Виктор! Виктор! Свободное падение
Шрифт:
Со своей догадкой Грибанов попал, что называется, в яблочко. На следующий день информатор сообщил, что Вегардсона вызвали на допрос; более того, многое указывает на то, что контрразведка арестовала его. Старый опытный лис Вегардсон в последнее время ослабил бдительность, например, лично общался со своими агентами. Видимо, контрразведка держала его в поле зрения с момента высылки Докудовского и Вопиловского, потому что именно он активно поставлял им информацию об истребителе F-16. Грибанову оставалось утешаться лишь тем, что и Вегардсон не был посвящен в подробности его задания, хотя он не мог не догадаться, что речь идет о мачтах на Фрейе.
— Не тревожьтесь, — успокоил его информатор. — Вегардсон надежен и изворотлив, он не расколется.
— Будем надеяться. Но наше с вами общение заканчиваем. Звонить мне больше не надо.
Эта беседа состоялась в среду, 24 февраля. Вечером того же дня Грибанов имел третий сеанс связи с лодкой. Здесь новости были обнадеживающими. И более профессиональные, не преминул отметить Грибанов. Операция «Шквальный ветер» начнется в четверг, и лодка сможет выйти на связь только по окончании перехода. Когда? — уточнил Грибанов. В субботу, когда точно — не известно. Начиная с восьми утра он должен ждать у приемника сигнала. Он сам уже добрался до места? Нет, но может гарантировать, что будет там заблаговременно.
Утром он взял напрокат автомобиль на имя Эйнара Стигена, расплатился в отеле и отправился на Фрейю. После восьмичасовой поездки — несколько раз он останавливался полюбоваться природой — он около шести вечера добрался до Титрана. Хотя он уже видел фотографии и изучил карту, западная оконечность Фрейи ошеломила его. И он подумал, что впервые — отпуска на Черном море не в счет — он стоит на берегу океана?. Он задохнулся от соленого воздуха, одновременно блаженно и боязненно. Как люди умудряются жить на таком ветрище год за годом?
Когда он спросил хозяйку о силе ветра, она ответила, что сегодня тихо, а обычно в это время года дует куда сильней. Энергия ветра, тут же вспомнил он. Может, и правда в этом что-то есть. Подъезжая к Титрану, он видел мачты: три по левую сторону дороги, а четвертая справа, километрах в двух к северу. Хозяйка проводила его к дому, где ему предстояло жить: белая рыбацкая хижина, в которой теперь только летом квартируют отдыхающие. Дом стоял в Хамбюргланде, пустоши в западной части острова, где еще расположены магазин и крабовая фабрика, и он восхитился видом на море и маяк. Но содрогнулся при виде того, как волны налетают на прибрежные камни, вздымая фонтаны пены. Море — не его стихия.
Хамбюргланд. Вроде как раз здесь находится радиостанция для нефтяных платформ? Хозяйка ответила, что, по ее мнению это пока только разговоры, она здесь никаких радиостанций не видела. А мачты — это что такое?
— Мачты? Кажется, меряют силу ветра.
Грибанов быстро обнаружил, что островитяне пользуются неизвестным ему вариантом трендского диалекта, и он напрягался изо всех сил, чтоб понять ее разъяснения относительно ведения хозяйства и подробностей местной жизни. Обычно отдыхающие готовят сами. Но он может питаться в кафе напротив. Если ему захочется порыбачить, в сарае лежит лодка. Грибанов тут же заверил хозяйку, что приехал сюда не отдыхать, а работать, он геолог. Выдав ему комплект постельного белья, хозяйка ретировалась, и он остался один.
Когда он проснулся в пятницу, погода была такая же, и он отправился в кафе перекусить. Пышнотелая дама лет шестидесяти подала кофе и свежие булочки, но обсуждать с ней проблему мачт Грибанов счел делом ненужным. Лучше потратить день на то, чтоб самому все обследовать. Никого не удивит, что геолог рыщет по окрестностям. На всякий случай он и официантке тоже сообщил, что приехал сюда работать, выполняет поручение Института геологии. Не надо без дела вынуждать народ строить нелепые догадки. Позавтракав, он вернулся домой, сунул аппарат в свежекупленный рюкзак и переоделся в зеленую куртку, на его взгляд, вполне походного вида. Сел в машину и поехал на восток. Если верить Ествику, подъезда к мачтам нет, поэтому он остановил машину на шоссе, примерно на том же месте, что и норвежец полтора месяца назад. Снег, через который с таким трудом пробивался Ествик, размело, но вереск был мокрым, и Грибанов порадовался, что он в резиновых сапогах.
