Вильгельм I и нормандское завоевание Англии
Шрифт:
Новый король оставался в Нормандии до декабря. Возможно, это было самое счастливое время в его жизни. Приученный с детства к бережливости, он в течение нескольких месяцев расточал богатства. Посещая монастыри, в благодарность за победу он раздавал им награбленные сокровища. Великолепные дары он отправил и в Рим, в том числе — вместо знамени Св. Петра — флаг Гарольда, на котором золотой нитью было вышито изображение воина. Есть сведения о том, что многие церкви Франции, Аквитании, Бургундии и Оверни получили золотые и украшенные драгоценными камнями кресты, золотые чаши, кружева с золотой нитью и богатое церковное облачение. Большая часть даров, несомненно, досталась нормандским церквям, а когда Вильгельм устроил на Пасху в Фекане придворный прием, который своим присутствием удостоили иноземные гости, он просто ослепил всех непривычными богатством и пышностью. Однако наибольшее любопытство возбудили, очевидно, английские пленники — эти длинноволосые аристократы казались даже красивее девушек.
Накануне Нормандского завоевания в числе тех, кто осуждал некоторую женоподобность англичан, был Вульфстан, епископ Вустерский, монах, родившийся еще в начале XI столетия и канонизированный папой Иннокентием II в 1203 г. По словам его биографа Колмана, епископ, посетив в 1066 г. Нортумбрию
Бедствие, постигшее Англию, давало богатую пищу морализаторству. Однако те, кто с осуждением говорит о пороках и вырождении нации, обычно не способны ни видеть события в исторической перспективе, ни здраво рассуждать. Длинные волосы, вероятно, носили и воины-викинги. Кроме того, сами нормандцы, оказавшись в Англии, вскоре переняли местные обычаи и подвергались не меньшему осуждению, хотя, по всей видимости, сражались ничуть не хуже. Гораздо уместнее было бы сказать, что вследствие мира, установившегося в королевстве в 1016 г., англичане отвыкли от войны, а после битвы при Гастингсе у них просто не осталось вождя, способного возглавить сопротивление. Тем не менее, хотя нормандцы и оккупировали Англию, в период между 1066 и 1071 гг. их ожидали суровые испытания, а подчас и серьезные опасности. Вильгельм был готов к мятежам, поэтому назначал эрлами и кастелянами людей, способных вселить страх в непокорное население.
В последние годы среди историков принято считать несколько неадекватными доминировавшие ранее воззрения об исключительной жестокости Нормандского завоевания. Ныне входит в моду точка зрения, будто это была всего лишь смена одной династии другой с несколькими неприятными, но временными политическими последствиями. Английское сопротивление сводится к минимуму, и даже само существование национального самосознания в ту эпоху подвергается сомнению. Спустя продолжительное время исторические перемены часто кажутся неизбежными или незначительными, однако тот, кто прочитает хроники современников тех событий, никогда не согласится с таким мнением, весьма далеким от истины. В течение нескольких лет после 1066 г. в Англии царил беспорядок. И победители, и побежденные прекрасно осознавали свою национальную принадлежность. Конечно, и в самой Англии существовали межнациональные различия, но они не идут ни в какое сравнение с разрывом между англичанами и нормандцами. Однако это вовсе не означает, что между 1066 и 1071 гг. в королевстве шла война, которую вели истинные патриоты или даже весь английский народ. Большую часть земледельцев и их работников, вероятно, мало заботило то, кто сидит на троне, а вот опустошая или забирая под постройку замка их земли, посягая на их ренту и таможенные пошлины, их можно было легко вывести из себя. Тэны, служилая знать, восприняли перемены более эмоционально, так как большинство из них были вассалами короля или эрлов. Впрочем, если их новые сеньоры поступали в точности так же, как и прежние, роптать они, вероятно, должны были не слишком долго. В любопытном положении оказались аббаты и, особенно, епископы. Хранители островной культурной традиции, они часто были сторонниками реформы и, возможно, иногда ожидали ее проведения от нормандцев. Иноземные епископы, по-видимому, приветствовали перемены, так как были приучены подчиняться мирской власти, невзирая на лица. Что касается эрлов и представителей высшей знати, то они либо погибли, либо утратили свои позиции. В такой ситуации и речи быть не могло о какой-либо сплоченной борьбе с захватчиками. Однако там, где новая власть проявляла излишнюю жесткость, не могли не возникнуть сопротивление и мятежи в местных масштабах, да и заложники знатного происхождения, несомненно, имели возможность устраивать заговоры. В конце концов, лишенные собственности и недовольные своим положением люди неминуемо искали помощи за пределами своей страны.
