Вирус бессмертия

Янковский Дмитрий Валентинович

– Да.

– Тогда у него, а соответственно у Дроздова, теперь столько же информации, сколько у нас с тобой.

– У нас, правда, есть преимущество, – заметил Ли.

– Какое?

– Он не может свериться с текстом в любую минуту.

– Постой-ка! – Лицо профессора озарилось радостью догадки. – Богдана нет в живых!

– Почему вы так думаете?

– Да все очень просто! Если бы Дроздов в любой момент мог побеседовать с Богданом, то у него не возникли бы дурацкие вопросы, какие он мне задавал!

– Это может говорить не только о смерти

Богдана, – возразил китаец. – Они могли не сговориться с Дроздовым.

– Это одно и то же. Если энкавэдэшник с кем-то не договаривается, он его убивает. Скорее всего, Богдан пробовал заинтересовать Дроздова, расписывал ему сказочные возможности, которые можно обрести, услышав Голос Бога. Богдан прекрасно понимал, что без поддержки сотрудника НКВД ему придется туго. А Дроздов решил, что у него достаточно информации, и убил Богдана.

– Такое возможно, – согласился Ли. – Тогда хорошо было бы выяснить, что Богдан ему выложил, а что нет.

– Вряд ли это возможно. К тому же я по-прежнему считаю, что Дроздов переоценил свои возможности. Судя по твоему описанию, Богдан был хитер и осторожен. Вряд ли он выложил все секреты. Нет, я не верю, что большевикам удалось подготовить полноценного реципиента и создать все условия для него. Здесь не Тибет… – Профессор осекся, вспомнив о Варином присутствии, но все же продолжил: – Извини. Взрослого девственника в Москве не найти.

– Вы зря так думаете, – покраснев, ответила Варя.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… Павка, например, точно девственник.

– Господи, – скривился Варшавский. – Тебе-то откуда знать?

– Он мне сам говорил. Жаловался. Не везет ему с женщинами. Точнее, это он сам так думает, а на самом деле у него не хватает решительности. И времени – то ОСОАВИАХИМ, то комсомольское собрание, с утра на завод, а возвращается ночью. А так, как другие, раз-два и готово, он не может.

– Милая тема за утренним кофе, – фыркнул профессор.

– Варя права. Такие люди, как ее брат, могут оказаться в Москве в большом количестве, – поддержал девушку китаец.

– И что? Ну, допустим, Дроздову удалось найти девственника. А как, по-твоему, он повысит чувствительность его темени? Дырку в макушке продолбит?

Краем глаза Варшавский заметил движение и, резко повернув голову, увидел, как у Вари подкосились ноги и она чуть не рухнула на паркет. Однако Ли оказался так быстр, что успел подхватить ее на руки и опустить в кресло.

– Только этого еще не хватало! – нахмурился профессор. – Что с ней?

– Обморок, – ответил китаец.

– Возьми в аптечке нюхательную соль.

– Не надо.

Ли склонился над девушкой и, нащупав у нее на ушах невидимые точки, принялся массировать их пальцами. Вскоре Варины щеки порозовели, и она открыла глаза.

– Павка… – произнесла она еле слышно. – Ему пуля в детстве попала по темечку.

– Что? – Варшавский вскочил с кресла. – Ах, да! Ведь Александр мне говорил! Точно! Павка состоял на медицинском учете из-за приступов.

– И он пропал вчера вечером? – напрягся Ли.

– Да, – кивнула

девушка. – И Роберт пытался выяснить, к кому я могу обратиться за помощью. А он стукач, это все знают.

– Вот это номер… – покачал головой профессор. – Что угодно я мог предположить, только не это.

– Что же теперь делать? – У Вари на глаза навернулись слезы. – Они вычислили его и теперь хотят использовать. А когда используют – убьют! И у меня никого, никогошеньки больше не останется! Только дед парализованный! Который все еще в семнадцатом году живет…

– Не реви! – одернул ее Варшавский.

– У вас есть связи, по которым можно выяснить судьбу Павла? – спросил его Ли.

– Вряд ли стоит это делать. – На лбу профессора проявились глубокие складки. – Скорее всего, Дроздов действует без согласования с начальством. Если на него надавят сверху, он может начать заметать следы. А их манера заметать следы не сулит Павлу ничего хорошего. Надо действовать тонко.

– Но по возможности как можно быстрее, – добавил китаец.

– Почему? – насторожился Варшавский.

– В рукописи написано, что услышавший Голос Бога в течение трех-семи дней увидит Знак Бога, – напомнил Ли. – После этого в него начнет вливаться огромное количество энергии, которую китайцы называют джин. Использовать эту энергию можно и во благо, и во вред. Напуганный человек, а Павка определенно напуган, может использовать джин непредсказуемым образом. Говоря образно, хороший человек может превратиться в смертоносное чудище. Скорее всего, именно об этом Богдан Дроздову не говорил. Подстраховался, чтобы в случае чего большевикам ничего не досталось. Если же Павел не увидит Знак Бога, то его, скорее всего, убьют за ненадобностью, чтобы замести следы. Девушка права!

Варя зарыдала еще сильнее.

– Надо подумать, что делать с Варей, – задумчиво произнес профессор. – Если мы все правильно просчитали, ей тоже грозит опасность.

– На фабрику ей точно идти нельзя, – кивнул Ли. – Кто-нибудь знает о том, что вы были знакомы с ее отцом?

– Нет. Мы и познакомились с ним совершенно случайно – стояли в одной очереди за хлебом. Их квартира через дорогу, и мы брали хлеб в одном магазине. Он узнал меня по фотографии из газеты, завязалась дружба, основанная на обоюдной жажде познания нового. Но мы ее не афишировали.

– Понятно, – кивнул Ли. – Тогда Варе необходимо остаться здесь и никуда не выходить.

– Но у меня там дедушка… – сказала Варя, всхлипывая. – Вчера я попросила тетю Веру, но только на один день! И еще… Там вещи, без которых я не могу.

– Вещи можно купить, – успокоил ее Варшавский. – А дедушку кто кормит обедом? А тетя Вера – это кто? У нее есть ключ?

– Соседка. Ключ у нее есть. Но я просила ее только об одном дне!

– Тогда ничего страшного, – сказал профессор. – Она увидит, что тебя нет, и присмотрит за ним еще. Во всяком случае, до вечера это можно отложить. Если свет загорится, значит, с дедом все нормально. И в одном Ли точно прав: на фабрике тебе появляться нельзя.