Взобравшись на гребень и подойдя к мачтовому треугольнику, он повторил опыт своего предшественника. Юго-западный ветер пробирал до костей, Грибанов в секунду окоченел и вынужден был отвернуть лицо, чтоб вздохнуть. Между делом он, не выходя из роли, подобрал с земли несколько камешков и сунул их в рюкзак. Некоторые представления о геологии Грибанов имел: будучи в Новосибирском Академгородке, он в числе прочих прослушал курс лекций по минералогии и кристаллографии. Хотя в основном от этого рассадника гениев у него остались совершенно иные воспоминания — именно там он встретил свою Ларису Иванову. Он с первого взгляда влюбился в красивую химичку из Горького, и они вместе вернулись в Москву. Лариса работала в университете, а он учил языки и завязал сотрудничество с органами. С его разносторонними знаниями это оказался идеальный выбор. Волков обещал, что после выполнения этого задания он получит следующее звание — со всеми вытекающими приятными следствиями.
Подойдя вплотную к мачтам, он испытал легкое разочарование. Никого не видно ни снаружи, ни в бараке. Он тоже услышал шум внутри и увидел мощные кабели — значит, между мачтами и аппаратом в бараке существует связь. Вопрос в том, откуда куда поступают сигналы? Как и Ествик, он обнаружил ветромеры только на одной мачте. Он кое-что понимал в радиотехнике, к тому же специалисты расписали, какое оборудование нужно искать — антенны на мачтах, предназначенные для передачи сигналов на сверхнизких частотах. Это могут быть совсем маленькие жучки, которые трудно разглядеть с земли. По снимкам Ествика они ничего точно сказать не могут. К тому же, скорей всего, новая навигационная система включает в себя компоненты, неизвестные советским специалистам; возможно, они спрятаны в мачтах в виде незаизолированных кабелей. Тут специалист экстракласса запутается, что есть что. Поэтому на выручку должно прийти радиоэлектронное оборудование подводной лодки.
Ходя вокруг кругами, он сфотографировал часть за частью все мачты с помощью купленного в Трондхейме телевика. Он все время озирался по сторонам, но, кроме нескольких птиц, никого не заметил.
Если это действительно закамуфлированная навигационная станция, то ее чертовски здорово замаскировали, подумал он. Классная работа, не хуже «Шквального ветра». Интересно, а название придумали случайно? Или имея в виду его маету на Титране?
Постукивая от холода зубами, он бегом вернулся в машину и включил двигатель и печку. Потом закурил и снова почувствовал себя человеком — ветер каким-то пагубным образом действовал на его мыслительные способности. С таким недругом ему еще не приходилось схватываться. Посидев в машине, прислушиваясь к ветру, он пришел в себя.
Вообще «хонда» ему очень нравилась, жаль, эту марку нельзя купить в Москве.
Минут через десять он тронул машину с места, сначала поехал дальше вперед, но у Бюствика развернулся и стал возвращаться. Добравшись до развилки, он повернул на север, по дороге на Хьервогсюнд. Четвертая мачта неуклонно приближалась, но он чувствовал, что и здесь придется пройтись пешком. Невдалеке от маленького строения у пролива в сторону отходила тропинка, он припарковался и вылез из машины По дороге сюда он тоже никого не встретил. Ландшафт пересеченный, но открытый, отовсюду видно полоску моря на севере. Завтра решающий день, ему придется сочетать в своем лице впередсмотрящего и сигнальщика. Если все пойдет как задумано, он вернется в Трондхейм завтра вечером, самое позднее — послезавтра утром. И тогда еще поспеет в Осло вовремя — чтобы влиться в состав лыжной команды до ее отъезда. Сосед по комнате, Анатолий Литвинов, умрет от хохота, когда услышит, что вместо интереснейших соревнований физиотерапевт провалялся две недели в посольской больничке с высоченной температурой. Кстати, Литвинов может попридержать язык. Осталось всего два дня соревнований, и пока Союз не блещет: всего одна золотая медаль, да и ту разделили с Норвегией.