Вилка Еретика

Шмыков Роман

— Мы уходим!

Габ не дождался согласия со стороны командующего. Вместо этого он принялся со своим отрядом отползать к другому концу полости, целясь в каждого из нас по очереди. Мне тоже достался момент, когда я мелькнул в чужом перекрестье. Отвратительное чувство, и захотелось всё-таки спустить курок, но я сдержался. А Просветитель в этом не участвовал. Он молча наблюдал и слушал, не более. Ни единого слова не прозвучало от представителя культа, и я про себя решил, что на то воля Троебожия. Всё идёт по плану, вот только его трактовка недоступна для обычных людей.

Отряд удалился, свет их фонариков померк. Жол не простил и не простит предательства, буря эмоций уничтожила

его изнутри. В его движениях не прослеживалась истерика, поэтому я не сразу среагировал. Он поднял руку и прицелился. Тут я стал тем, кого мне же не хватило много лет назад. Я остановил одного рядового, чтоб тот не убил другого. Жол уставился на меня, принялся в гневе жевать свои губы, не зная, как ко мне обратиться. Субординация стёрлась, лишь уважение болтается где-то в глубине формулировок. И вроде бы все обо всём догадывались, но раскол по итогу произошёл. Это не чья-то личная вина, это промах устаревшей системы. Винить друг друга в такой ситуации не хочу. Поэтому я нежно отпустил руку Жола, до этого сжимая её слишком сильно. Костюм даже заскрипел от хватки, как и зубы моего командующего.

— Пусть уходят. — Я убеждал и себя, и Жола, что ничего ужасного не произошло, хотя итог маячил на горизонте мерзким содержанием.

— Мы оставляем позади врага. Именно это Габ и сказал! Теперь мы оставляем врага за своей спиной!

Жол дёрнулся, оттолкнул меня, больно ударив в грудь. Я чуть не потерял равновесие на склизком камне, меня удержал Оре. Рэф подскочил к Жолу, и клянусь — у ефрейтора на лице промелькнула самодовольная улыбка. Как же хочется это списать на воображение или игру слабого света и всепоглощающей тени, а иного варианта нет и быть не может — Рэф испытывает радость, ведь конкурентный ефрейтор был с позором изгнан. Его капитуляция освобождает место правой руки для Рэфа, неспособного тягаться с Габом в авторитете и физической силе.

Началась война внутри коллектива, и вымотанный Жол не видел, к чему всё идёт. Рэфу не нужна была власть. Как и раньше, ему лишь необходим покровитель, у которого нет личных врагов. За нашивки, за медали, за своё имя в книгах Рэф всегда будет держаться поближе к ноге командования в ожидании, когда та топнет и выдаст новый приказ. Я будто пригрел личинку гусеницы у себя на груди, но сделать сейчас с этим ничего не смогу. Жол увидел в Рэфе своего ближайшего соратника. Тот не ослушивался приказов, тот правильно реагировал на опасные ситуации, тот не хватал своего главнокомандующего в момент выстрела. Решения Жола непоколебимы, и один Рэф использовал это для укрепления своих позиций в батальоне, а его отряд последует за ним, так же желающий отличиться перед Советом.

Оре вопросительно глядел на меня, а сказать ему нечего. Он всё понимает, и понимает правильно, ему попросту нужно подтверждение шатких выводов. Я похлопал его по плечу и мотнул головой в сторону Жола. Дорога потребовала, чтоб мы продолжили путь. Потери в боевой мощи заставляли думать о провале. Всё вышло слишком внезапно и со слишком большим уроном для успеха в операции зачистки. Потеря такого стрелка, как Габ, точно скажется на существовании батальона, а каким образом и когда — только предстоит узнать. Я же ощущал ноющую слабость в груди. Кашля подозрительно долго не было, его место словно заняло что-то другое. Я готов молиться Троебожию, лишь бы нам хоть немного повезло, и череда неудач прекратила своё течение. Думать больно — всего десять минут, и нас покинула физическая сила в лице целого отряда и авторитетного воина. Отличного солдата, настоящего патриота. Жаль, что рассудок его покинул раньше запланированного. Это как удар между ног, от которого потом ещё и в животе

больно долгое время, и ты боишься каждого лишнего движения со стороны. Я больше не хочу никого терять. Ни в стычке с гусеницами, ни в противостоянии двух разных правд.

