Вильгельм I и нормандское завоевание Англии

Барлоу Фрэнк

Структура войска второго типа — герцогской армии — гораздо менее ясна. Мы можем предположить, что все бароны Вильгельма, включая большинство прелатов, должны были присылать в войско герцога свои отряды, но нам достоверно не известно, была ли это конница, были ли четко определены численность этих отрядов и сроки и условия их службы. Есть некоторые свидетельства того, что Вильгельм, жалуя феоды и назначая на церковные должности, устанавливал, какую военную повинность должен исполнять каждый из его вассалов. Однако воинов, по-видимому, он требовал немного, и феодалам это было весьма выгодно. Чтобы набрать большую армию, Вильгельму, скорее всего, приходилось обращать взгляд за пределы герцогства. Когда Ги, граф Понтье, был взят в плен в битве при Мортемере в 1054 г., Вильгельм продержал его в заточении в Байе более двух лет и освободил только при условии, что тот станет его вассалом. Ги принес оммаж

и поклялся нести феодальную службу, дав обещание, помимо всего прочего, каждый год предоставлять герцогу сотню воинов по первому же его требованию. Вильгельм обратил внимание на земли, еще более далекие от его границ, и стал ежегодно выплачивать графам Фландрии сумму, известную как «денежный феод», взамен чего они должны были присылать в его армию своих воинов.

В связи с вышесказанным вполне вероятно, что, когда Вильгельм рассылал приказы, чтобы собрать войско, большинство его вассалов знали, сколько воинов они должны с собой привести, и мы, скоре всего, не ошибемся, предположив, что обычно это были всадники. Правда, наверное, были и исключения — например, в отряды из Понтье и Фландрии, возможно, входила пехота. Кроме того, нужно обратить внимание на то, что после завоевания Англии, когда английская армия или ее часть под командованием нормандских баронов королевства была отправлена в Нормандию, в ее состав входили коренные англичане, которые, наверное, не умели сражаться верхом.

К XII в. условия службы в войсках королей и герцогов постепенно становились все более четкими, и это касалось всех деталей. Однако маловероятно, что это имело место в армии Вильгельма. Существовали, должно быть, какие-то обычаи, и, похоже, герцог рассчитывал, что его бароны со своими отрядами будут сопровождать его до окончания похода или до тех пор, пока он их сам не отпустит. Вот почему, когда Гильом, граф Аркский, самовольно покинул армию герцога во время Донфронской кампании 1051–52 гг., Вильгельм пришел в ярость.

Так как численность армии из воинов, присланных во исполнение воинской повинности, не могла быть очень большой (вероятно, их количество исчислялось сотнями), герцогу приходилось прибегать к другим способам набора, если требовалось провести любую крупную кампанию. То же самое делали и отдельные бароны, строившие свои собственные военные планы. Прежде всего дополнительные силы можно было найти в самом герцогстве; кроме того, воинов можно было нанять за пределами герцогства — в Бретани, Фландрии, Франции, Оверни и Аквитании. Когда Вильгельм намеревался начать масштабные военные действия, он часто вербовал под свои знамена бретонских воинов под предводительством местных графов. Нередко Вильгельм также нанимал отряды отдельных родов войск — арбалетчиков и инженерные части. Последние состояли главным образом из саперов, которые должны были делать подкоп под городские стены, как, например, в 1068 г. во время осады Эксетера. Нескольким предводителям инженерных отрядов Вильгельм пожаловал феоды в Англии. Тем не менее нет однозначных доказательств того, что Вильгельм прибегал к каким-либо осадным орудиям, несмотря на то что их применение было известно тем, кто получил хорошее образование.

К услугам наемных войск прибегали на определенный период — возможно, на сорок дней, причем договаривались о конкретном ежедневном жалованье. Эти солдаты могли надеяться получить свою долю добычи — и есть сведения, что в этом отношении Вильгельм отличался щедростью, — и если их действия строго не контролировали, они вполне могли поджечь город, чтобы было легче его грабить. На земельное вознаграждение тем не менее они не рассчитывали. Правда, однажды, когда шло завоевание Англии, Вильгельм, оказавшись в отчаянном положении, предложил своим взбунтовавшимся воинам феоды в этой стране на том условии, что они продолжат участвовать в его затянувшейся кампании, однако, по всей видимости, в итоге они дождались лишь сурового наказания. Не ожидали солдаты и того, что у них будут просить совета, поэтому, когда Вильгельм спросил у своих войск, стоит ли принять предложенную ему английскую корону, они были поражены таким вопросом. Можно вполне предположить, что большей частью это были головорезы, решившие заняться привлекательным ремеслом наемника по самым разным обстоятельствам — в основном безрадостным — и по самым разным причинам — зачастую постыдным.