С опустошениями и грабежами, последовавшими за битвой при Гастингсе, возможно, вскоре бы смирились как с неизбежными последствиями войны, если бы Вильгельм не покинул свое королевство так быстро, да еще и на столь долгий срок. Он задержался в Нормандии более чем на девять месяцев и, вероятно, остался бы еще на зиму — что составило бы уже целый год, — если бы не тревожные вести из Англии. Такое долгое отсутствие, безусловно, дает ключ к пониманию занятой Вильгельмом в то время позиции. Так как в Нормандии его присутствие не требовалось — в герцогстве царил мир, и никакая опасность ему не угрожала, — то выходит, что Вильгельм относился к Англии точно так же, как к Мэну — владению, находиться в котором после его приобретения требовалось лишь в неспокойное время. В связи с этим напрашивается вывод, что если бы в Англии сохранялся мир и ее жители по-прежнему обеспечивали королевской казне доходы по всем статьям, то короля здесь видели бы крайне редко. Кроме того, приходится признать, что Вильгельма обманула легкость, с которой он с самого начала добился в Англии таких успехов. В любом случае, избавив англичан от страха, который внушало его присутствие, и доверив дела правления своим ставленникам, он способствовал возникновению такой ситуации, которая в дальнейшем потребовала его неотлучного пребывания в стране в течение 4 лет и полностью изменила саму сущность Нормандского завоевания.
По словам Ордерика Виталия, комментирующего в данном случае записи Гильома де Пуатье, заместители Вильгельма — Одо и Гильом Фиц-Осборн, — как и их войска, не следовали указам короля и в его отсутствие нарушали все законы и установления. Кастеляны угнетали поборами и несправедливо оскорбляли и богатых, и бедных. Военачальники отличались крайней жестокостью и отказывались выслушивать жалобы угнетенных и выносить справедливые решения; при этом они не только покрывали солдат, занимавшихся разбоем и насиловавших женщин, но еще и наказывали тех пострадавших, которые имели глупость пожаловаться. Жителям Кента, к которым, по общему мнению, среди всех англичан менее всего было приложимо наименование варваров, пришлось обратиться за помощью к Евстафию Булонскому, чтобы тот вторгся в страну и избавил их от Одо. Граф, поссорившийся когда-то с Вильгельмом, предположительно по поводу своего вознаграждения, попытался взять Дувр, однако его поход, хоть англичане его и поддержали, закончился полным провалом. 6 декабря 1067 г. Вильгельм был вынужден вернуться в Англию, взяв с собой подкрепление, в том числе и воинов Рожера Монтгомери. Лестью, похвалами и даже одним своим присутствием он отчасти умерил общее негодование. Его жена, носившая под сердцем будущего короля Генриха I, прибыла к нему накануне Троицына дня в 1068 г., после чего архиепископ Эльдред короновал ее в Вестминстере. Матильда оставалась в Англии до рождения сына, а в следующем году снова вернулась на родину.
Если мы правильно поняли позицию Вильгельма, в 1068 г. его единственным намерением было устранить беспорядки в Англии, с которыми с трудом справлялись его заместители, и провести несколько военных операций, чтобы навести страх на все королевство. Возможно, он так и не понял, что же произошло, — при отсутствии всеми признанного или пользующегося популярностью короля политическое единство Англии, будучи и без того непрочным, в конце концов просто исчезло, а во многих отдаленных областях и районах набирала силу анархия. Юго-западный полуостров, бывший некогда частью графских владений Гарольда, стал убежищем для женщин из его рода и его незаконнорожденных детей, однако среди них не было никого, кто уже раньше выступал в роли предводителя или же мог бы им стать, и, по-видимому, здесь смирились с судьбой и равнодушно ждали, что будет дальше. Восточной Англией, вероятно, успешно управляли епископ Этельмер, брат Стиганда, а также Ральф Знаменосец и Ральф де Гаэль. В Мерсии эрла не было, но, по крайней мере, в делах западной ее части Вильгельм полагался, видимо, на Этельвига, аббата Ившемского, и Вульфстана, епископа Вустерского. В плачевном состоянии находились земли на границе с Уэльсом. Вряд ли Гильом Фиц-Осборн мог найти достаточно времени на управление Герефордом; нам ничего не известно и о деятельности местного епископа; но мы знаем, что вустерский тэн Эдрик Дикий тогда вел локальную войну против Ричарда Фиц-Скроба и других нормандцев, обосновавшихся в Герефордшире еще в правление Эдуарда, и сумел заручиться поддержкой валлийских князей.
