Виновато море
Шрифт:
– Да.
Наклонившись к ней, дама положила свою теплую руку Кейти на плечо.
– И во всем виноват мужчина, да?
– Простите?
– Потому-то вы и здесь. Разбитое сердце – я права?
Кейти помотала головой.
– О, раньше я безошибочно определяла подобные вещи. Но, наверное, теряю чутье! – Дама рассмеялась, прижимая к груди панаму. – Что же в таком случае привело вас на Бали?
Кейти сглотнула:
– У меня здесь недавно погибла сестра.
– О Боже мой! Какой ужас! Я так сожалею. Не та ли это девочка, о которой пишут в газетах? Упала с мопеда?
– Нет, –
– Такая красавица, а ехала без шлема! Он мог бы ее спасти! Какая трагедия. Всегда трагедия, когда умирает кто-то молодой, у которого вся жизнь впереди. А что же случилось с вашей сестрой?
– Она покончила с собой, – обыденным тоном ответила Кейти, неожиданно поймав себя на том, что ей захотелось шокировать даму, но одновременно с этим – что было еще более неожиданным – желая произнести эти слова вслух, чтобы понять, наколько она свыклась с такой мыслью.
Рот у дамы раскрылся, но слов не последовало.
Воцарилось неловкое молчание. До Кейти доносились тихое журчание воды и тихий шорох пальмовых листьев.
– Простите, – вымолвила наконец дама, старясь не смотреть Кейти в глаза.
Сад остался позади. Сердце Кейти колотилось. Она шла по пляжу мимо попарно расставленных на разумном расстоянии шезлонгов, где парочки в купальниках были либо увлечены чтением, либо дремали. Стараясь не смотреть в их сторону, она продолжала идти, зачерпывая сандалиями теплый золотистый песок.
Солнце припекало сзади шею, и Кейти рассеянно думала, что стоило бы воспользоваться солнцезащитным кремом. Оказавшись за территорией пляжа, она села под пальмой, обхватив руками колени. В горле у нее пересохло, и она не могла вспомнить, когда что-то пила. У нее не было сил от усталости, и она уже жалела, что не осталась в каком-нибудь прохладном номере.
Кейти подперла коленями подбородок. «Неужели я все упускаю, Миа? Кажется, я уже и себя-то не понимаю. Ты удивлена? Я, та, о которой ты как-то писала: “Кейти знает, кто она такая, и уверенно шагает по жизни”. Так вот тут стоит сделать оговорку: теперь мне кажется, что я крадусь на цыпочках.
Не могу позволить себе здесь долго оставаться, но не знаю, что делать дальше. Мысль о возвращении в Англию меня пугает. Думаю, у меня нет на это сил. Твой дневник был единственным путеводителем этих дней моей жизни, и теперь без него я чувствую себя потерянной. Бесконечно тянутся часы, и, Господи, Миа, мне так одиноко. Мне жутко одиноко.
Хуже всего ночью. Я постоянно вижу тебя во сне. Ты – на вершине скалы, а я – рядом. Мы ссоримся. Ты только что узнала, что я, оказывается, читаю твой дневник, и пришла в негодование. Ветер треплет твои волосы, и я вижу, что твои глаза горят гневом. Ты требуешь вернуть твой дневник, но я молчу в ответ, и мы обе слышим, как откуда-то снизу доносится грохот волн. Когда ты повторяешь свою просьбу, я говорю тебе, что потеряла его: беспечно оставила его в гостинице и отправилась куда-то поужинать. Ты представляешь себе, что красивые кремовые страницы с выстраданными словами утеряны навсегда, и тебя охватывает такое возмущение, что ты идешь, даже не замечая, куда ставишь ноги. Ты оказываешься близко к краю обрыва, и я, в ужасе от того, что ты можешь упасть, пытаюсь
Щеки Кейти стали мокрыми от слез. Слезы падали ей на колени и впитывались в широкий подол сарафана.
– Кейти?
Его голос показался ей ударом тока, и она резко подняла голову. Он стоял напротив нее, прикрывая рукой глаза от солнца. Его кожа была бледной, а волосы коротко пострижены.
– Финн?
Он старался не показать своего удивления, вызванного ее видом. Переживаемое ею горе было налицо: темные синяки под глазами и исхудалые руки, которыми она обхватила прижатые к груди колени. Ее волосы потемнели, и в какое-то мгновение ему показалось, будто он смотрит на Миа.
– Финн? – Кейти поднялась на ноги. – Боже! Неужели это ты? – Она порывисто подалась вперед и обвила его руками.
Вдохнув запах ее волос, он закрыл глаза и унесся в воспоминания. Наконец Кейти, отпрянув, вытерла лицо и заправила волосы за уши. Она казалась маленькой и хрупкой, точно подвядший без воды цветок, и, не отрываясь, смотрела на него, покачивая головой.
– Как ты здесь оказался?
– Решил вот составить тебе компанию, – непринужденно ответил он. Финн не стал говорить ей, что ее голос по телефону звучал настолько безучастно и безжизненно, что это испугало его. Он уже отпустил сюда одну из сестер Грин и не собирался повторять ту же ошибку.
– Откуда же ты узнал, где я остановилась?
– Поговорил с Джесс.
– Она не говорила, что ты собираешься приехать.
– Ты в эти дни, видимо, не слишком интересовалась своей электронной почтой. А мы с ней сговорились. Нам обоим не понравилось, что ты здесь одна.
Глаза Кейти заблестели, и она замолчала.
– Когда ты прилетел? – наконец спросила она.
– Пару часов назад. Взял такси, и прямо сюда. Дежурный на стойке в гостинице сказал мне, что ты на пляже.
Она впервые улыбнулась, глядя на него.
– Не могу поверить, что ты здесь.
– Пройдемся?
Они пошли по берегу. Легкий ветерок разбивал морскую гладь, и на берег накатывали мелкие волны. Финн ощущал во влажном воздухе запах моря и еще каких-то цитрусовых – каких именно, он не мог определить.
– Джесс рассказала мне про твой рюкзак, – сказал он наконец.
– Там был дневник Миа.
– Знаю. – Взглянув на Кейти, он увидел, что она покусывает нижнюю губу.
– Я словно вновь ее потеряла.
– Послушай, – Финн слегка толкнул ее плечом, – что тебе эти несколько страниц по сравнению с тем, что я здесь и сам могу рассказать тебе обо всех этих путешествиях?
Кейти улыбнулась.
– Да ты и сама теперь завзятая путешественница.
– Ладно тебе.
– В поход ходила?
– Нет. Но в хостелах несколько раз останавливалась.
– Кейти Грин – и в хостеле?! Вот уж никогда бы не поверил.
– Да я еще и с парашютом прыгала.
– Не может быть! В Австралии? В Слейд-Плейнз?
– Да.
– И я слышу это от девушки, которая и по луже не пройдет, не просчитав сначала все возможные риски! Я впечатлен.
– Не стоит. Я была в ужасе.