Прекрасное изображение военного снаряжения того периода можно увидеть на ковре из Байе. Всадники были облачены в кольчужную рубаху — byrnie(по-древнеанглийски) или hauberk(по-французски), — которая была сделана из соединенных железных колец и покрывала туловище, плечи и бедра, а также, при наличии защитного капюшона, шею и голову. На ногах иногда носили кольчужные чулки, однако запястья, кисти и ступни оставались незащищенными. На голову надевали конический железный шлем со спускающейся вниз полосой — наносником, защищавшим верхнюю часть лица от рубящих ударов. Лошади были без попоны и какой-либо другой экипировки. У всадника же был деревянный, обтянутый кожей каплевидный щит, который обеспечивал некоторую защиту с левой стороны. Поскольку изготовление доспехов из железных пластин (так, кстати, изготовлялись шлемы) доставляло ненамного больше хлопот, чем кольчужных, мы можем без сомнения утверждать, что защитное снаряжение того времени предназначалось для участия в стремительных атаках и схватках, и поэтому полной защитой сознательно жертвовали в угоду скорости и свободе движений.

Кольчужная рубаха весила, вероятно, примерно 20 фунтов ^{6} и несильно обременяла всадника, когда он был в седле. Однажды случилось так, что после одной из вылазок у Гастингса (еще до сражения) Вильгельм, спешившись на труднопроходимой тропе, вернулся в город пешим и при этом не только нес, на себе или с собой, собственную кольчугу, но еще и взвалил на плечи кольчугу Гильома Фиц-Осборна. Кроме того, следует сказать, что доспехи обеспечивали достаточно хорошую защиту против многих видов оружия, за исключением наиболее тяжелого, вроде боевого топора. Стрелы и копья не могли пробить кольчугу и редко пронзали щит. Тем не менее риск получить серьезные травмы был, конечно, велик.

Однако гораздо более уязвимым, чем всадник, был его конь. А так как боевые кони были дорогими и ценились очень высоко, отсутствие защитного снаряжения для них свидетельствует о том, что сражаться верхом против пехоты или атаковать укрепленные позиции, где могли быть заостренные колья и другие препятствия для лошадей, было не принято. Для нападения у всадника из рубящего оружия был длинный прямой меч, а из колющего — копье. Впрочем, чаще копье метали, подобно дротику. Некоторые рыцари вместо копий были вооружены палицами, более пригодными для рукопашного боя. Вероятно, у каждого был нож или кинжал. На копьях военачальников развевались знамена — гонфалоны, а их щиты украшали различные изображения. Например, в 1064 г. при Динане на щите герцога были изображены крест, составленный из цветов, и звезда. Популярностью пользовались также драконы и геометрические узоры. При этом рисунки ни на знаменах, ни на щитах не являлись геральдическими в полном смысле слова — никаких девизов, принадлежавших лично воину и его роду, на них не было. Если человек желал быть узнанным, то всегда необходимо было давать описание доспехов и щита, которые будут у него в тот или иной день. У Вильгельма, вероятно, было много щитов, каждый из которых был украшен различным изображением.

Ковер из Байе, по всей видимости, дает идеализированную картину снаряжения войск. Наверное, точно так же не следует преувеличивать их дисциплинированность и сноровку. Маловероятно, что наемная конница всегда обладала всеми необходимыми навыками или успевала пройти военную подготовку в более профессиональных частях. Иногда отряды вспомогательных и наемных войск возглавляли командиры, но также есть множество упоминаний о солдатах, которые отправлялись искать счастья на войне в одиночку или с несколькими товарищами. Не было в армии той эпохи и строгой специализации. Несмотря на то что в походном порядке войска передвигались верхом, сражались они на лошадях не всегда. Поскольку всадники предположительно получали более высокое жалованье, чем пехота, — ведь им было еще необходимо содержать лошадей, — то, безусловно, было невыгодно использовать их в пешем строю. Однако, когда того требовала военная необходимость, всадники, вероятно, спешивались, забыв о своей рыцарской спеси. В конце концов, лошади стоили дорого, и ни один рыцарь не пожелал бы рисковать своим боевым конем в неподходящих условиях.

Главную роль в военной стратегии того времени играли замки и города. Захватить вражеские крепости и удержать собственные было главной задачей каждого военачальника. Замки, были ли это простые сооружения вроде «башни на холме», изображенные на ковре из Байе, или же каменные твердыни, надежно защищенные природным ландшафтом — холмами, скалами или реками, — не мешали захватчику, проникшему в страну. Он мог их обходить, свободно передвигаясь по открытой местности, но всегда существовала опасность, что воины из замка устроят вылазку, неожиданную атаку с тыла или засаду. При этом основная цель нападавшего заключалась в опустошении местных поселений и захвате добычи. Многие походы действительно только этим и ограничивались и являлись не чем иным, как карательными набегами. Однако если целью кампании было завоевание, то приходилось брать замки и города, размещая в них затем свои гарнизоны.