Виктор
Шрифт:
Я рискну; я слишком любопытна для своего же блага.
Пробираясь вдоль стены, иду по следам, ведущим в мою спальню. Лучше бы он не рылся в ящике с моими трусиками, как извращенец, которым его знаю.
Поворачивая за угол, вижу Виктора, который отдыхает на моей кровати, скрестив лодыжки и заложив руки за голову. Грязные ботинки на моих красивых белых атласных простынях. Я поднимаю нож, когда он поворачивается ко мне, и усмехается: — Привет, куколка. Я ждал тебя.
— Как ты сюда попал? — мое сердце учащенно бьется. Я стараюсь не думать о
Наши взгляды снова встречаются. Мои глаза сужаются, когда он ухмыляется; как будто может прочитать меня.
— Имеет ли значение, как я сюда попал или важнее зачем? — задается он вопросом.
Я сглатываю.
— И то, и другое, — отвечаю дрожащим голосом.
— Проникнуть сюда легко, — он пожимает плечами. — А зачем? Это действительно важный вопрос, не так ли?
Я закатываю глаза.
— Не говори загадками. Зачем ты здесь?
Он снимает пиджак, белая рубашка прилипает к груди в тех местах, куда попал дождь. Перестань пялиться, ругаю себя.
— Я здесь, потому что не могу оставаться в стороне, хотя в твоих жилах течет кровь Коскович, — он качает головой, цокая языком.
Я делаю шаг назад, и он движется ко мне, но с силой бьюсь о дверной косяк, на мгновение выбивая из себя воздух.
Он сжимает в кулаке мои волосы, откидывая их назад, чтобы я посмотрела на него. Облизываю губы, и его взгляд останавливается на этом жесте. Он хватает мою руку с зажатым в ней ножом и прижимает ее к стене, его тело удерживает меня, когда нож падает из моей хватки.
Сейчас я дрожу совсем по другой причине.
— О чем ты задумалась, куколка? Ты вся раскраснелась, — он улыбается, как волк, который только что нашел свою добычу. Я хмурю брови. Мне это нравится? Почему я возбужаюсь?
— Не о тебе, — говорю хриплым шепотом, ложь слетает с моих губ.
Он наклоняется и целует меня в подбородок; это так легко, что я бы не заметила, если бы моя кожа не была чувствительна к его прикосновениям.
— Ты когда-нибудь поддавалась своим желаниям? Отпускала контроль? Отдавала его кому-то другому? — шепчет он мне на ухо.
Пожалуйста, не прикасайся ко мне и не смотри, как сильно я наслаждаюсь этим.
Но всего этого слишком много. Я никогда не поддавалась своим желаниям, но к черту это. Я знаю, что однажды это случится. Он заставляет меня чувствовать то, о существовании чего никогда не думала. Я ненавижу то, что он понимает это.
Виктор ухмыляется, как будто знает мои мысли. Самодовольный ублюдок. Его рука скользит вверх по моим леггинсам и нежно массирует мой клитор круговыми движениями. Мои глаза закрываются от ощущений, пронизывающих меня. Он нажимает, и я не могу удержаться от того, чтобы не двигаться ему навстречу, опираясь свободной рукой на его грудь.
Он отпускает мою руку через несколько
Это буква "V’ на мышцах? Я никогда раньше не видела этого в реальной жизни. Его одежда на заказ не передавала всей красоты.
Во рту пересыхает. Могу ли я действительно это сделать?
— Чего ты ждешь, куколка? — его хриплый голос обволакивает меня, и я чувствую, что мои трусики намокают, мне нужно их снять. Он расстегивает ремень, отступает, снимая остальную одежду, и кивает в мою сторону. — Раздевайся, становись на колени и ползи ко мне.
По какой-то причине я подчиняюсь. Мне никогда не нравилось, когда мне указывали, что делать, но его голос. Властный тон… Прямо сейчас я бы сделала что угодно.
Он снимает брюки и боксеры. Я не могу удержаться от того, чтобы у меня не отвисла челюсть.
Мои глаза блуждают по божественной фигуре, прежде чем я медленно подползаю к нему, пока мой рот не оказывается близко к члену, а его пальцы хватают за волосы. Я смотрю на него широко раскрытыми глазами. Следовало бы догадаться, что он хорош, пирсинг тянется по всему его члену.
— Что это? — удивленно спрашиваю я.
— Это лестница Иакова, куколка. Думаешь, ты сможешь взять меня полностью? — усмехается он, словно чувствуя мое смятение. Я облизываю его длину от основания до кончика, мой язык пробегает по каждой выпуклости.
— Легко, ты не такой большой, — бормочу я, но, как только пытаюсь засунуть его в рот, мне удается сделать это наполовину, доказывая, что ошибалась.
Его рука сжимает мои волосы и толкает меня дальше, заставляя давиться. Я смотрю на него сквозь ресницы, глаза слезятся, когда он задевает заднюю стенку горла. Каждый из шариков пирсинга касается моего языка.
Чем больше сосу, тем громче он стонет, и мне нравятся звуки, которые он издает. Солоноватый вкус предэякулята взрывается на языке, и я медленно посасываю, пока не достигаю его кончика, и он выходит из моего рта. Он хватает меня за руку и дергает вверх, мои ноги отрываются от пола.
Он откидывается на спинку моей кровати, притягивая меня к себе и хватает за ноги, разводя их по обе стороны от своих бедер, так что я оказываюсь на нем верхом.
— У тебя идеальные сиськи, — стонет он, массируя их.
Мысли нахлынули на меня о том, кто он и как сильно ненавидит мою семью, поэтому я наклоняюсь и хватаю рукоять перочинного ножа из-под подушки, который держала там с тех пор, как он последний раз заходил сюда, и подношу к его горлу. Он улыбается, но я колеблюсь.
— О, тебе нравится жесткие игры, — он переворачивает меня и устраивается между моих ног, удерживая мои руки над головой. Нож со звоном падает на пол.
Виктор прижимается к моей киске, пока пытаюсь двигаться. Он с силой входит в меня, и я вскрикиваю.