Виртуозы общения. Секрет успешного взаимодействия с людьми

Дахигг Чарлз

Вторую группу участников (экспериментальную) подготовили иначе. Им также предложили «обсудить недавние события или пережитый опыт, связанный с вашей расовой или этнической принадлежностью». Но предварительно участники группы прошли краткий тренинг: «Мы хотим потратить несколько минут на то, чтобы поделиться тем, что узнали [о] разговорах о расе с друзьями из разных расовых групп, – объяснили этим участникам. – Порой говорить о расе кажется нормальным, а иногда поначалу возникает неловкость. И это вполне обоснованно, ведь у людей разный опыт. Как бы вы себя ни чувствовали, это нормально». Затем участников попросили кратко записать «преимущества, которые, по вашему мнению, можно получить от разговоров о расе с друзьями,

принадлежащими к разным расовым группам». Их спросили: «Что вам с другом может помешать воспользоваться этими преимуществами?» Наконец, им велели описать, что они могли бы «сделать, чтобы преодолеть препятствия и получить преимущества».

Вся подготовка (признайте, что обсуждение может быть неловким; подумайте о том, какие препятствия могут возникнуть, и набросайте план их преодоления) заняла буквально несколько минут, и это произошло до того, как участники встретились лицом к лицу. Исследователи никого не учили, как надо разговаривать, и не объявляли какие-либо темы запретными. Они не напоминали людям о необходимости относиться друг к другу уважительно или вежливо и не объясняли, как избежать угроз идентичности. Участников не просили делиться ответами на вопросы, предваряющие разговор. Они могли записать пару идей и отложить их в сторону, если пожелают.

Как подозревали исследователи, простое признание самому себе, что разговор о расе или этнической принадлежности может быть неприятным, способно облегчить дискомфорт. И если поощрить людей задуматься о структуре беседы (об их надеждах, о том, какие трения могут возникнуть и как с ними справиться), то препятствия станут менее вероятными или пугающими.

Иными словами, исследователи выдвинули гипотезу, что побуждение участников задуматься о том, как будет развиваться предстоящий разговор, может ослабить угрозы идентичности.

Последующие разговоры протекали более-менее сходно в обеих группах, но некоторые пары из контрольной группы (те, кто не прошел специальную подготовку) испытывали трудности. Они долго не решались перейти к делу, сворачивали на более безопасные темы, такие как учеба или спорт. У одной пары разговор получился настолько неловким, что, несмотря на крепкую дружбу, они попрощались уже через три минуты.

Зато в экспериментальной группе беседы проходили лучше. Некоторые друзья разговаривали подолгу. Они углублялись в тему, задавали друг другу вопросы, обсуждали свой опыт. Они разбирали, как воспринимают расу и расистский настрой, описывали болезненные или значимые эпизоды из собственной жизни, а не банальные обобщения. В целом все беседы прошли хорошо, но в экспериментальной группе возникали моменты подлинной близости. Один чернокожий мужчина рассказал своему белому другу, каково ему пришлось, когда продавец таскался за ним по торговому залу след в след. «Я чувствовал, как владелец магазина смотрит, как наблюдает за мной и за всем, к чему я прикасаюсь», – посетовал чернокожий мужчина. Оба участника были друзьями по колледжу, но никогда не обсуждали расовые вопросы вдвоем. «Знаешь, в Америке мне никогда не удается забыть, что я – чернокожий», – вздохнул он. Участник описал ситуацию, которая в иной обстановке непременно создала бы угрозу идентичности. Его белый друг, вероятно, усомнился бы в том, что дело в расизме («Может, у поведения продавца есть другие причины?»), или преуменьшил опасения своего партнера («Зато твои друзья не расисты»). Ошибочно пытаясь утешить чернокожего друга, он, вероятно, преуменьшил бы его переживание, намекнув, что тот чрезмерно чувствителен или тревожится напрасно. В ответ чернокожий участник мог предположить, что белый друг не желает замечать расизм, ослеплен привилегиями белых и невольно поддерживает идею расового превосходства. Тем самым оба могли угрожать идентичности друг друга, даже не имея такого намерения.

