Вишенка на торте
Шрифт:
— Странно, температура не падает, — удивлялся папа каждое утро, когда я протягивал ему термометр, который потихоньку подогревал на батарее.
Шли дни, а температура оставалась высокой — и папа с каждым днем выглядел все более растерянным и уже не так сильно гордился тем, что отправил меня к морским скаутам.
В таком состоянии в школу меня, конечно, не пускали. По утрам я оставался в постели, пока все остальные дрались и орали в ванной. Мама приносила мне тарелку с завтраком прямо в кровать, а потом все уходили, и я оставался один в тихом доме и с наслаждением снова засыпал.
Остаток дня я перечитывал
Мой любимый персонаж из «Великолепной пятерки» — это Дик, второй по старшинству. Он очень смелый и решительный — совсем как я. А вот Джулиан, старший из них, — такой же зануда, как наш Жан А., хоть и без очков.
Энн мне, конечно, тоже нравится. Как все девчонки, она очень хрупкая, всего боится и вечно попадает в истории. Конечно, ее визги выводят из себя Джордж — вторую их девчонку, которая больше похожа на хулигана-мальчишку. Но мне она, наоборот, нравится, потому что ее хочется защищать, лететь к ней на помощь каждый раз, когда ее похищает банда грозных преступников или когда ее оставляют одну в развалинах старого замка.
15
«Боб Моран» — серия детских приключенческих книг бельгийского писателя Анри Верна. О популярности цикла свидетельствует число выпущенных книг: с 1953 года — более двухсот!
Честно говоря, мне бы хотелось иметь такую сестру. Нас шестеро братьев, и в доме нет ни одной девочки — ну, не считая мамы, конечно. В школе у нас девчонок тоже нет, мы ведь не ходим в смешанные лицеи, как Жан А., да и ему, похоже, от этого одни неприятности: из-за скачка роста он влюбляется по очереди в каждую девчонку из класса.
А вот я латинский язык не учу, поэтому со мной-то уж точно ничего подобного не произойдет. А если все-таки произойдет, то это непременно будет девочка вроде Энн. Скромная, с волосами до плеч, которые она скрепляет сзади заколкой.
Иногда я задаюсь вопросом, какой была бы наша семья, если бы у мамы и папы рождались все время одни только девчонки. Папе тогда пришлось бы несладко. Девчонкам ведь не станешь грозить отправкой в отряд морских скаутов или водить их по воскресеньям смотреть на военные корабли, которые заходят в Тулонскую гавань. По утрам мы кучу времени проводим в ванной, делая вид, будто принимаем душ и чистим зубы, а с шестью девчонками это был бы просто сумасшедший дом, потому что они бы ведь на самом деле мылись и чистили зубы! А потом еще дрались бы из-за места перед зеркалом, чтобы вволю попричесываться и покривляться.
Даже мама не очень-то жалеет, что мы мальчики, а не девочки. Она часто говорит, что растить шестерых мальчишек — как нечего делать, достаточно всего лишь быть очень спокойной и все держать под контролем. Интересно, хватило бы ей спокойствия и умения все держать под контролем, если бы пришлось растить шесть дочерей?
К субботе я был абсолютно здоров.
— Сегодня никаких морских скаутов, — категорически заявил папа. — Ты еще слишком слаб.
— Но ведь мне нужен вольный морской ветер для закалки характера! — возразил я. — К тому же наказание есть наказание, я его заслужил!
Ничего не поделаешь: пришлось мне ждать еще одну длинную неделю, чтобы снова отправиться в порт. Но, оказавшись там, я сразу же об этом пожалел.
— Есть новости о нашей жанет? — спросил старший скаут во время переклички.
«Нет, нет», — заухмылялись все.
Шел дождь, поэтому в море мы не выходили, а провели весь день в своем маленьком штабе — вязали невозможные швартовочные узлы и плевались, стоило старшему скауту отвернуться.
— Ну у тебя и лицо! Что, поссорился с друзьями? — спросил Жан А., когда я пришел домой мрачный как туча и промокший — с берета по лбу стекала дождевая вода.
— У меня нет друзей среди скаутов, — ответил я. — Занимайся лучше своей тупой гитарой.
— А по башке тебе не треснуть?
— Только попробуй!
Если уж день испорчен, тут ничего не поделаешь.
Но вот что меня злило больше всего, так это то, что я так ждал этого самого дня. Как будто мне больше нечем было заняться!
— Ладно, плевать! — подумал я. — Ну их, этих скаутов, — в следующий раз не пойду!
В следующую субботу я ее еле узнал. На этот раз на ней был не дождевик, а толстый свитер, весь в каких-то эмблемах, и бархатные штаны, подвернутые на щиколотках. Я никогда не думал, что скаутский берет может быть кому-нибудь к лицу: она надела его, лихо заломив на ухо, а не расплюснув по голове, как мы все. Из-за этого лицо у нее как-то округлилось, и стали еще заметнее веснушки на щеках.
— Привет! — сказала она мне.
— Тебя в прошлый раз не было? — спросил я, и это было очень тупо, я ведь и сам знал ответ.
Она состроила недовольную физиономию.
— Да это все мама… Записала меня против воли на фортепианный конкурс.
— Ого! — воскликнул я с сочувствием. — А меня папа против воли записал сюда.
— И ты обязан сюда приходить каждую субботу?
— Ага, ничего не могу с этим поделать.
— Тяжело, — вздохнула она, а потом достала из кармана фотографию. — Вот, я принесла тебе показать.
— Кто это?
— Пушкин. Мой кот.
Я посмотрел на снимок и только сейчас понял, что у меня не осталось даже фотографии Диаболо. Я немного поснимал его на папин фотоаппарат, но Жан Е. как-то играл с ним и открыл крышку, так что вся пленка засветилась.
— С виду спокойный, — сказал я, внимательно рассматривая портрет. — А у него всегда глаза закрыты?
— Это из-за вспышки, — объяснила она. — Вообще-то кошки не любят яркий свет, ты знал?
— Да. Им проще ориентироваться в сумерках. Как Бобу Морану.
Она спрятала фотографию в карман, потому что старший скаут позвал нас всех строиться.
В этот раз мы оказались на разных концах парусника. Дул умеренный северо-западный ветер, наша лодка плыла на всех парусах, и нам вдесятером едва хватало сил, чтобы удержать шкоты — веревки, помогающие регулировать натяжение парусов. На каждом галсе нам в лицо били потоки пены, но моя знакомая этого как будто и не замечала. Сосредоточенно сощурив глаза, одной рукой она держала штурвал, а другой придерживала на голове берет, чтобы не сдуло.