Вишенка. 2 том
Шрифт:
— Да, мой друг, янехорошо себя чувствую… у меня как будто лихорадка…
— Ты это только сейчас почувствовала?.. Потому что ничего не говорила, когда я вошел?..
— Да, сейчас… мне вдруг сделалось нехорошо… но это пройдет.
— Ты дрожишь, руки твои холодны, как лед. Я сейчас пошлю в город за доктором…
— Нет. Пожалуйста, не посылай за доктором, это и так пройдет. Я пойду, лягу. Не беспокойся. Мой друг, повторяю тебе, это пройдет.
— Хорошо, я подожду, но, если тебе не будет лучше, я сам пойду за доктором. Пойди отдохни, а я пойду отдать приказания, чтобы приготовили комнату для Гастона. Я не помещу его на другом конце дома, как мою тетушку, я хочу, чтобы он был поближе к нам. Отдохни, моя милая.
И Леон уходит от своей жены. Вишенка остается с поникшей головою, уничтоженная. «Гастон Брумиер, — говорит она себе, — это он. Это должен быть он! И он друг моего мужа и приедет сюда!»
Появление Сабреташа отрывает молодую женщину от ее мыслей. Он входит в ее комнату, говоря:
— Что такое? Я сейчас встретил Леона, который мне сказал, что его-Агата больна. «Ах, черт возьми, — подумал я, — надо пойти разузнать, в чем дело». Но, боже мой! Это расстроенное лицо… Что с вами, дитя мое?
Вишенка, бросившись на шею старому солдату, лепечет рыдая:
— Друг мой, я погибла!..
— Погибла! Как?.. Что такое? Придите в себя, дитя мое, чего вы так испугались?
— Мой муж ожидает с часу на час, возможно сегодня, одного из своих друзей. Он его любит как брата.
— Он мне это рассказывал. Ну, что ж?
— Ну… этот друг… это… тот… молодой человек, с которым я однажды встретилась в парке Сен-Клу, который привез меня в Париж…
— Почему вы думаете, что это он?
— Его зовут Гастоном.
— Многих так зовут… Имя это, конечно, не так обыкновенно, но все же много есть и Гастонов.
— Гастон Брумиер… эти именем подписано письмо друга, которое мне прочитал Леон. И мне помнится, что это же самое имя стояло на карточке, которую мне подал тогда тот молодой человек.
— Вы, может быть, ошибаетесь. Наконец, столько имен, похожих одно на другое.
— Нет, нет, я не ошибаюсь, это он… он самый… он возвращается из Константинополя, я поминаю, что и тот мне говорил, что он едет в Турцию.
— Положим, что это он, дитя мое. Прошло четыре года с тех пор, как он вас видел… вы теперь совсем уже не та, что прежде. Тогда вы были совсем молоденькой девушкой, худой, тонкой. Теперь же вы пополнели, у вас другая осанка, иные манеры. Этот молодой человек вас не узнает!
— О, нет! Нет… он меня узнает!
— Нет, говорю я вам. Если он честный человек, он не может, не должен вас узнать.
— Но он искренний друг моего мужа.
— Тем более! Но если, наконец, он будет так глуп и так подл, что начнет рассказывать. Что скажет он вашему мужу такого, чего бы мы ему уже сами не рассказали?
— Да. Я знаю, но горе, но краска стыда, которая покроет чело Леона. О! Вот когда он раскается, что женился на мне… Из великодушия он, может быть, будет скрывать от меня свои мучения, свои сожаления… но разве, вы думаете, я их не угадаю?.. Ах, вы теперь видите, что я составлю его несчастье, и это приводит меня в отчаяние.
— Никогда не следует отчаиваться, потому что этим горю не поможешь. Ободритесь!.. Не падайте духом. Быть может, молодой человек, которого вы ожидаете, совсем не тот, который вы думаете… а если это он… то я здесь… и не буду дремать.
ХХХXIII. ВОЗВРАЩЕНИЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКА
Поддерживаемая увещаниями Сабреташа, Вишенка старается возвратить себе спокойствие и твердость духа. Когда муж приходит осведомиться о ее здоровье, она уверяет его, что ей гораздо лучше, и сходит с ним в гостиную, но бледность лица и томный взгляд изобличают ее тайные страдания.
Сама госпожа де Фиервиль заметила болезненное состояние Вишенки и удостоила спросить, что с нею. Молодая женщина отвечала так, как делают многие, когда не желают или не знают причины своей болезни. Она приписала все действия дурной погоде. Бедная погода! Сколько раз ты была в ответе за промахи докторов! Так легко обвинять тех, кто не может защищаться.
— Как это досадно, что ты заболела именно в ту минуту, когда мы ожидаем приезда Гастона… мне так хочется тебя с ним познакомить, — говорит Леон. — Я надеялся устроить вместе с ним какую-нибудь прогулку…
— Вы пойдете гулять без меня, — отвечает Вишенка, силясь улыбнуться.
— Без тебя? Ни за что! Как ты можешь думать, что я пойду бегать по полям, когда ты нездорова. Мы будем сидеть с тобою.
— Это не покажется веселым твоему другу.
— Почему же? Он будет рассказывать о своем путешествии, своих приключениях. С ним, вероятно, случилось множество презанимательных историй, потому что он, и живя в Париже, всегда любил разные похождения. Я помню, за некоторое время до его отъезда в Константинополь он мне рассказывал, что страстно влюбился в одну женщину, которую он увлек и которую потом никак не мог отыскать.
Слушая слова Леона, Вишенка чувствует, что готова упасть в обморок, она смотрит на Сабреташа, который спешит заговорить:
— С молодыми людьми всегда бывают различные приключения. Сколько, бывало, у нас их рассказывалось в полках… А в Африке, так там их было еще больше… Черт возьми… извините, сударыня… они оканчивались иногда весьма трагически… Бедуины не любят шутить.
— В обществе я встречалась раза два с господином Гастоном Брумиером, — говорит Леону госпожа де Фиервиль, — он мне показался большим ветреником, чрезвычайно легкомысленным в своих суждениях.