Вилла Рубейн. Остров фарисеев
Шрифт:
— Почему вы хотите писать нас? — спросила Кристиан, как только он скрылся из виду.
— Я против этого, — вырвалось у мисс Нейлор.
— Отчего же? — нахмурившись, спросил Гарц.
— Грета еще маленькая… у нее уроки… это бесполезная трата времени!
У Гарца дернулись брови.
— Ах, вот как!
— Не понимаю, почему это будет напрасной тратой времени, — спокойно возразила Кристиан. — Сколько часов мы проводим здесь, ничего не делая!
— И нам так скучно! — вставила Грета с недовольной гримаской.
— Это невежливо, Грета, — рассердившись, сказала мисс Нейлор, поджала губы и принялась за вязанье.
— Я
Мисс Нейлор поглядела на нее очень пристально, как всегда глядела, когда хотела выразить свое недовольство.
Но тут пришел слуга и оказал, что миссис Диси будет рада видеть герра Гарца. Художник холодно поклонился и пошел за слугой в дом. Мисс Нейлор и девочки настороженно смотрели ему вслед; он явно обиделся.
Пройдя через веранду в дверь с шелковыми портьерами, Гарц оказался в прохладной полутемной комнате. Это был кабинет миссис Диси, в котором она писала письма, принимала гостей, читала литературные новинки, а порой, когда у нее болела голова, лежала часами на диване, обмахиваясь веером и закрыв глаза. В комнате стоял запах сандалового дерева, и в этом было что-то восточное, таинственное, будто столы и стулья не были самыми обыкновенными предметами обстановки, а имели и другое, неведомое назначение.
Гость еще раз внимательно обвел взглядом комнату — слишком много здесь было домашних растений, бисерных занавесок, серебра и фарфора.
Миссис Диси пошла ему навстречу, шурша шелком, — она всегда носила шелк, независимо от моды. Это была высокая женщина лет пятидесяти, и ходила она так, словно ноги у нее были связаны в коленях. У нее было длинное лицо, тусклые глаза, рыжевато-седые волосы, зачесанные прямо назад от высокого лба. Она всегда еле приметно и загадочно улыбалась. Цвет лица ее испортился от длительного пребывания в Индии, и злые языки назвали бы его землистым. Она близко подошла к Гарцу, глядя ему прямо в глаза и слегка наклонив голову.
— Мы очень рады познакомиться с вами, — сказала она голосом, потерявшим всякую звонкость. — Так приятно встретить в этих краях человека, который может напомнить нам, что на свете есть такая вещь, как искусство. Прошлой осенью здесь побывал мистер С., такой приятный человек. Он очень интересовался местными обычаями и костюмами. Полагаю, вы тоже жанровый живописец? Садитесь, пожалуйста.
Она еще некоторое время продолжала упоминать фамилии художников и задавать вопросы, стараясь, чтобы разговор касался только общих тем. А молодой человек стоял перед ней и немного насмешливо улыбался. — «Ей хочется знать, стоит ли моя овчинка выделки», — думал он.
— Вы хотите писать моих племянниц? — спросила наконец миссис Диси, откидываясь на спинку козетки.
— Я был бы счастлив удостоиться этой чести, — ответил Гарц с поклоном.
— И как же вы думаете написать их?
— Это будет видно по ходу дела, — ответил Гарц. — Трудно сказать.
И подумал: «Наверно, она спросит, не в Париже ли я покупал свои краски, как та женщина, о которой мне рассказывал Трампер».
Не сходившая с ее лица слабая улыбка, казалось, вызывала его на откровенность и в то же время предупреждала, что там, где-то за высоким, чистым лбом, слова его будут тщательно взвешены. На самом же деле миссис Диси думала: «Интересный молодой человек… настоящая богема… но в его возрасте это не страшно; в лице есть
— Это будет очень мило. Вы не останетесь позавтракать с нами? Порядки у нас довольно своеобразные — слишком пестрая семья… но в два часа для всех, кто желает, подается второй завтрак, а обедаем мы все вместе в семь. Вам, вероятно, удобней будет приходить после двенадцати? Мне бы хотелось посмотреть ваши наброски. Мастерская у вас, кажется, в старом доме на дамбе? Это так оригинально!
Гарц отказался от завтрака, но попросил разрешения начать работу в тот же день; он ушел, задыхаясь от запаха сандалового дерева и любезности дамы-сфинкса.
Шагая домой по дамбе, он слушал пешие жаворонков и дроздов, плеск воды и жужжание майских жуков и чувствовал, что картина должна получиться. Перед глазами то и дело всплывали лица обеих девушек на фоне синего неба, обрамленные молодыми листочками, трепещущими у их щек.
V
На четвертый день после того, как Гарц начал работу над картиной, рано утром из виллы Рубейн вышла Грета и, миновав плотину, уселась на скамейку, с которой был хорошо виден старый дом на обрыве. Вскоре появился Гарц.
— Я не стучалась, — сказала Грета, — вы все равно не услышали бы, и потом еще рано. Я жду вас уже четверть часа.
В руке она держала букет. Вытянув из него бутон розы, она протянула его Гарцу.
— В нашем саду это первый бутон розы нынешней весной, — сказала она, и я дарю его вам за то, что вы рисуете меня. Сегодня мне исполнилось тринадцать лет, герр Гарц; сеанса не будет, потому что у меня день рождения; но зато мы все собираемся в Меран смотреть пьесу об Андреасе Гофере [15] . Поедемте с нами, пожалуйста; я пришла, чтобы пригласить вас, и остальные тоже скоро будут здесь.
15
Гофер, Андреас (1767–1810) — руководитель вооруженной борьбы тирольских крестьян против наполеоновской армии, оккупировавшей Тироль. После подавления поднятого им восстания он был расстрелян.
Гарц поклонился.
— А кто эти остальные?
— Кристиан, доктор Эдмунд, мисс Нейлор и кузина Тереза. Ее муж болен, и поэтому она очень грустная, но сегодня она хочет забыть об этом. Нехорошо все время грустить, да, герр Гарц?
Он засмеялся.
— Вы не могли бы.
— Нет, могла бы, — серьезно ответила Грета. — Мне тоже часто бывает грустно. Вы смеетесь надо мной. Сегодня нельзя надо мной смеяться, у меня день рождения» Как вы думаете, герр Гарц, хорошо быть взрослой?