Виноградник Ярраби
Шрифт:
— Ну, а на этот раз чего разревелась?
Право же, она была несказанно счастлива, если бы ей приходилось видеть папу, скажем, один раз в неделю. Ей казалось, мужчины вообще не внушают ей большой симпатии. У них такие громкие голоса! Даже Кит, приезжая домой из школы, кричал на нее, рассчитывая, что она должна быть у него на посылках. В школе у него имеются рабы, говорил он. Теперь, когда он дома, их роль должна исполнять Люси. В общем, его требования были довольно невинны, но одна вещь страшно ее беспокоила. Время от времени Кит совал ей в сумочку письмо и просил отправить его по почте, когда она будет в Парраматте. Письма неизменно адресовались Рози Джарвис.
Казалось бы, что особенно плохого в том, что Кит пишет Рози, но почему это обставляется так таинственно? Кит внушил ей, что она ни за что не должна допустить, чтобы мама видела, как она отправляет письма. Люси должна придумать какой-нибудь предлог, чтобы войти в крошечное помещение почты, где почтмейстерша продавала также всякую галантерею и сласти. Ведь наверняка ей всегда требовалась какая-нибудь катушка ниток или еще что-нибудь в этом роде.
Проделывать это было достаточно просто, но сознание, что она участвует в обмане, не давало Люси спать но ночам. У нее никогда раньше не было секретов от мамы. Она испытывала неприятное чувство, что Кит использует ее подобным образом, потому что ему нравится ощущать свою власть над ней.
Право же, мужчины способны быть подлыми!
Бал явился важной вехой в истории Ярраби, но позднее в том же году предстояло совершиться еще более значительному событию.
Юджиния писала Саре:
«А знаешь ли ты, что нас посетит губернатор с супругой?! Наверное, помнишь, я писала тебе, что наш губернатор, сэр Джордж Гиппс, вернулся в Англию и его место занял сэр Чарльз Фицрой с супругой леди Мери. Так вот, они выразили желание прибыть сюда не только для того, чтобы осмотреть виноградник, который благодаря неустанным усилиям Гилберта становится знаменитым, но и провести с нами весь уик-энд. Леди Мери очень лестно уверяет меня, что наслышана о моем саде, и признается, что он интересует ее больше, чем виноградные лозы и винодельня.
Гилберт чрезвычайно доволен и ходит, раздувшись от важности, как индюк. Должна признаться, что и я нахожу эту перспективу волнующей. Она потребует от меня напряжения
всех сил. В Австралии прием у себя в доме губернатора и его супруги можно сравнить разве что с приемом королевы и принца Альберта, только обставляется это не столь официально.
Так что можешь себе представить, как мы все взбудоражены. Помимо сэра Чарльза и леди Мери приезжает их сын Джордж Фицрой, генеральный адъютант полковник Мунди, личная горничная леди Мери, их слуга и кучер. У нас достаточно спален, и спешно мы приводим в порядок самую большую из них для губернаторской четы. К счастью, при ней имеется собственная уборная. Кит освобождает свою комнату, чтобы ее мог занять Джордж Фицрой, а полковника Мунди мы поместим в одной из небольших комнат, выходящих окнами на запад. Свою гостиную я предоставлю в распоряжение леди Мери, а мужчины смогут играть в бильярд и читать газеты в библиотеке.
Аделаиде позволили на этот уик-энд приехать из школы домой. Хотя ей всего пятнадцать, она, во многих отношениях вполне зрелая девица, и ей будет очень полезно познакомиться с таким утонченным и, как я слышала, красивым англичанином, как Джордж Фицрой. Моя маленькая Люси еще слишком молода для подобных волнующих вещей. Она гораздо дольше остается ребенком, чем в свое время Аделаида, и, пожалуй, я эгоистично радуюсь этому. У меня нет ни малейшего желания навсегда отдать ее в руки какому-нибудь молодому человеку, какой бы замечательной партией он ни был.
Во время завтрака за столом будут собираться по меньшей мере девять человек, а за ленчем и обедом еще больше — в зависимости от того, скольких гостей мы еще пригласим. Гилберт собирается устроить охоту; кроме того, если погода будет хорошая, мы поедем верхом на озеро и устроим там пикник. Разумеется, если леди Мери почувствует, что это ей по силам. Она очень крупная и тучная женщина — как, впрочем, и сэр Чарльз — и в какой-то степени инвалид. Гилберт говорит, что мы должны дать по меньшей мере один большой званый обед, после которого будут музыка и танцы.
Мы с миссис Джарвис обсуждаем меню. Все это отнюдь не выбило ее из колеи; пожалуй, она даже довольна. Она попросила меня нанять на уик-энд еще двух девушек, но только для того, чтобы они помогали на кухне. Она настаивает, что сама будет прислуживать за столом с помощью Эллен и Эмми. По ее словам, она не может довериться необученным девушкам.
Таким образом, это бремя снято с моих плеч. Единственное, чем придется заниматься мне, — это развлекать гостей и позаботиться о том, чтобы им было удобно. Люси попросила разрешить ей украсить все комнаты цветами. Вкус у нее поистине художественный. Вряд ли мне надо добавлять, что Гилберт выставит свои самые лучшие вина...»
Молли Джарвис и в самом деле получила удовольствие от происходящего. Ее способности никогда еще не подвергались столь серьезной проверке, но она была совершенно уверена в себе. Погреб, построенный из толстых камней, чтобы не пропускать жару, был набит провизией. Служанкам их обязанности были разъяснены до мельчайших деталей. Жалко, что Эмми Доусон так поглощена своей любовью к Авдию Уайту. Во время торжественного визита ей запретили видеться с ним и даже думать о нем. Да и в любом случае он был слишком занят наведением образцового порядка в саду, чтобы откликаться на заигрывания Эмми. Авдию хватало забот следить за тем, чтобы мисс Люси не утащила в дом самые лучшие его растения. К тому же он боялся, что в последнюю минуту вдруг поднимется сильный ветер, так что придется сметать листья и приводить в порядок драгоценный зеленый газон.
В последний вечер все отправились спать поздно. Позже всех ушла к себе Молли. Но зато ей удалось нафаршировать цыплят; большой, сочный темно-коричневый фруктовый торт был вынут из печи и остывал; в кухне наведен полный порядок. Она с минутку постояла, удовлетворенно оглядывая заполненный хорошим запасом продуктов погреб. До сих пор Молли не забыла ужасные полуголодные годы, которые ей пришлось пережить после прибытия в Австралию. Созерцание еды доставляло ей почти сладострастное удовольствие.
— Выглядит отменно, — неожиданно раздался позади нее голос Гилберта. — Неужели мы все это проглотим?
— Думаю, что большую часть во всяком случае. Может, я заготовила лишнее?
— Лучше слишком много, чем слишком мало. Меня никто никогда не упрекнет в скаредности. — Он поднял тяжелый валик волос, прикрывающий ее шею, и прижался губами к теплой коже. — Да и вас никогда в этом не упрекнут.
Она отпрянула от него.
— Я вам говорила — только не здесь! Кто-нибудь может войти.