Вместо этого, когда чернокожий участник умолк, его белый

друг, хотя и чувствовал себя очень неловко, начал с признания и подтверждения того, что услышал. «Да любой из наших друзей выглядит куда более подозрительным, чем ты! – воскликнул он. – Мысль о том, чтобы тебя… – он расстроенно замолчал. – Хотя компания наших друзей многорасовая, мне теперь кажется, что мы говорим об этом слишком мало». Белый участник не преуменьшал эмоций своего друга и не ставил под сомнение подробности инцидента, не предлагал готовых решений. Он просто принял к сердцу сказанное другом.

«Я это ценю», – ответил чернокожий друг. И добавил, что чувствует напряженность из-за того, что он черный в окружении преимущественно белых, хотя «рядом с вами, ребята, мне всегда хорошо. Такое чувство, что я могу забыть о внешнем расовом давлении и просто тусоваться».

Во время этой и других бесед почти не возникало драматических моментов, больших откровений или пылких признаний. Но исследователи так и задумывали: подобные разговоры заслуживают внимания именно потому, что кажутся совершенно нормальными. Просто двое друзей обсуждают сложную тему, а не избегают ее.

Обработав полученные данные, исследователи обнаружили, что после таких бесед друзья часто сближались и обсуждать расовые вопросы им становилось комфортнее. Чернокожие участники, особенно прошедшие специальную подготовку, отметили, что теперь могут быть более искренними со своими белыми друзьями. Как сообщила мне одна из ученых, Киара Санчес из Дартмута, результаты появились «потому, что в этих разговорах присутствовало много поддержки: “Наверное, это больно”, “Мне жаль, что с тобой это случилось”, “Ужасно, что тебя подвергли дискриминации”. Иногда очень важно просто признать переживания другого человека».

Отсюда можно извлечь много уроков для трудных разговоров любого типа, даже не связанных с нашей идентичностью. Первый заключается в том, что подготовка к разговору до его начала (думать чуть больше, прежде чем открыть рот) может иметь огромные последствия. Предвидеть препятствия, планировать, что делать, если они возникнут, обдумывать, что вы хотите сказать, принимать во внимание то, что важно для других, – перед любым сложным разговором поразмыслите немного о том, чего ожидаете, что может пойти неправильно и как отреагировать, если это произойдет.

Второй урок такой: если мы нервничаем из-за разговора, это вовсе не значит, что его следует избегать. Если нужно сообщить другу плохую новость, пожаловаться начальнику или обсудить что-нибудь неприятное с партнером, нерешительность вполне понятна. Зато мы можем уменьшить напряжение, напомнив себе, почему разговор важен, и ослабить тревогу, признавшись себе и другим, что поначалу подобные разговоры могут быть неловкими, но со временем станут легче.

В-третьих, думать о том, как пройдет беседа, не менее важно, чем о том, что будет сказано, особенно во время разговора «Кто мы?». Кто заговорит первым? (Исследования показывают, что начинать должен человек, находящийся в менее выгодной позиции.) Каких эмоций нам ожидать? (Если быть готовым к дискомфорту и напряжению, то противостоять им гораздо легче.) Каких препятствий нам ожидать? Если они возникнут, что мы сделаем?

И самое важное: какой выгоды мы ожидаем от разговора и стоит ли она риска? (Почти всегда ответ положительный – практически все участники эксперимента Санчес радовались, что приняли в нем участие.)

Несколько вопросов, которые нужно задать себе перед началом разговора:

Как, по вашему мнению, сложится разговор?

Как он начнется?

Какие препятствия могут возникнуть?

Если препятствия возникнут, что будете делать?

В чем польза от этого разговора?