Особый случай представляла собой Нортумбрия. Ее жители помнили свою прежнюю независимость, а также норвежских правителей Йорка и гордились тем, что в 1065 г. им удалось успешно изгнать эрла Тостига. В общем, это графство, отличавшееся по своему национальному составу и общественному устройству от остальных земель королевства, полностью откололось от остальной Англии. Тот факт, что Вильгельм держал эрла Моркара и несколько других представителей нортумбрийской знати в заложниках, не имел большого значения. Моркар не был уроженцем этой области, зато здесь было много потомков эрлов, раньше управлявших ею, а также полно знатных храбрецов, охотно готовых сражаться. Более того, нортумбрийцы могли призвать на помощь королей двух других держав — Шотландии и Дании. Первый из них с радостью бы расширил свое королевство до реки Хамбер, а второй сам имел притязания на трон Эдуарда. К тому же они оба были не такими уж чужеземцами по сравнению с Вильгельмом. Противопоставить такой военной угрозе новый король мог только влияние архиепископа Эльдреда Йоркского, проведшего большую часть жизни на юге Англии, и отвагу некоторых солдат удачи — и из Нортумбрии, и чужестранцев, — предлагавших Вильгельму вмешаться в ситуацию, представляя его интересы. Управление северными землями было доверено Копсигу, бывшему представителю эрла Тостига в Нортумбрии, который встал на сторону Вильгельма и снискал его расположение. Правда, в марте 1067 г. — или, возможно, в 1068 г. — он был убит.
Тем не менее такая ситуация не могла устрашить типичного государя XI в. Этельред управлял Англией в похожих условиях, а у Вильгельма в Нормандии дела когда-то обстояли и хуже. У англичан не было ни общей согласованной цели, ни признанного лидера, ни замков. Их единственными укреплениями были окруженные крепостными стенами города и местечки, тогда как Вильгельм обладал надежным плацдармом, профессиональной армией и, кроме того, непреклонной решимостью сломить любое противостояние. Борьба, начавшаяся в 1068 г., длилась фактически беспрерывно вплоть до 1071 г. Представители английской знати предавали Вильгельма один за другим. В свою очередь, бунтовали разные области. Однако именно такая разбросанность и прерывистый характер мятежей позволили Вильгельму разрядить напряженность. По мере того как росла волна возмущения, король задействовал несколько армий — свою собственную, а также войска самых надежных родственников и друзей — главным образом, Одо Байеского, Гильома Фиц-Осборна и Бриана Бретонского. Эти военачальники располагали личными дружинами и вассалами, но в качестве рядового состава использовали наемников. Из-за длительности кампании и неблагоприятных обстоятельств эти войска трудно было постоянно держать в одном месте, и их ряды, по-видимому, достаточно быстро поредели. Кроме того, возникла проблема рассредоточенности вооруженных сил, так как в ходе войны Вильгельм соорудил по всей Англии множество крепостей, в каждой из которых требовалось оставлять отдельный гарнизон. При любой возможности Вильгельм призывал на службу англичан, обязанных исполнять воинскую повинность, и они оказались весьма полезны в борьбе с мятежниками, особенно в южных областях. Однако для того чтобы окупить военные затраты, Вильгельму приходилось облагать страну тяжелыми налогами и захватывать добычу, и, несомненно, эти поборы и грабежи вызывали еще большие волнения.
В начале 1068 г. Вильгельм подчинил себе юго-запад. Выполнить его требования покориться отказался только Эксетер, жители которого решили, очевидно, создать оборонительный союз городов. Когда Вильгельм явился со своим войском к городу, его население разделилось по вопросу дальнейшего плана действий. Высокопоставленные лица предложили сдаться и выдали заложников, в то время как большинство горожан объявили о своем несогласии с подобными действиями, закрыв ворота. Тогда на виду у всего города Вильгельм приказал ослепить одного из заложников, и после восемнадцати дней осады, во время которой солдаты пытались сделать подкоп под городские стены, Эксетер был вынужден капитулировать. Вильгельм запретил солдатам заниматься грабежом, не допустил никакого насилия и даже не покарал жителей. Он только потребовал, чтобы в пределах города была возведена крепость, в которой разместился бы его гарнизон. После этого он объехал земли Корнуолла, чтобы оценить ситуацию, и на Пасху вернулся в Винчестер. Семья Гарольда вынуждена была отправиться в изгнание, и впоследствии вернуться попытались только его сыновья.