Вилла на Виа Палермо
Шрифт:
Я не был в этом городе долгое время, но помнил его и какой странной была моя жизнь тогда.
Как и все маленькие города на побережье Ладисполь впадал в зимнюю спячку уже в сентябре. Для горячих итальянцев сентябрь – уже почти зима. Местные жители редко выходят на пляж, несмотря на теплый воздух и море.
На центральной площади все было как и много лет назад. На разбитых скамейках под платанами сидели чистенькие худощавые старички и читали об очередном экономическом падении своей страны.
Ты держала меня за руку и, как говорят собаководы, тянула. И я следовал. Когда мы проголодались, я предложил зайти в одно кафе, в котором так никогда и не побывал когда-то, а только мечтал. Ты сказала, что мы только приехали, и у нас будет достаточно времени, чтобы посетить все эти заведения, что очень скоро мы будем помнить все трещинки в кафеле туалетов и настенную живопись на их стенах. Мне все еще никак не привыкнуть к тебе материальной: к твоим словам и поступкам, привычкам и виду. Иногда я говорю себе, что девочка, с которой я так долго общался на инете, вовсе не ты и даже не твоя посланница, а кто-то, кто знал тебя ту, но искажал умышленно.
Два месяца не такой длительный срок с одной стороны, но может быть и вечностью, если, например, ждешь освобождения.
Ты хитра со мной по-женски, как лисичка с петухом, которая слушала все его «ко-ко» да шарканье желтых шпор до поры – до времени.
Хорошо, что все самое главное обо мне ты знала, и мне не надо было ничего скрывать.
Я не знал о тебе ничего.
Два месяца близких отношений без вмешательства тяжелого быта или материальных проблем могут сделать чудеса.
В тот самый первый день, когда мы вышли на свет божий после удачного испытания кровати в B&B и не пошли в кафе по твоему мудрому пророчеству, а зашли к братьям в гастроном и купили многоярусный багет с разными начинками и бутылку молодой Ламбруски и двинулись к морю.
День был теплым и влажным, и тяжелые облака висели низко над серой водой. Мы уселись на отполированное водой и солнцем бревно, которое лежало на том же месте, как и много лет назад. Ты отщипнула кусочек багета, пропитанного соусом, и бросила его на песок. На еду сразу двинулись ватаги муравьев из разных концов и два маленьких краба. Я предполагал, что сейчас ты скажешь, что я должен сделать что-нибудь со своей стороны. Но ты просто смотрела на мурашей и неторопливо запивала вином еду. Мы допили вино и отдали остатки багета скромным чайкам, а потом легли головами на мой пиджак, а остальным – на песок.
Ты сказала, что северные народы не знают, чего они лишены. Потом добавила, что очень скоро перейдешь через рубеж нормальности и не сможешь вернуться назад и работать как раньше. Вино разогрело и разрумянило тебя.
– Если на пляже нет кабинок, то каким образом цивилизованный человек может поменять одежду на иную – пригодную к купаниям?
– Девочка, сезон купаний закончен. Все кабинки увезли в сохранное место, но если кому-то хочется искупаться вне сезона, они могут купаться вне купальной одежды.
– Ты не бросишь меня здесь, слегка поддатую и мокрую на пляже, если вдруг карабинеры выйдут из-за холма?
– Мокрую от чего?
Ты взяла мою руку и засунула ее себе под блузку подмышку: «Во-первых я уже мокрая от пота, а во-вторых, я иду купаться прямой сейчас. Ты пойдешь со мной?
– А кто тогда будет сдерживать ряды карабинеров? Я буду следить с берега за тобой и за твоей одежкой. Мы завтра будем купаться вместе, обещаю.
– Я не умею плавать самостоятельно в такой величины водных массивах.
– Сегодня у тебя прекрасный шанс этому научиться. Я когда-то был спасателем на водах и помогу тебе в самом крайнем случае. Только не заплывай далеко – от сильного ветра у меня слезятся глаза.
– Ты издеваешься?
