Виноградник Ярраби
Шрифт:
— Именно в это время двадцать один год назад, — торжественно начал Гилберт, — родился Кристофер Мэссинхэм. На следующий день я налил в бутылки вино, которое сейчас прошу вас выпить за здоровье моего сына. «Ярраби-кларет 1831 года».
Эллен тянула Юджинию за рукав.
— Мэм, прибыл кто-то запоздавший.
— Ш-ш-ш! — прошептала Юджиния, следя за красной струей, которую Гилберт направил в бокал. Это было собственное вино Кита. На этот раз она должна выпить его с удовольствием. — Кто же это?
— Молодая леди, мэм. Одна.
Еле сдерживаемое возмущение, звучавшее в голосе Эллен, передалось Юджинии. Она оглянулась и увидела стоящую в дверях девушку.
Подчеркнуто одна, не сопровождаемая никем, в эффектном черном плаще, скрывающем ее целиком — от подбородка до ног. Изменившаяся, но знакомая. Забыть это треугольное лицо с раскосыми глазами, бровями вразлет и смуглой кожей было невозможно. Рози!
Как она посмела явиться без приглашения? Что за нахальство! Первой реакцией Юджинии была ярость. Она не знала, как ее скрыть, но сделать это было необходимо, так как Кит, наверняка ждавший Рози, прошел к ней через всю комнату и горячо приветствовал.
— Мама, посмотри кто с нами! — крикнул он, взяв Рози за руку и проведя через комнату. — Папа, нужен еще один бокал. У нас новый гость.
— Здравствуйте, миссис Мэссинхэм, — сказала Рози, благовоспитанно приседая перед Юджинией. Но в глазах ее читалось все что угодно, кроме благовоспитанности. Горевший в них огонь предвещал одно: готовность к самой вопиющей выходке. — Простите, что я так поздно. Я приехала в Парраматту в почтовой карете, а потом мне стоило величайшего труда найти кого-нибудь, кто согласился бы доставить меня сюда.
Прежде чем Юджиния успела произнести хоть одно слово, радушный голос Гилберта перекрыл стоявший в комнате гул.
— Рози! Это просто необычайно мило с вашей стороны — специально приехать, чтобы выпить за здоровье Кита. И, кроме всего прочего, поступок весьма уместный, потому что этот кларет был заложен на хранение в год и вашего рождения тоже. Где ваша мама? Она должна выпить вместе с нами.
— Да, сходите на кухню и приведите мать, Рози, — отчетливо произнесла Юджиния, совершенно не ожидавшая стрел ярости и враждебности, которые метнули в нее глаза Кита.
— Рози, оставайтесь здесь. Вы мой гость. Пойдет Эллен.
С утрированной заботливостью Кит помог снять Рози плащ и вручил его все еще кипевшей от возмущения Эллен.
Само собой разумеется, бал был испорчен. Это был уже второй бал, погубленный Рози Джарвис.
Правда, вынуждена была признать Юджиния, повинен в этом и Гилберт, настоявший, чтобы миссис Джарвис явилась в зал, так что в результате мать и дочь оказались кем-то вроде почетных гостей.
Миссис Джарвис, по всей видимости, пришла неохотно, заколебавшись в дверях, но Гилберт двинулся ей навстречу, взял за руку, а Кит быстро подхватил под руку Рози. Вот так они и стояли — ее мужчины, муж и сын, — с этими двумя прислугами.
Правда, выглядели те на редкость привлекательно. Рози с ее осиной талией, в зеленом платье отменного вкуса; угловатое личико высоко вскинуто. Миссис Джарвис в аккуратном черном шелковом платье с аметистовым ожерельем на шее, которого Юджиния никогда раньше не видела.
Наверное, подарок Рози.
Большинство мужчин были явно восхищены обеими женщинами и приятно возбуждены щекотливой ситуацией. На такое способен только Гилберт Мэссинхэм! Хотя почему, собственно, нельзя поднять тост в честь преданной прислуги, этой красивой женщины, Молли Джарвис, и почему юному Киту не могла нравиться ее дочь? Ведь это Австралия, и многие гости могли припомнить свои собственные, весьма скромные, первые шаги в жизни.
У Юджинии от напряженной улыбки болели мускулы лица, а от того, что голову надо было держать на целый дюйм выше обычного, ныла шея.
С искренней доброжелательностью она выпила тост за миссис Джарвис. Но пить за Рози — это уже слишком. Как она смела явиться, намеренно прибыв поздно и ведя себя так, словно была действительно почетной гостьей?
И как посмел Кит сыграть подобную шутку с собственной матерью, зная, как это ее огорчит? В данный момент он смотрел на нее из противоположного конца зала, и в глазах его горел дерзкий огонек. Сегодня он был похож на своего отца.
Юджинии часто хотелось, чтобы он проявлял больше самоуверенности и смелости, характерных для Гилберта, но, конечно, не в такой ситуации. У нее было глубоко тревожное чувство, что здесь кроется нечто гораздо более серьезное, чем ребяческая выходка в кустарнике.
Миссис Джарвис выпила рюмку и, верная своим безупречным манерам, повернулась, чтобы уйти. Однако Кит удержал ее, положив руку на плечо.
— Ах нет, не уходите так скоро, миссис Джарвис. Я хочу кое-что сказать. — С совершенно невозмутимым видом он взял под руку с одной стороны миссис Джарвис, а с другой Рози и, стоя так между двумя женщинами, громким голосом произнес: — Сегодня мой день рождения, и я намерен его отметить более торжественным образом, нежели выпить папин кларет. Мы с Рози объявляем о нашей помолвке. — Залившись краской, оставив официальный тон, он ликующе воскликнул: — Мы намерены пожениться. Мама! Папа! Адди! Где вы? Вы все должны подойти и поцеловать невесту.
Он пьян, пронеслась смутная мысль в голове Юджинии. Наверняка пьян. Иначе как бы ему хватило наглости разыграть этот фарс?
Гилберт прошел через комнату и взял ее за руку.
— Очнитесь, дорогая! — прошептал он. — Вы должны что-нибудь сказать.
— Это шутка! — вырвалось у Юджинии, но она почувствовала, что ее куда-то ведут...
Глаза всех присутствующих были прикованы к ней. Не оставалось ничего иного, как поднять голову и вести себя, насколько это было в ее силах, нормально. Хороши же мы с миссис Джарвис со своей вечной заботой о соблюдении должных манер, иронически подумала она про себя.
Конечно же, Кит просто пошутил. Он разыграл этот фарс, чтобы наказать мать за отказ пригласить Рози на бал. Утром он об этом скажет. Рози вернется к своим обязанностям гувернантки, а Кит займется подыскиванием подходящей жены.
Такова была хрупкая надежда, за которую цеплялась Юджиния. Но в скором времени этой надежде суждено было рухнуть.
Кит не шутил, но он не задержался до утра, чтобы сообщить об этом родителям. После вчерашней неслыханной выходки он потерял присутствие духа, тем более что предстояло нанести еще один удар. Кит избрал гнусливый путь — оставил письмо, которое они должны были найти, когда спустятся вниз.