— Сигнатура Анухе! — в голос Жола вернулась громкость. Это удивило даже его самого. Командующий обернулся к нам всем, встретив плотный поток света нескольких десятков фонариков, от чего зажмурился, продолжая формулировать в голове приказы. — Впереди ещё одна полость. Она меньше по размеру. Занимаем её и отбиваемся. За мной!

Жол повёл нас дальше, во тьму, в смерть. Ничего не оставалось делать, как побежать за ним. Уставшие, хрипящие при беге, мы старались успеть сделать всё, что от нас требовалось. Через очередную каменную кишку мы и правда выбрались в пещеру, только она намного меньше, чем представлялось ранее. Головами почти упёрлись в потолок, прижались к друг другу, выстроив несколько рядов. Спины пригнули, подтянулись ближе к глухой стене. Тут и там скрежет, это гусеницы роют новые ходы. Они ищут нас, они жаждут отомстить, а мы ждём, боясь сделать лишний вдох.

Одна из гусениц прорвалась, но молниеносной стрельбы нам провести не позволили. Огромное желтоватое тельце высунуло голову в пещеру и принялось оглядываться по сторонам. Гусеница нюхала, щёлкала мандибулами и тёрла одну лапку о другую. Эти конечности болтались у самой пасти, она исходила слюной. Та капала на землю, пуская к потолку едкий пар. Он копился в облако, постепенно заполняя пространство. А Жол чего-то ждал. Его рука как обычно в воздухе, не двигается. Несколько десятков глаз больше следят за ладонью главнокомандующего, нежели за плотоядным насекомым.

Тут Анухе и нашла нас. Никто не поверил, что встреча всё-таки произошла. Множество маленьких глаз гусеницы несколько секунд с голодом изучали нас, отправляя сигналы в насекомий мозг. И тут жвала Анухе заработали в полную силу.

— Огонь!

Первые ряды пустили залпы. Вокруг сразу стало нечем дышать, слишком уж тут тесно. Тем не менее гусеница подохла, не успевшая и сантиметра преодолеть, чтоб до нас достать. Возгласы расслабления были преждевременными, а я абсолютно понимал их природу. Вот только если мы не сменим дислокацию, другая такая же гусеница откусит нам лица, не растрачивая время на обоюдную стрельбу взглядами.

— Жол! Надо идти дальше!

Командующий точно услышал меня. Он дёрнул головой, однако лицом полностью не повернулся. В нём свербит страх. Он боится новых дезертиров, он боится советов. Ему страшно выполнять чужие приказы, потому что они вышли не из его рта.

— Жол!

Я окликнул его ещё раз, рискуя выдать нашу позицию. Гул в камнях вокруг нарастал, и земля опять вибрирует. Самый лучший на планете будильник для сонного рядового. Пора уносить ноги, и чем скорее, тем лучше.

— Сигнатура слишком плотная. Я отправил запрос в Совет.

— Мы его не дождёмся! — я взывал к адекватности, к интеллекту, вот только связь между нами и Жолом заметно поистёрлась. Такая мелочь, как потеря бойцов не в битве, а в словесном споре, совершенно выбила его из колеи. Я не был расстроен, я разочаровался в командующем, поэтому злился. Мне не хочется вверять свою жизнь в растерянные руки.

— Они пришлют новый план, ждём!

Расстановка, очередная. Сторона Жола проигрывала, и теперь с ним остался один Рэф, мечущийся на месте. Он хочет жить, хочет воевать. У него совершенно нет желания гибнуть в каменной коробке, ведь его авторитет забыл, что-такое своевольное решение. Оре смотрел доверчивыми глазами на меня, я же дал ему понять, что буду действовать как того требует ситуация, а не Совет.