Виновата ли она
Шрифт:
– Я думала, что вы уж женились?
– Это почему вы думали?
– Так, мне казалось, что вы непременно женитесь на Верочке Базаевой.
– Это с чего пришло вам в голову?
– Сама не знаю, а часто об этом думала.
– Ошибались, я ни на Вере Базаевой и ни на ком не женился, а вы вот вышли замуж, и потому не вам бы меня, а мне вас следовало спрашивать.
– Разве я не при вас вышла замуж?
– Кажется.
– Ах да, я и забыла, это уже было так давно, вы, однако, знали, что я выхожу за Ивана Кузьмича?
– Догадывался.
– Нет, вы знали, вы даже
– Я уехал до вашей свадьбы.
– Теперь вспомнила: вы уехали на другой день после вечера у Ивана Кузьмича. Как я была тогда сердита на себя; я никак не думала, что вы уедете, не простясь с нами, я хотела вам сказать многое после этого вечера.
– Скажите теперь.
– Теперь уже нечего говорить.
– Стало быть, теперь для вас бури промчались, гроза миновалась?
– Не совсем: бури, кажется, еще только начинаются; вы где живете?
– На Тверской.
– Нет, зачем? Переезжайте в Сокольники.
– У меня дела есть в Москве.
– Ну, что дела!.. Отсюда можно ездить, переезжайте. Бог даст, приедет Леонид, нам будет очень весело. Переезжайте.
Я согласился.
– А сегодня у нас отобедаете?
– Если вам угодно.
– Да, непременно, я вас познакомлю с моею bellesoeur*, сестрою Ивана Кузьмича.
______________
* золовкой (франц.).
– Она не вроде тех, которых я видел у него на вечере?
– О нет, то родня его с отцовской стороны, а это совсем другая; очень умная девушка, она вам понравится.
Так говорила Лидия Николаевна, и я не спускал с нее глаз. Она мне очень обрадовалась, но в то же время видно было, что к этой радости примешивалось какое-то беспокойство. В ее, по-видимому, беспечном разговоре было что-то лихорадочное, как будто бы она хотела заговорить меня и скрыть то, что у ней лежало на сердце. Подозрения мои еще более подтвердились, когда она потом вдруг задумалась, и как-то мрачно задумалась, так что тяжело и грустно было видеть ее в этом положении. Я начал между тем осматривать комнату, в которой сидел. Квартира была слишком небогатая, несмотря на то, что, по-видимому, были употреблены все усилия, чтоб скрыть ее недостатки и хоть сколько-нибудь принарядить бедное помещение. На грязных и невысоких окнах стояли прекрасные цветы; мебель, вряд ли обитую чем-нибудь, покрывали из толстого коленкора белые чехлы; некрашеный пол был вымыт, как стеклышко.
Вошла белокурая девушка в локонах, собою нехороша и немолода, но в белом кисейном платье, в голубом поясе и с книгою в руках. Я тотчас же догадался, что это m-lle Марасеева, и не ошибся. Лидия Николаевна познакомила нас и сказала, что я друг Леонида и был с нею очень дружен, когда она была еще в девушках. М-lle Марасеева жеманно поклонилась мне, села и развернула книгу.
– У нас никто не был?
– спросила она.
– Нет, никто, - отвечала Лидия Николаевна.
– Ужасная тоска; я вчера от скуки принималась несколько раз хохотать и плакать.
– Сейчас кто-то подъехал, - сказал я, увидев, что на двор въехал красивый фаэтон.
М-lle Марасеева вскочила и взглянула в окно.
– Петр Михайлыч, - проговорила она - голос ее дрожал.
Я взглянул
– Курдюмов?
– спросил я ее.
– Да, ах, какая досада! Я не одета.
– А он разве здесь же живет?
– Да, в Сокольниках. Прими его, Надина, я уйду. Как рано ездит, проговорила Лидия Николаевна и ушла.
Курдюмов вошел из противуположных дверей; он был в легоньком пальто, в галстуке болотного цвета, в пестрых невыразимых и превосходном белье. Еще более стал походить на иностранца.
– Bonjour, mademoiselle Nadine*, - проговорил он, подавая ей руку.
______________
* Здравствуйте, мадмуазель Надина (франц.).
– Bonjour, - отвечала та, пожимая его руку с заметным удовольствием.
– Madame est a la maison?* - спросил он.
______________
* Мадам дома? (франц.).
– Elle va venir a l'instant*.
______________
* Она сию минуту придет (франц.).
Усевшись, Курдюмов начал оглядывать свое пальто, сапоги, которые точно удивительно блестели; потом натянул еще плотнее на правой руке перчатку и, наконец, прищурившись, начал внимательно рассматривать висевший на стене рисунок, изображающий травлю тигров.
– Comme il fait beau aujourd'hui*, - сказала Надина.
______________
* Какая сегодня прекрасная погода (франц.).
– Oui*, - отвечал Курдюмов, не изменяя своего положения.
______________
* Да (франц.).
"Зачем этот господин живет в Сокольниках и ездит, как видно, довольно часто к Ивану Кузьмичу?
– думал я.
– Не может быть, чтобы он находил удовольствие в сообществе с хозяином; но если предположить, что он это делает по старому знакомству или просто от некуда деваться, то вряд ли старое знакомство может иметь цену в глазах его, а чтобы ему некуда было деваться в Москве, тоже невозможно. Обе дамы ожидали его приезда, и обе, каждая по-своему, встревожились".
– Вы вчера не были на гулянье?
– сказала Надина.
– Non*, - отвечал Курдюмов.
______________
* Нет (франц.).
– А зачем же третьего дня вы обещали?
– Que faire donc? J'avais des lettres a ecrire pour la campagne*... Вас тоже не было, вы ездили в Москву!
______________
* Что же делать? Мне надо было написать письма в деревню... (франц.).
– Одна только Лида, а я целый день была дома и ужасно скучала, на гулянье пошла злая-презлая... К счастию, попался Занатский, и мы с ним пересмеяли всех. Он очень милый молодой человек, и я начинаю его с каждым днем более и более любить.
– О!.. Любить!.. Это немножко досадно, - проговорил Курдюмов, в голосе его слышалась скрытная насмешка.
– Вам досадно? Не верю, для вас не может быть это досадно, - возразила Надина.
– Отчего же не может быть?
– спросил Курдюмов с ударением и протяжно.
– А!.. Если это так, так это очень лестно, - воскликнула m-lle Марасеева, - вы знаете, я очень самолюбива и начинаю думать, что вы завидуете Занатскому, который имеет счастье мне нравиться.
– Может быть.
– Ваши может быть несносны; я ненавижу ничего неопределенного; для меня может быть хуже, чем нет.