Виноградник Ярраби
Шрифт:
Право же, надо всерьез взяться и исправить эту ситуацию, уложившуюся в их отношениях. Но сейчас ей нужен лишь покой, нужно ощутить себя в чьих-то нежных объятиях, слышать успокаивающий шепот.
Но Гилберт даже рубашку не переменил — на манжете виднелось темное пятнышко крови. Юджиния не могла допустить, чтобы он дотронулся до нее. Она снова откинулась на подушку и закрыла глаза, ожидая, что муж уйдет.
— Юджиния, я пошлю наверх Фила. Он даст вам снотворное.
Доктор Ноукс не вызывал у нее чувства протеста, ей нравилась его простая манера держаться, его чуткие руки. Пожалуй, ему она даже готова была рассказать о мучившем ее кошмаре, но он не дал подходящего повода это сделать. Он лишь подтвердил свое первоначальное подозрение, хотя и предупредил, что с полной уверенностью можно будет сказать, так это или нет, недели через две-три.
— Старайтесь не перетруждать себя.
— Мне никогда это не грозило. Гилберт не позволяет мне напрягаться.
— Напряжение бывает разным, моя дорогая. Слишком живое воображение тоже истощает силы. Вы скучаете по своим родным, по дому?
— Конечно, доктор, ужасно!
— А как вам Ярраби?
— Дом очень красивый. Как вы считаете? Когда будет разбит мой сад...
— Ну ясно. Нельзя ожидать, чтобы вы здесь почувствовали себя как дома через неделю или даже через год. Моя жена до сих пор не свыклась со здешней жизнью. Но, если бы ее ребенок не умер, все было бы по-иному. Вам повезет больше.
Гилберт наверняка ожидал в коридоре, потому что, как только доктор Ноукс вышел, она услышала их разговор.
В голосе Гилберта слышалось нетерпеливое ожидание.
— Ну так как, будет у меня сын?
— За пол, милый мой, поручиться не могу.
— Как Юджиния?
— С ней все в порядке. Она уже говорит о своем будущем саде. Вам бы следовало и самому относиться к ней как к своего рода саду: когда нежное растение пересаживают на незнакомую почву, за ним надо тщательно ухаживать.
— Мне это сравнение нравится, — сказал Гилберт, явно польщенный. — Можете не сомневаться: я буду всячески ее оберегать. Очень жаль, что она стала свидетельницей сегодняшнего эпизода, но когда моя жена решает что-то сделать по-своему, она этого, как правило, добивается. Правда, я и не хочу, чтобы она была иной. В ней есть сила духа.
Голоса удалялись. Юджиния успела расслышать слова Гилберта: «Когда освобожусь от одного незаконченного дела...» и протестующий голос доктора Ноукса: «А так ли уж это необходимо? Может, хватит с парня того, что он уже получил?» — «Вы не понимаете, Фил. Я рискую потерять себя в их глазах. Если это случится, они могут в любой момент перерезать мне глотку или же поджечь мой дом. Даже самому тихому из этих типов доверять нельзя, слишком долго они перебирали в уме якобы причиненные им обиды. Но я долго не задержусь. Вернусь, и мы выпьем за моего сына».
Спустя час Юджиния отказалась от дальнейших попыток заснуть. Она позвонила в колокольчик возле постели. На звонок явилась миссис Джарвис.
— Не принести ли вам чего-нибудь, мэм?
— Почему вы не в кухне? Почему на звонок не ответила Джейн?
— Я позволила себе остаться в бельевой, мэм. Я думала, что, если вы позвоните, никто, кроме меня, не услышит. Джентльмены слишком шумят.
— А что они делают внизу?
— Хозяин открывает бутылки со своим вином. Он говорит, все должны выпить за его сына. Даже Джейн, Фиби, Эллен и мне пришлось выйти и выпить рюмку. В настоящий момент все леди разошлись по своим спальням, а джентльмены допивают последнюю бутылку. Нельзя лишить их этого удовольствия, мэм.
По дому снова эхом прокатился громкий взрыв смеха. Кто-то начал декламировать стихи. Кто-то стал ему аккомпанировал одним пальцем на рояле. Слышался звон разбитого стекла.
Юджиния сказала бесстрастным тоном:
— Их никто не высечет за то, что они пьяны.
— Ну это же совсем другое дело, — заметила миссис Джарвис.
Она двигалась неторопливо и спокойно, прибавляла огонь в лампе, приводила в порядок простыни, а затем взяла какой-то белый порошок, высыпала его в рюмку и добавила воды. Юджиния подумала: Молли немного похожа на Сару — у нее такие же спокойные, тихие движения.
Эта мысль породила в душе Юджинии ощущение близости, заставившее ее спросить:
— А ваш муж обрадовался, когда узнал, что у вас будет ребенок?
Наступила короткая пауза, после чего миссис Джарвис сказала:
— Он не узнал об этом. Я не сказала.
— О! Но почему же?
— Мне казалось, такая новость лишь утяжелит бремя, лежавшее на его плечах. — Миссис Джарвис помешала мутную смесь в рюмке. — Я бы сказала ему со временем.
— Он бы захотел мальчика?
— Наверное. Все мужчины хотят иметь сыновей. Вероятно, в них говорит тщеславие. Им хочется увековечить себя. А разве вам не приятно, что мистер Мэссинхэм хочет мальчика? У меня вот нет никого, кто бы поинтересовался, кого я рожу. Каторжное отродье...
Поздний час, слабость Юджинии, интимность обстановки, спальня, освещенная светом керосиновой лампы, — все способствовало тому, что в комнате теперь тихо переговаривались не госпожа и служанка, а просто две женщины, волей природы очутившиеся в одинаковом положении.
— Я не думала, что у вас так горько на душе, — удивленно сказала Юджиния.
— Я пытаюсь освободиться от этого...
Глаза женщин встретились. Что-то произошло между ними, а что именно Юджиния не могла установить, так как была в этот момент слишком утомлена и недостаточно проницательна. Она поняла только, что это нечто весьма знаменательное. Их жизни оказываются связанными воедино, подумала она, а хорошо это или плохо, решить не могла. Это попросту представлялось неизбежным. Но почему — на этот вопрос она также не могла ответить.
Тут миссис Джарвис, словно поняв опасность ситуации, вдруг снова превратилась в простую прислугу.
Она протянула Юджинии рюмку:
— Выпейте, мэм. Это снотворное, которое доктор Ноукс велел дать вам, если вы не сможете заснуть. Через пять минут вы уснете и ни звука больше не услышите.
Через полчаса Молли Джарвис на цыпочках снова вошла в комнату, чтобы проверить, спит ли хозяйка. Несколько минут она стояла, глядя на юное личико на подушке: длинные ресницы спокойно лежат на бледных щеках, слишком чувствительный рот уже не искажен напряженной гримасой.
Хозяйка производила впечатление крайне нежного создания. Как-то она выдержит предстоящее испытание? Брачная постель у нее, быть может, и мягкая, но койка роженицы у всех женщин одинакова. Может, ей даже придется и потруднее — очень уж хрупкая, узкобедрая.
Молли провела руками по своим сильным и пышным бедрам. Сегодня она впервые почувствовала, как ребенок шевельнулся в ней. На какое-то мгновение ее охватил настоящий восторг. Пусть ее дитя — каторжное отродье, она постарается обеспечить ему хорошую жизнь здесь, в Ярраби.