Виноградник Ярраби
Шрифт:
— Сэм?
— Теперь у нас есть кучер, — с гордостью сказала Бесс. — Угрюмый старик, но сплетнями не занимается. Да и в любом случае он решит, что нам просто захотелось подышать морским воздухом.
— Вы уже все устроили!
— Мне Эдмунд велел это сделать, — призналась Бесс. — Он сказал, что будет ужасно жаль, если эта сплетня получит распространение в тот самый момент, когда вы с Гилбертом находитесь в Сиднее. Вы наивны, Юджиния. Вас всю жизнь слишком от всего оберегали. Вам трудно даже представить себе, до чего люди могут быть подлы, особенно если кому-то завидуют. А я могу вас заверить, что здешние дамы — если можно назвать их дамами — обязательно станут завидовать. И мужчины станут. Я знаю, что у Гилберта сейчас неприятности с виноградником, но он такая видная фигура! Вы оба ценное достояние колонии, и я вас люблю. Я не допущу, чтобы вы оказались в самой гуще гнусного скандала, устроенного, ко всему прочему, ирландским пропойцей.
— Так его называл Гилберт. Вы на стороне Гилберта, Бесс.
— Ах вы, глупенькая, наивная малышка! Я на стороне вас обоих. Брак, знаете ли, — это на всю жизнь. Так что надо позаботиться о том, чтобы он оказался счастливым. Если вам так уж необходимо иметь любовника, по крайней мере подождите, пока не станете старше.
Юджиния попробовала рассмеяться.
— Бесс! Какой вы стали светски искушенной!
— А вы вот совсем не искушенная, моя дорогая. Пора проснуться.
— Да я уже давно проснулась! Неужели вы не видите, что я уже не так молода и наивна? Все дело заключалось только в том, что я слишком долго тосковала по родине. — Глаза у Юджинии были полны страдания. — Колм это понимал. Я находила для себя прибежище в письмах, не думая, как все это действует на него. Меня постоянно гложет мысль, что это я снова толкнула его к пьянству.
Бесс с крайне скептическим видом покачала головой:
— Вы ведь не очень много знаете и о том, какой это страшный бич — выпивка. Признайтесь!
— Не презирайте меня, Бесс!
— Я не презираю вас. Я презираю Колма О’Коннора за то, что он использовал в своих целях наивное существо.
— Я думаю, он тоже наивен.
— В таком случае и ему пора проснуться. Я заеду за вами в отель завтра в три часа дня. Скажите Гилберту, что я повезу вас покататься.
— Неужели я сама должна буду это проделать? — с болью спросила Юджиния.
— Никто другой не может этого сделать, вы же понимаете.
Хотя Юджиния напряженно прислушивалась к разговорам вокруг себя, она не услышала ни звука о скандале. В тот вечер в Воклюзе давали званый обед. Хозяева тепло приветствовали Юджинию и Гилберта и оказывали им самые лестные знаки внимания. Юджинии показалось, что Мерион Ноукс довольно настойчиво старается держаться поближе к ней и всячески опекает, меж тем как миссис Уэнтуорт иногда с тревогой поглядывает на нее. Однако разговор вертелся вокруг вполне безобидных общих проблем — положение дел в колонии, неподтвердившиеся слухи об открытии золотых месторождений, увеличение эмигрантов и какой тип среди них сейчас преобладающий, возможность прекращения принудительной транспортировки в Австралию ссыльных. Ну и еще, конечно, дети, школы, прислуга, моды.
Мечта, в свое время привязывавшая Юджинию к письменному столу, казалась далекой и несущественной, а вот необходимость встретиться с Колмом была реальностью, от которой она уйти не могла.
Чуть ли не впервые Юджиния в этот вечер радовалась тому, что мужчины так много времени потратили на соболезнования Гилберту по поводу гибели урожая и на восхищение его твердой решимостью продолжать заниматься своим делом в то время, когда многие виноградари капитулировали. Они нахваливали его вино, нюхали, разглядывали на свет, пробовали на вкус. Это был именно такой вечер, какой был нужен Гилберту. Когда они вернулись в отель, он пребывал в превосходнейшем настроении, но изрядное количество выпитого повергло его в летаргическое состояние. Он разделся, повалился в постель и мгновенно уснул. Усталость сморила и Юджинию. Правда, один раз среди ночи она проснулась в слезах от тяжелого сна, но вспомнить, что ей приснилось, никак не могла.
Однако на следующий день Юджиния уже не плакала: она испытала настоящее потрясение и глубокую жалость.
Хижина, о которой писал Колм, и впрямь оказалась жалкой лачугой. Вероятно, это было одно из первых жилищ, сооруженных в Ботани-бэй. Его стены осели и покрылись трещинами; крышей служил кусок ржавого железа.
Мужество оставило Юджинию, она не в состоянии была постучаться в дверь. Это сделала за нее Бесс, слегка побарабанившая по деревянной створке.
Прошло довольно много времени, прежде чем кто-то невнятно отозвался:
— Кто это? Кто там?
Бесс больно ткнула Юджинию локтем в бок:
— Скажите ему.
Впрочем, это не понадобилось, так как в следующую минуту дверь отворилась и на пороге выросла жутковатая фигура, подслеповато моргающая от яркого света. Человек был изможден, неряшлив, ужасающе худ. Он невероятно состарился.
— Колм! — потрясенно прошептала Юджиния.
Колм выпрямился с каким-то подобием былого достоинства, а затем изобразил нечто вроде поклона.
— Миссис Мэссинхэм! Чему я обязан такой честью?
— Колм! Вы выглядите совершенно больным.
— Не больным, мэм. Просто спившимся.
— Позвольте мне войти.
Он встал в дверном проеме, не совсем твердо держась на ногах:
— Нет, леди тут не место.
— Ах, прекратите этот вздор! Я войду.
Бесс запротестовала, ухватив ее за руку, но Юджиния нетерпеливо вырвалась.
— Оставайтесь здесь, Бесс. Я долго не задержусь.
Она стремительно вошла в маленькую темную комнату, пытаясь не обращать внимания на отчаянно неприбранный вид жилища и на тяжелый кислый запах вина.
— Что с вами случилось, аланна? Прежде вы такой не были. Вы всегда вели себя, как герцогиня.
— Так ведь и вы были другим...
— Старое дьявольское проклятие — пьянство, — сказал он, широко улыбаясь.
Юджиния не позволила себе размышлять, иначе она не в силах была бы выдержать эту кошмарную сцену. Спокойным голосом она произнесла:
— Я пришла за своими письмами. Вы должны отдать их мне.
Из-под маски бравады на его лице еле заметно проглянуло отчаяние.
— Как, мое единственное сокровище?
— Я слышала, что вы ими хвастаетесь, и не могу этого допустить.
— Бог ты мой, а ведь вы стали добропорядочной матроной!
— Колм, пожалуйста! Мне необходимо их получить. Или по меньшей мере я должна лично проследить за тем, чтобы они были уничтожены. Не можем ли мы сжечь их здесь же, не откладывая?
— Погребальный костер?
— Ах, Колм! — Юджиния положила руку на его плечо. Оно было таким худым, что под кожей легко прощупывались кости. — Почему вы допустили, чтобы с вами произошло такое?