Виктор
Шрифт:
– Спасибо тебе, хорошая девочка, – произнёс он, насытившись. – Прощай.
Поднявшись на ноги, он нежно поцеловал корову в морду. В тот момент для Виктора она была самым близким существом во Вселенной.
Наконец, Виктор ступил на землю Лиможа. Выглядел он – краше в гроб кладут: худой, оборванный, грязный, обросший, с взбитыми колтуном волосами, он был похож на лешего или домового. Виктор брёл по городским улицам, сходя с ума от запахов кофе, свежего хлеба, еды… Еда сводила его с ума, но он твёрдо решил найти сначала священника, а уж потом…
Современный центр Лиможа с шумными торговыми улицами вырос на месте аббатства
Церкви Сен-Мишель-де-лион, расположенной в современном центре города на улице Адриен-Дюбуше, удалось избежать подобной участи. Более того, она стала одной из основных достопримечательностей Лиможа. Своё название церковь получила благодаря двум гранитным львам, охраняющим вход в башню, которую венчал шпиль с медным шаром. Внутреннее пространство церкви сохранило её первоначальную прямоугольную форму, а её окна были украшены витражами XV века. Знаменита она ещё и тем, что в ней хранятся реликвии святого Марсьяля.
Но Виктору было не до этих тонкостей. Его интересовал только отец Филипп.
– Его нет, – нехотя бросил Виктору служка.
– Мне он очень нужен по важному делу, месье, – попытался объяснить Виктор, но тот не стал слушать жалкого бродягу. Да и кто стал бы с ним разговаривать?
Выйдя из церкви, Виктор решил искать помощи у такого же оборванца, как и он сам. На паперти дежурили несколько нищих. Один бродяга, совсем ещё мальчик, стоял чуть поодаль и уплетал сухой хлеб.
– Хочешь заработать? – спросил его Виктор, доставая из кармана серебряную монету.
– Смотря что вы хотите взамен, – глаза беспризорника оживились.
– Отведи меня к дому отца Филиппа, и деньги твои.
– Без проблем.
Отец Филипп жил в большом, красивом доме всего в нескольких кварталах от церкви, на улице Бушери. В средние века на ней были расположены мясные лавки, но к 19 веку она стала довольно престижным районом. Наверно только усталость, голод и предвкушение финиша этого утомительного пути заставили Виктора постучать в дверь. Открыл слуга, надменный, как самовар.
– Держи, – сунул он Виктору медяк, приняв его за попрошайку.
– Мне нужен отец Филипп, – сказал Виктор, возвращая слуге деньги.
– Что? – опешил тот.
– Мне нужен отец Филипп по очень важному делу, – повторил Виктор.
– А папа римский тебе случайно не нужен?
Он собирался захлопнуть дверь, но Виктор вставил в щель носок ботинка.
– Что ты себе позволяешь! – завопил слуга.
Рванув дверь, Виктор схватил его за горло и медленно произнёс, чеканя каждое слово:
– Иди и доложи отцу Филиппу, что его хочет видеть человек, которому есть что сказать о смерти отца Бертрана, или ты будешь следующим трупом. Тебе всё ясно?
– Но как я о вас доложу? – испуганно пролепетал тот, увидев в глазах Виктора, что тот не шутит.
– Моё имя – Леон Бержье.
– Одну минуту, месье.
Услышав имя предполагаемого убийцы, слуга окончательно растерялся.
Он вернулся минут через пять.
– Отец Филипп примет вас, прошу за мной.
Они пошли
– Присаживайтесь, – предложил он Виктору обитый бархатом стул.
– Я постою. Боюсь испортить вашу мебель.
– Не стоит беспокоиться о таких пустяках.
Виктор сел.
– Если я правильно понял, вы и есть тот человек, которого подозревают в убийстве священника?
– Вы правы, святой отец. Отец Бертран умер у меня на руках. Он сам отдал мне деньги, они до сих пор у меня, и попросил найти вас.
– Да? И для чего?
– Он просил передать, чтобы вы помолились за упокой его души.
– Это меняет дело, – лицо отца Филиппа стало серьёзным. Сделаем так. Я предоставлю вам еду, одежду и кров, а потом, когда вы отдохнёте, вы ответите на наши вопросы.
Ранним утром следующего дня Виктор вновь был приглашён в кабинет отца Филиппа. Кроме священника там было трое мужчин в монашеском одеянии. Также в кабинете появилась ширма, которая кого-то скрывала от Виктора, а, возможно, и от других членов этого совета.
– Да вас не узнать, сын мой! – воскликнул отец Филипп, когда Виктор вошёл в кабинет.
И действительно в Викторе было трудно узнать того бродягу, который практически силой вломился вчера в дом священника. На этот раз Виктор был выбрит, подстрижен, накормлен и вымыт. Правда, он немного не выспался, но это уже были пустяки.
Допрос продолжался несколько часов без перерыва. Сначала Виктора заставили раза три повторить свой рассказ обо всём, что было связано с убийством отца Бертрана. Затем они долго и въедливо расспрашивали Виктора обо всех мельчайших подробностях. Вопросы сыпались один за другим. И, несмотря на благожелательный тон допрашивающих, Виктор понимал, что усомнись они хоть на миг в его словах, и доброжелательная беседа враз превратится в допрос с пристрастием в стиле старой доброй инквизиции. Поэтому он старался не врать, быть искренним и доброжелательным. Правда, он нашёл в себе мужество отказаться назвать своё истинное имя и имя Джеймса, но дознаватели не особенно и настаивали. Наконец, любопытство священников было удовлетворено. В кабинете наступила тишина, длившаяся несколько минут. Её прервал заговоривший вдруг человек за ширмой. Во время допроса он не проронил ни звука.
– Благодарю вас, месье Бержье, – сказал он приятным мужским голосом, – вы оказали нам неоценимую услугу, и можете поверить, добро мы помним так же хорошо, как и зло. Мы снимем с вас обвинение в убийстве. Правда, официальным убийцей останется Леон Бержье. Не стоит подрывать авторитет полиции у населения. Надеюсь, у вас в запасе есть ещё пара имён?
– Разумеется, сударь. Об этом не стоит волноваться.
– И так, полицию мы берём на себя. Что же касается ваших врагов, которые, убив одного из нас, теперь стали и нашими врагами, то для принятия мер потребуется какое-то время. Но мы сможем сопроводить вас в Париж. Дело в том, что через два дня наш епископ едет туда по делам. Мы включим вас в его свиту. А пока вам придётся погостить у нас. Надеюсь, вас это не стеснит?