Виноградник Ярраби
Шрифт:
Громкий смех Гилберта преследовал Юджинию все время, пока она поднималась по лестнице.
— В ней много огня. Не надо слишком уж стараться его остудить.
Остудить? Да каким образом можно было это сделать? Дело в том, что сразу же по возвращении Аделаиды в школу последовали новые неприятности. Мисс Эстер Чизем специально приехала в Ярраби повидаться с Юджинией.
Выяснилось, что три девочки в дортуаре Аделаиды были найдены в состоянии опьянения.
— Мы страшно разволновались, миссис Мэссинхэм. Мы просто не понимали, что с ними такое, и вызвали врача. А он без всяких предисловий спросил, что они выпили. Представьте себе, миссис Мэссинхэм. Скандал в нашей школе!
— И что же они такое выпили? — спросила Юджиния как можно более спокойным тоном.
— Вино, конечно. По всей видимости, кто-то из живущих в Ярраби — я не могу убедить Аделаиду назвать его имя — по ее просьбе спрятал бутылку под кустом у ворот. Потом трех девочек, о которых идет речь, уговорили ночью выпить это вино из кружек, имевшихся в дортуаре. Какое действие окажет спиртной напиток на юных девушек, не привыкших к нему, предсказать было нетрудно.
— Аделаида находилась в таком же состоянии?
Мисс Чизем вздернула подбородок, выразив этим, насколько могла, свое презрение.
— Конечно нет, миссис Мэссинхэм.
— Если вы хотите сказать, что вино — привычный для моей дочери напиток, могу вас заверить, вы ошибаетесь. Какие меры вы намерены принять?
Вид у мисс Чизем был неуверенный. Она уже произвела выстрел из самого большого орудия, и это потребовало всего ее мужества.
— Я надеялась, вы предложите что-нибудь, миссис Мэссинхэм.
— Это ваша школа. Естественно, Аделаида обязана подчиняться правилам. Вы хотите ее исключить?
— Да что вы, нет! Это совсем не выход. — Мисс Чизем была в ужасе. — Это вызвало бы такие пересуды! Мы просто не можем себе этого позволить. Необходимо сохранить все в тайне. Аделаида будет наказана тем, что ее на время лишат каких бы то ни было льгот. Но я хотела бы получить от вас заверения, что подобное никогда больше не повторится.
Иными словами, лицо, доставившее вино, заслуживает столь же серьезного осуждения.
Кит, устало подумала Юджиния.
— Я понимаю, мисс Чизем. Вы можете спокойно предоставить мне разрешить эту часть прискорбного инцидента.
— Ваша дочь очень смышленая, очень развитая девочка, миссис Мэссинхэм.
— Да, вы совершенно правы, — согласилась Юджиния.
Кит поклялся, что не имеет к этому делу решительно никакого отношения.
— Честное слово, мама. Да и вообще, я уже неделю как не был в Парраматте.
Гилберт, уголки рта которого неудержимо подрагивали, подтвердил, что это правда. Кита там не было.
— Тогда кто же был?
— Я. Я с Джемми отвозил ящики вина в прибрежные города. Но если бы Адди захотела бутылку вина, я дал бы ей и сделал бы это совершенно спокойно, не пряча ее под кустом. И у куста-то подходящее название — бутылочник. — Тут Гилберт не совладал с душившим его смехом. Закинув голову, он хохотал, пока по щекам не покатились слезы. — Вот озорница, а! Прости меня, Джинни, но это чертовски смешно!
— Значит, это сделал Джемми, — сказала Юджиния.
— Джемми?
— Ведь не вы и не Кит. Кто же еще мог это сделать?
— Ну конечно, старина Джемми, — весело воскликнул Гилберт. — Они с Адди всегда были друзьями.
— Друзьями? — переспросила Юджиния. — Надеюсь, это не так.
— Вы знаете, что Адди еще малышкой всегда ходила за Джемми по пятам. А сейчас она беседует с ним о виноделии. Ее это дело интересует. И даже больше, чем меня.
— В таком случае почему она не обсуждает эти проблемы с отцом, если ей так уж необходимо их с кем-нибудь обсудить? Во всяком случае, это предмет, не подходящий для юной девушки. Гилберт, Джемми придется уволить.
Гилберт перестал усмехаться:
— Вряд ли это возможно, дорогая.
— Разве это не тот проступок, за который виновный заслуживает увольнения? Если бы мисс Чизем не боялась так сильно меня или вас, Аделаиду бы исключили.
— Но ведь ее не исключат. Не будет уволен и Джемми. Совершенно откровенно, помимо всяких иных соображений, я просто не могу без него обойтись.
— Значит, он останется совершенно безнаказанным? — недоверчиво спросила Юджиния.
Гилберт внимательно смотрел на жену, прищурив глаза. На губах его появилась циничная улыбка.
— Если бы он еще отбывал свой срок, я мог бы выдать ему дюжину плетей. Это вас удовлетворило бы?
— Гилберт! Как вы можете?
Заметив давно забытый огонек в глазах Гилберта, Юджиния отчетливо вспомнила сцену, которая, как она думала, давно стерлась из памяти.
— Если бы вы предложили Джемми сделать выбор между поркой и увольнением, могу предсказать, что он скорее выбрал бы порку. У него есть все данные для того, чтобы стать выдающимся виноделом. Я отказываюсь лишаться его из-за проказы школьницы. Но я с ним поговорю. Это я обещаю.
— Всего лишь поговорите? И только?
— Да, — коротко ответил Гилберт. — И только.
Глава XXIX
«Дорогая Сара!
Во-первых, мы не так старомодны, как ты думаешь. Все мы теперь носим турнюры и по шесть нижних юбок, что абсолютно не годится для здешнего климата, и, кроме того, мы учимся танцевать польку. Должна сообщить, что Кит и Аделаида большие поклонники этого танца. Мы принимали у себя сэра Чарльза и леди Мери, а также их сына Джорджа, которому очень понравилась Аделаида. Но, надо сказать, это было не более чем обыкновенное ухаживание. Аделаида очень своенравна. Так не похожа на Люси! Впрочем, Люси внушает мне опасения. У нее необыкновенно чувствительная натура. После визита губернатора она ходит бледная и грустная, но, когда я спрашиваю в чем дело, она просто отнекивается. Наверное, это трудности роста, хотя Аделаида в свое время особенно от этого не страдала.
Мне очень хотелось бы иметь возможность привезти обоих моих девочек в Англию. Гилберт намекает, что, если в будущем году урожай будет так же хорош, как в этом, мы и в самом деле сможем поехать. Мне это путешествие представляется уже столь же нереальным, как полет на луну.
Перейду теперь к сплетням, касающимся прислуги. Мы дали Авдию Уайту и Эмми Доусон разрешение пожениться. Надеюсь, что после этого они снова начнут работать как следует, ибо сейчас, когда они умирают от любви друг к другу, от них просто нет никакого толку. Я до сих пор очень тоскую по Пибоди. Авдий прилежный работник — когда не смотрит в сторону дома в надежде увидеть в дверях Эмми, — но он совершенно лишен того поистине гениального дара, каким обладал Пибоди. Может, мне только кажется, но ни один цветок не сверкает, как прежде, а если тут дело не в моей фантазии, значит, причиной тому долгое засушливое лето.