Вирус
Шрифт:
Пальцы Олли, вытянувшегося на полу вниз лицом, медленно сжались и разжались. В спортивной куртке под лопаткой зияло отверстие от пули, в котором все еще пузырилась кровь. Хотя мне лично было наплевать. Если он умирает, туда ему и дорога. То, что он просил прощения, мало для меня значило.
— Брось пистолет, — снова приказал я.
Старший со Скипом подошли ближе. Мы превосходили противника и по числу бойцов, и по количеству стволов.
И все равно этот сукин сын не сдавался. Он улыбнулся мне, и я увидел нечто
О’Брайан смотрел на меня пристально, то сосредоточиваясь, то теряя фокус. Затем я заметил, как мышцы вокруг глаз напряглись, он внезапно вскинул оружие и прокричал:
— Аллах акбар!
Я дважды выстрелил ему в грудь.
Я Ударом его отбросило в дверной проем, и О’Брайан всей тяжестью рухнул в темноту кабинета. Локти, ноги, голова загрохотали по линолеуму.
Все, что я видел теперь, — подметки его ботинок, однако, дернувшись разок, он затих. Я, впрочем, не поверил, поэтому держал его на прицеле, когда вошел в кабинет. Присев на корточки, я приложил пальцы к горлу врага.
Ничего. Пульса нет.
Я ощутил, как напряжение покидает меня, поднялся и вернулся в главное помещение, хмурясь на ходу. На кончиках пальцев осталась краска, и я понюхал ее. Все верно: театральный грим.
— Отличный выстрел, босс, — сказал Старший. Он опустил ствол, но не убрал его в кобуру. Встал на колени, чтобы взглянуть на Олли, и на его лице, несмотря на усилия, отразилось отвращение. — Еще живой. Может, дотянет до того дня, когда его вздернут. Чертов предатель.
Скип переминался у него за спиной, глядя мимо меня. Он наклонился и поднял пистолет Олли, затем подошел к первой леди, которая смотрела на происходящее с возобновившимся ужасом.
— Господи, — выдохнул Скип, не сводя глаз с О’Брайана. — Ты действительно его убил.
— Угу, — ответил я, — такое бывает, когда в кого-то стреляешь.
— Жаль, что ты не сможешь получить вознаграждение, — сказал Скип.
— Какое еще вознаграждение?
Он как-то странно улыбнулся.
— За поимку эль-Муджахида, босс. Я слышал, что цену подняли недавно до миллиона долларов.
Я замер, сбитый с толку.
— О чем, черт побери, ты говоришь?
Скип кивнул в сторону кабинета.
— О’Брайан — это эль-Муджахид. А ты и не подозревал?
Я уставился сначала на крупное тело ирландца, затем на Скипа.
— Ты-то откуда знаешь?
Скип поднял оба пистолета. Дуло одного приставил к виску первой леди, второй нацелил мне в лицо.
— Маленькая птичка напела, — сказал он, подмигивая.
Сукин сын!
Глава 119
Голь и Амира. Бункер
Голь
— Ты ждешь кого-нибудь, Себастьян? — проворковала Амира.
— Тебе не выиграть эту игру, — резко произнес он. — Я не позволю тебе все уничтожить.
Ее лицо потемнело.
— Не позволишь? Разве твои желания что-нибудь значат? Значение имеет только воля Аллаха.
Гнев начинал выжигать его скорбь.
— Ты же знаешь, мне до смерти надоели все эти религиозные тирады, моя дорогая. Наверное, надо тебя пристрелить, чтобы ты смогла отправиться на свидание со своим богом.
Она пропустила его угрозу мимо ушей.
— Тут рядом со мной кое-кто хочет с тобой поговорить, Себастьян.
Он осторожно передвинулся на полшага вперед, а она отступила, чтобы ему было лучше видно. Крики и стоны внизу усиливались. На стены брызгала кровь, те из зараженных, которые трансформировались первыми, бросались на остальных и пожирали их. Перед Голем открылась чудовищная сцена, которая походила на ожившую картину Иеронима Босха, но Амира хотела показать ему не это.
К щели в стене приблизилась Анах, молодая женщина, которая, как знал Голь, приходилась двоюродной сестрой эль-Муджахиду. У нее был тот же мечтательный полубезумный взгляд, как и у Амиры, такая же серая кожа, испачканные кровью губы, а в руках она сжимала нечто настолько чудовищное, что Себастьяну пришлось зажать рот ладонью, чтобы его не вырвало.
Анах держала голову капитана Зеллера. Командира отряда из службы международной безопасности.
Голь просунул дуло пистолета в отверстие и несколько раз выстрелил в Анах, пули оставили дыры в ее лице и груди, отшвырнули ее на металлическое заграждение, и она упала без единого крика прямо в месиво тел, сражающихся внизу.
— Ты чокнутая сучка! — прокричал он Амире и нажал на курок. Заряд впился ей в живот. Амира отшатнулась, ее лицо исказилось в гримасе боли.
Нет…
Не боли. Она хохотала. Потом развернулась и побежала по коридору, а Голь стрелял ей вслед, сгорая от желания убить ее. Он попал в нее по меньшей мере еще три раза, пока она не оказалась слишком далеко, чтобы он мог прицелиться под нужным углом. Он видел, как ее платье вспухало под ударами пуль, кровь лилась из ран. Но Амира даже не замедлила бега… и неслась дальше, выкрикивая его имя и издевательски хохоча.
Защелка на пистолете Голя откинулась, и он отскочил от отверстия, тяжело дыша, пульс громыхал у него в ушах. Дрожащими пальцами он нашарил новый магазин и поставил его на место. Пот струился у него по лицу и груди.