Виноградник Ярраби

Иден Дороти

Внезапно из Лондона пришло сообщение, что на собрании знатоков вин «Кларет 1634 года», представленный Гилбертом, был удостоен особого упоминания. Кроме того, несколько бутылок того же марочного вина, посланных во Францию самому строгому виноделу — дядюшке Юджинии старику Анри, — снискали сдержанное его одобрение. От Франции, этой тщеславной королевы винодельческой промышленности, ожидать особенного энтузиазма не приходилось. Скупой похвалы дяди Анри было вполне достаточно.

— Это поворотный момент! — ликующе воскликнул Гилберт.

Теперь австралийские вина начнут пользоваться признанием в Европе. Ради этого стоило претерпеть все тревоги и трудности. Какой пресной была бы жизнь без

этого интересного, требующего от человека напряжения всех его сил дела! Может ли Юджиния по совести сказать: она предпочла бы, чтобы ее муж был овцеводом?

Мрак рассеялся. Когда Гилберт предложил отпраздновать радостные события, невозможно было не заразиться его энтузиазмом. У них никогда еще не было бала в Ярраби. Но теперь у Гилберта имелся кредит в банке и обеспеченное будущее. Они могли потратить фунтов сто, чтобы привести в порядок дом, нанять музыкантов и дополнительную прислугу. Ковры в гостиной надо снять и натереть пол. Эта комната вмещает тридцать пар. Остальные могут обосноваться в библиотеке, маленькой гостиной Юджинии или на веранде. Ночь, вероятно, будет теплой, так что гостям захочется побродить по саду. Первый бал в Ярраби...

— Я всегда пыталась мысленно представить его себе, — сказала Юджиния. Глаза ее сияли.

— Я тоже. Но я боялся, что нам придется ждать, пока дети не подрастут. Вы ведь знаете, дорогая, мне не так уж мало времени потребовалось, чтобы разбогатеть.

Гилберт привлек жену к себе и горячо поцеловал. Она почувствовала, как сердце ее учащенно заколотилось. Но голова мужа была занята предстоящими развлечениями. Он выпустил ее из объятий и торопливо заговорил:

— Вам и девочкам надо обзавестись новыми вечерними платьями. Кит, конечно, должен будет приехать из школы. Он уже достаточно взрослый, чтобы принять участие в танцах. Ему надо научиться польке — этому новому танцу, о котором все говорят. Вы, конечно, захотите, чтобы ваш сад предстал в самом выгодном свете.

— Да, когда распустятся розы! Я скажу Пибоди. А до тех пор вы должны разрешить мне постоянно пользоваться услугами Джемми. Бедняга Пибоди стал жутко медлительным, но отдавать приказания он все еще может. Ему будет приятно, что кто-то будет восхищаться его садом.

— Вашим садом, дорогая. Пибоди, может, и посадил его, но вы передали саду что-то от себя, нечто поистине гениальное.

Она поняла, что снова вознесена на пьедестал. Но в конце концов, может, это все-таки лучше, чем постоянное ощущение горя, отягощенное сознанием вины, царившее последние несколько недель.

«Дорогая Сара! — писала она три недели спустя. — Бал прошел и оказался очень удачным. Прибыли все приглашенные. Был момент, когда к парадному одновременно подкатило не менее десяти карет. Ты можешь вообразить себе эту картину: лошади нервно перебирают ногами, дамы в бальных туалетах выбираются из экипажей. Кое-кто из гостей привез с собой детей — их уложили спать в детской. Супруги Келли и Ноуксы приехали из Сиднея и остались на весь уик-энд. Они уехали сегодня утром, так что у меня снова появилось немножко времени для себя. Бесс привезла трех своих дочек, уже достаточно больших, чтобы бывать на балах. Алиса по возрасту очень подходит Киту, но она низкорослая, некрасивая девочка, и, боюсь, Кит был с ней не очень-то учтив. Или же не обращал на нее внимания». Юджиния остановилась и вздохнула. Было жарко, и она очень устала. Ну и, конечно, как всегда, оставались вещи, о которых она не могла рассказать Саре. Она оглядела комнату, все еще полную цветов, оставшихся после уик-энда, хотя акация начала уже вянуть. Когда ее цветки засыхали, то приобретали какой-то грязно-горчичный цвет. Некоторые говорили, что держать акацию в доме не следует — она приносит несчастье. Однако единственное, что Юджиния сама успела заметить: один из адъютантов губернатора отчаянно чихал от запаха акации.

