Вино фей
Шрифт:
— Есть и это, разумеется. Но я не думаю, что мисс Хейвуд получит в ближайшие годы хоть одно приглашение, а значит, мисс Сесили, как она полагает, недурно расчистила себе дорогу к графскому гербу.
Черити пожала плечами, но согласилась.
— Да, и они будут отличной парой. Но Вирджиния не заслужила подобного. Она влюбилась в Клэверинга, — убеждённо сказала она. — Искренне влюбилась. Филипа она действительно никогда не любила, это всё от разочарования в мистере Крайтоне, она начала кокетничать с Филипом ему назло, а Филип влюбился. Он восторгался её красотой, ей это льстило, к тому же она поняла, что Крайтон никогда на ней не женится. Выходя же за Филипа, она становилась в будущем хозяйкой Кассиди-холла, о чём ей неоднократно говорил отец, вот она и согласилась на помолвку. И вышла бы за Филипа, если бы не появился Клэверинг. И, может, была бы вполне счастлива.
— То есть, по-вашему, во всем виноват его сиятельство? — с улыбкой спросил Флинн.
— Нет, конечно, — со вздохом признала Черити. — Вирджинии глупо было увлекаться недостойным мистером Крайтоном, глупо соглашаться на брак без любви, глупо было и терять голову из-за Клэверинга. И всё же, как бы нелепо и глупо не складывались обстоятельства, всегда есть некая дурная случайность, не будь которой, — всё могло бы и обойтись.
Флинн усмехнулся.
— А вам не кажется, мисс Тэннант-Росс, что не будь Клэверинга, на его месте просто был бы другой. К примеру, я… Если девица не влюблена в своего жениха, сердце её остаётся свободным, и оно постоянно ищет спасения от пустоты. И заполнит его любой мало-мальски привлекательный мужчина, а если он ещё и с титулом, или в алом мундире…
Черити вздохнула, понимая правоту кузена.
— Да, конечно, — неохотно согласилась она, — но Вирджиния очень молода, избалована, её никогда не учили отвечать за свои слова и поступки, да и вообще — думать.
— Но вы моложе её, мисс Черити.
Черити смутилась.
— Мои перспективы с детства были ничтожны, и я рано поняла это. Мне никто не внушал пустых амбиций и не обещал райской жизни. А ей обещали, давали всё и ничего с неё не требовали, — ни ума, ни доброты, ни сострадания.
Флинн усмехнулся.
— Когда мне было двенадцать лет, мы с Фрэнком забрались в сад епископа за яблоками. Он видел наши шалости, но не ловил нас за руку, а просто сказал нашим отцам, что не нужно дозволять детям воровать — это неблагородно. Клэверинга отец выпорол, да так, что он три дня ходить не мог, а меня не били. Отец просто посмотрел на меня и заплакал. Лучше бы убил, ей-богу. С тех пор я ничего чужого не брал и по сей день ненавижу яблоки — даже их запах. — Селентайн покачал головой. — Это был хороший урок, но получить его никогда не поздно. Более того, я полагаю, что моей дорогой сестрице этот урок пойдёт на пользу. Если же нет — ну, тогда значит, что её глупость неизлечима, и врачевать болезнь поздно.
— Как бы всё это врачевание не убило больную, — высказала опасение Черити. — Тем более, когда она увидит, что мисс Кассиди обошла её.
Флинн ухмыльнулся.
— Тут я вас успокою. Мисс Кассиди, как я понимаю, не имеет никаких шансов на завоевание сердца его сиятельства. Однако есть одно обстоятельство… Я услышал о нём недавно и не успел обдумать, но оно мне сильно не понравилось.
— Что это?
— Пропажа дневника Клэверинга.
— Да, он говорил, — кивнула Черити. — Кто-то, конечно, может проявить интерес к его личным делам, более того, думаю, девиц всей округи интересует, что о каждой из них думает его сиятельство, но он сам сказал, что не записывал туда ничего личного. Хоть разве кто из нас может прочертить чёткую грань между личным и публичным?
— А вы ведёте дневник, мисс Тэннант-Росс?
Черити покачала головой и усмехнулась.
— События моей жизни не настолько интересны, чтобы описывать их. А многое я вообще предпочла бы забыть. Я удивилась, когда узнала, что граф вёл дневник.
Флинн покачал головой.
— Я часто видел его у Фрэнка, но, насколько я замечал, там действительно не было ничего, кроме деловых записей.
— Но, может быть, кто-то хотел узнать именно о состоянии его дел?
— Зачем? Клэверинг не безалаберный джентльмен, вроде меня, — невесело рассмеялся кузен. — Он не швыряет свои вещи, где попало. А главное-то, главное… Пропажа дневника по времени абсолютно совпадает ещё с одним неприятным обстоятельством — изрезанным портретом в вашем доме. От Кингсбери Холла до Фортесонхилла — десяток минут езды по бульварам, и пять — пешком напрямую.
Черити только пожала плечами. Сегодняшняя история заставила её забыть о воскресной.
Совершенно обессиленная, Черити всё же дождалась, пока домочадцы разошлись по своим спальням. Леди Дороти осталась в комнате дочери.
В спальне Черити опять стоял странный запах — альпийского луга и весны. На подоконнике снова лежал букет полевых цветов. Черити махнула на него рукой.
Уже кутаясь в одеяло и пытаясь согреться, хотя в комнате было натоплено, она невольно вспомнила о треснувшем зеркале. Да, именно с того дня и начались беды. А то, что они во многом были вызваны нелепыми и непродуманными поступками Вирджинии, мало что меняло.
Черити понимала, что многое завтра будет зависеть от того, приедет ли хоть кто-нибудь из общества осведомиться о здоровье Вирджинии.
Если нет — это будет совсем уж плохо.
Глава 20. Рухнувший карточный домик
Чувства и мысли в картине нашедший
Смекнёт, что её написал сумасшедший.
Чем больше дурак — тем острее наитье.
Блажен карандаш, если дурень — в подпитье…
Лучи солнца разбудили Черити, когда пробило девять. Вскоре приехал Кардифф. Когда доктор вышел от больной, Черити не понравилось нахмуренное выражение его лица, но он ничего не сказал. За весь последующий день не было ни одного визита, никто не прислал справиться о самочувствии мисс Хейвуд. Даже Марвеллы.
Именно этого Черити и боялась. Семья перестала собираться на трапезы: каждый предпочитал есть у себя. Так прошло два дня — ничего не менялось.
Черити днём решила прогуляться, но не знала, куда пойти. Она была не Хейвуд, но кто знает, распространяется ли остракизм соседей на неё или нет? Если двери, скажем, дома пастора не откроются перед ней, это нанесёт ей болезненную обиду, и рисковать быть не принятой просто не хотелось. Впрочем, в последнее время ей самой расхотелось ходить к Стэнбриджам.
Черити направилась в модную лавку. Знакомый приказчик вежливо раскланялся.
— Все самые лучшие ткани разобрали к балу в Фортесонхилле, мисс Тэннант-Росс, но вчера приехала одна запоздавшая подвода, и там есть на что посмотреть, — подмигнул он и провёл Черити в соседний зал, где ещё один приказчик выгружал на полки штуки материи.
Черити жадно их оглядела. Да, некоторые, подлинно, радовали глаз. Какое счастье, что благодаря милой тётушке Марджери и своему выигрышу она теперь может ни в чём себе не отказывать! Черити мельком вспомнила проповедь отца Энджела, но только вздохнула о своей греховности, и снова начала перебирать ткани.