнул извозчику:
– На Дворянскую!
"У ней только, у Танечки этой, спросить. А то ведь бессмыслица..." - и Андрей Степанович поднял плечи. С поднятыми плечами он вошел в парадную. "Только разве здесь, если вообще есть смысл".
"Даже комично" - он почти улыбался, когда звонил к Танечке в дверь.
– Простите, Бога ради! Здравствуйте, - Андрей Степанович улыбался в передней.
– Я, понимаете...
Танечка не пускала руки Андрея Степановича, отстранилась назад и пристальным взглядом секунду рассматривала лицо Тиктина. Андрей Степанович осекся и растерянно глядел, что это она? И вдруг сильно потянула его к себе, обхватила свободной рукой за шею и крепко поцеловала в щеку над ухом. Пустила руку. Андрей Степанович подымал и опускал брови.
– Ну, раздевайтесь!
– сердито сказала Таня. Потом улыбнулась вниз и ушла в двери.
Андрей Степанович остался один. Он секунду стоял с палкой на отлете.
– Сюда идите, сюда!
– звала Таня из гостиной. Андрей Степанович встрепенулся, заторопился. Таня сидела в углу дивана, поджав ноги.
– Сюда!
– она похлопала по сиденью рядом, как звала собачку.
– Сюда!
А глаза были серьезные, строгие. Таня поежилась плечами. Тиктин сел.
– Вы простите, - Тиктин полез в карман. Таня следила строгими глазами за рукой.
– Вот какой случай, - Тиктин достал свежий платок.
– Надя приходила...
– Ну? Успокоилась старуха? То есть Анна Григорьевна, я говорю, - и Таня уставилась на Тиктина.
– Да дело в том, - Тиктин обтер бороду, пожал плечами, - через полчаса удрала. Таня кивнула головой.
– И Анна
– Ну... и вообще...
– Тиктин посмотрел в колени.
– Да хоть наврала бы чего-нибудь, нельзя же так! Анне Григорьевне не пятнадцать лет...
– Тиктин попробовал нахмуриться и с напором глянуть на Таню. Но Таня все так же пристально глядела в зрачки Тиктину, чуть сдвинув брови.
– Ну?
– Так вот послала меня искать. Я вот к вам. Таня все глядела.
– А у меня вот, черт возьми, - через час надо быть у генерал-губернатора. По поводу избиения.
Тиктин увидал, как дернулась вверх губа у Тани, и все красней, красней делалось лицо.
– Мы, то есть Дума, - Тиктин заговорил солидно, твердо, глядел в угол, - предложим объяснить нам...
Андрей Степанович почувствовал взгляд ярый, накаленный и глянул.
– И камнем, камнем, - Таня заносила кулак, зажатый в комок, - камнем, - шепотом выворачивали губы слова, - кирпичом каким-нибудь в темя... в лысину самую, - и дрогнул кулак, - раз!
Андрей Степанович откинулся назад, глядел, как поднялась губа, как сдавались белые зубы, и чувствовал - сверху надвигается взгляд - и силился не попятиться. На миг почудилось, что опустела голова и больше не придут слова. Он с испугом ловил последние, простые же какие-нибудь, еще здесь!
– Это...
– сказал Андрей Степанович и обрадовался, - это, - тверже повторил Тиктин, - не дело...
– он нахмурился в пол, - депутации.
– А если б сыну вашему выхлестали глаза, - Таня крепко скрестила руки на груди, - или голову бы размозжили...
– Вопрос тут не о моем сыне...
– начал хмуро Тиктин.
– Да, да! Обо всех!
– крикнула Таня.
– Что просто топчут конями, Таня вскочила, - и бьют, - Таня резанула рукой в воздухе, - нагайками со свинцом, да! Безоружных людей!
– Да кто же это защищает?
– Тиктин поднялся.
– Ваших детей!
– крикнула в лицо Таня.
– Опять вы...
– Да! А не китайцев!
– кричала Таня.
– Сто китайцев месяц еще назад! На кол посадили! Что? Не знали? Я читала. Простите.
– Таня вышла.
Тиктин смотрел в дверь.
– Не вижу логики, - громко сказал он в пустой гостиной.
– Эх, черт! Что я делаю!
– Тиктин с досадливой гримасой вытянул часы.
Старуха спешно прошлепала на звонок в переднюю.
Дорогой заглядывала в двери на Тиктина злыми глазами.
– Я! Я! Пустите, - слышал Тиктин из-за дверей женский голос. Он весь подался вперед. Надя быстро вскочила в дверь.
– Ну вот, - говорила Надя из передней и раздраженно рванула вниз руку.
– Правда, значит, ты сказал этому болвану, чтоб искал? Да?
– говорила Надя с порога.
– Еле отвязалась! Идиотство какое!