Все восхищались

украшениями, закусками, домом, мебелью и висевшим над камином портретом, на котором она была изображена с маленьким ребенком. (Сколько мечтательной наивности было тогда в ее лице!) Дом оживился как никогда. Это был один из тех случаев, которые имел в виду Гилберт, когда настаивал, что гостиную следует сделать достаточно большой, чтобы в ней можно было танцевать.

Ночь прошла замечательно, если бы не одно обстоятельство, которое она не собиралась обсуждать с Сарой.

«Кит, — писала она, — впервые был одет во взрослый костюм и выглядел в нем необыкновенно красиво. Он очень высок для своего возраста и уже знает, как очаровывать людей. Он очень мило танцевал со своей матерью. Оказалось, что все па мальчику давно уже прекрасно известны. Алису Келли он прямо-таки покорил. Она не сводила с него влюбленных глаз, но, как я уже сказала, предмет поклонения особого внимания ей не уделял».

Да и как могло быть иначе? Дело в том, что Юджиния, танцуя в саду с молодым человеком, на которого так сильно подействовала пыльца акации, заметила, как среди кустарника промелькнуло что-то белое.

Рододендроны Пибоди, долго не приживавшиеся на новом месте, наконец разрослись вовсю и образовали теперь густую зеленую изгородь, которая охватывала дальний конец сада, и здесь имелись не только темные тенистые дорожки для прогулок, но, как видно, и неплохое укрытие для влюбленных.

Молодой адъютант, также заметивший в полутьме какое-то движение, хотел тактично повернуть назад. Но у Юджинии внезапно возникло подозрение, которое было слишком сильным, чтобы от него отмахнуться. Она все время пыталась приглядывать за Китом, надеясь, что он получает удовольствие от своего первого бала, и опасаясь, как бы отец не стал подбивать его выпить слишком много вина. Когда дело касалось вина, Гилберт проявлял очень много энтузиазма, но очень мало здравого смысла.

Однако ей не удалось понаблюдать за Китом, так как обязанности хозяйки поглощали все время.

Юджиния вдруг сообразила, что в течение последнего часа вообще не видела сына, и была почти уверена, что он имеет самое непосредственное отношение к мельканию белого платья в кустарнике.

— Кит, это ты? — окликнула она. На мгновение за темной завесой кустов все стихло. Затем очень медленно оттуда вылез Кит, таща за руку крохотную девчушку в белом платье. Рози!

— Не беспокойся, мама, — непринужденно сказал он. — Мы пришли сюда покормить опоссумов, забравшихся на дерево.

Мальчик действительно держал в руках какой-то корм, завернутый в льняную салфетку. Юджиния, всеми силами стремившаяся унять тревогу, вспомнила, что, когда Кит был маленьким, он любил кормить ночных животных, сползавших в ночной темноте с деревьев. Но она не могла не заметить, как по-хозяйски держится за него Рози. Может быть, девочка думала, что в темном саду, освещенном только одной луной, Юджиния не увидит их сплетенных рук и ей не придет в голову, что они целовались. Она перехватила хорошо знакомое ей непокорное движение Кита, упрямо вздернувшего подбородок: верный знак, что он будет отрицать любое обвинение в неподобающем поведении.

Да и как она могла сейчас его обвинить? Придется отложить это дело до утра.

Но Рози! Эта маленькая лисичка с продолговатыми узкими глазками!

Юджиния знала, что миссис Джарвис сшила ей к балу новое платье. Вряд ли было бы справедливо, если бы Аделаида и Люси были роскошно разодеты и украшены всевозможными бантиками и поясами, в то время как у Рози не было бы простого красивого платьица. Но, естественно, предполагалось, что девочка будет держаться на заднем плане. Она могла наблюдать с лестницы за прибытием гостей — точно так же, как это делали Аделаида и Люси. Она могла даже немного задержаться, чтобы посмотреть на танцующих, после того как младшие девочки уйдут спать.