На тебе была одета большая вязаная кофта, а под ней – шелковая блузка с длинными ушами воротника.
Как все это могло тебя раскалить, я не мог приложить ума.
Ты посмотрела на меня со смешанным чувством и сказала, что и действительно, твоя одежда требует надзора, и мне было бы лучше держать ее в руках.
Должно быть, слияние горчичного дрессинга с вином подпустили тебе перца в кровь.
Раздетая ты была безумно хороша, когда стояла белой лебедью на черном песке среднеземноморского пляжа.
Я не торопил событий, а просто любовался тобой и жалел, что не было со мной никаких средств, чтобы запечатлеть такое для лихого времени в будущем.
Ты смотрела в прибрежную пену и придерживала растегнутый лифчик спереди.
– Может быть принять воздушной ванны будет достаточно на сегодня?
– Конечно недостаточно. Что ты мне раздеться не даешь? Я в Италии не бываю так часто, как хотела бы, и должна использовать все возможности. Ты даже не представляешь, как купаться в северных морях и озерах, когда с одной стороны почти что лед, а с другой – комары.
Ты снимаешь, наконец, свой лифчик и не швыряешь его, как другие при подобных обстоятельствах, а складываешь чашечка в чашечку и отдаешь его мне.
Без лифчика в твоих движениях и помыслах нет прежней решительности: ты медленно входишь в воду и бредешь по мелководью чинно, как птица секретарь. Из-за холма появляется человек в соломенном картузе и гигантскими наушниками на голове. В руках он держит металлоискатель. Мы бегло смотрим друг на друга. На его коричневом, как у дервиша лице, не заметно выражения радости от встречи со мной, но нет и неприязни. Он утюжит искателем черный песок, время от времени поднимая найденные металлические предметы. Крышки от пивных бутылок, монеты, часовые механизмы, кольца, серьги, браслеты, а также цепочки и платиновые вставные челюсти потенциально могут быть найдены, но мне кажется, что все эти люди с искателями уже давно нашли другое, но то, что искали. А именно, они нашли причину, по которой они могут бродить медленно по пляжу и смотреть вовсе не на волны или закат, а на раздетых женщин и девушек. Я бы никогда не смог предположить подобного, пока однажды на пляже в Нице не увидел забавный случай: пожилой мужчина с искателем, как две капли воды похожий на этого из-за холма, утюжил песок около группы загорающих девушек. Все было бы хорошо, но его не устраивало, что девушки лежали спинами кверху, и от попок в бикини мужчина так не велся, как от выгляда обнаженных женских грудей. Хитрый старикан выудил из кармана своих шертов целую горсть чего-то блестящего и незаметно метнул все это в песок поблизости, а потом, как ни в чем не бывало, прошелся искателем над своим «кладом». Искатель запищал, как полагается. Старикан встал на колени и возбужденно стал откапывать свое же добро. Загорающие девушки встали и окружили его так близко, что некоторые из них даже касались его.
Сам бы я такое не догнал, но мой французский приятель, Жак Брузжак, обратил мое внимание на этот трюк.
Я подумал, что этот дедушка наверняка из другой категории, потому что пляжный сезон закончен, и ловить здесь, собственно говоря, нечего, но не тут то было: как только он заприметил длинноногую девочку на мелководьи, так сразу его искатель начал двигаться в ее направлении. Очень скоро он досеменил до линии воды. Ты увидела его и подошла. Мне с полированного бревна не было слышно, о чем вы там разговаривали, но я увидел, как мужчина нагнулся и выкопал что-то из песка. Ты стояла над ним, склоненная на широко расставленных модельного качества ногах в трусиках в горошек, и ждала. Мужчина выпрямился и буквально уперся своей головой тебе в грудь. Порыв ветра откинул твои золотые волосы. Ты толкнула его брезгливо, как приморскую нечисть, достаточно сильно – он завалился на спину на мокрый песок, а ты убежала в воду, но не далеко, а только, чтобы вода закрыла твою грудь и стала махать руками для привлечения моего внимания.