Витязь специального назначения
Шрифт:
— Да я, сказать по совести, и сам не понял, как это получилось, — откровенно признался Витязь, — так что, меня что спрашивай, что нет — одинаково. Я и сам ничего не понимаю. Кстати, ты-то как, живой?
— Руку сломал и пару рёбер, — послышался мрачный ответ Хана, — теперь лежу, как ободранный баран.
— Эрик, ты как, не пострадал? — спросил Акела.
— Он не успел до меня добраться.
— Везёт рыжим, — пошутил Витязь и отключился снова.
…Когда сознание вернулось к нему, Акела открыл глаза замер от изумления.
В нескольких
— Вот-те раз, — растерянно промолвил он, — а я думал, вы в Викторычем мне показались.
— А как коньяк жрал — тоже показалось? — съязвил, подходя, Соловей.
— Ласка, ты-то как сюда попала?
— Как и они, — пожала она плечами, — на ковре.
— Вы уже познакомились? — повернулся Акела к Хану.
— А что нам сто раз знакомиться, — буркнул тот, — узнал я этого воина. Это он мне тогда в шатре чуть голову не открутил.
— На войне как на войне, Джура-хан, — как ни в чём ни бывало, сказал Барс, подходя ближе.
— Ребята, как же я рад Вас видеть, вы бы знали. Кстати, Ласка, познакомься, — он широким жестом указал на спокойно сидящего рядом Хана.
— Джура, Великий Хан кызбеков, — усмехнулся Хан, но поклонился в сторону Ласки.
— Боярыня Ласка, — поклонилась слегка озадаченная девушка и вопросительно глянула на улыбающегося Акелу.
— Да, да, тот самый, — кивнул он.
— Барс, Главный Воевода Руссии, — наклонил голову Андрей, — я так понимаю, что вы сейчас не в состоянии войны.
— Правильно понимаешь, — кивнул Витязь, — воюем на одной стороне. Так что, прошу любить и жаловать.
— Не вопрос, — пожал плечами Барс, Ласка благоразумно промолчала, а Хан криво усмехнулся.
— Вы как тут оказались? — смог, наконец, задать Акела мучивший его вопрос, — садитесь и рассказывайте.
— Долго рассказывать, Борисыч, лучше потом. В двух словах, — вычислила тебя Прабабка, забросил сюда Соловей. Василий Викторович, разведи костёр, пожалуйста. Вечереет уже. А утром летим домой. Или у тебя другие планы?
Акела задумался.
— Слушайте, кто знает, где находится Шварценбок?
— А это, вообще-то, что? — поинтересовался Барс.
— Так, с тобой ясно? Эрик?
— Никогда не слышал, — мотнул тот головой. Ласка тоже недоумённо пожала плечиком. Все повернулись к Хану. А тот, не поднимая глаз, смотрел в костёр. Потом легко поднялся и скрылся в темноте. Андрей вопросительно покосился на друга.
— Он что, до сих пор на меня злится?
— Нет, — раздумчиво сказал Акела, жуя травинку, — не думаю. Тут что-то другое. Да он вообще — сплошная загадка. Тогда, на острове, он мне спокойно мог шею свернуть… но почему-то не стал. И потом… В разные передряги попадали и я на него, как на каменную гору.
— Хан — настоящий воин, — твёрдо сказал Эрик, — раз ничего не сказал, значит, ему нельзя.
— Ну, нельзя так нельзя, — пожал плечами Андрей, — Борисыч, а ты его сканировать не пробовал? У тебя ведь когда-то здорово получалось.
— Отсканировался, — криво улыбнулся Витязь.
— В каком смысле? — удивился Василий, — я же помню, как ты тогда, у Диких Охотников…
— Всё. «Баста, карапузики, кончилися танцы». На острове, едва я в себя пришёл, кто-то из этих ребят меня так по голове угостил…, - он с усмешкой показал на Эрика.
— Я и угостил, — нехотя признался тот, — тупой стрелой.
— Ну, вот. Пока суть да дело, я очухался, способность эта ко мне вернулась. Эрик, помнишь, как мы галеру захватили? Вот тогда я почувствовал это первый раз. У меня всё получилось. А вот потом, когда всё кончилось, у меня такой отходняк начался, что я чуть не умер. Трое суток в каюте отлёживался.
— А сейчас ты снова башкой приложился, — резюмировал Барс.
— Теперь понял?
— Теперь понял. А этот Шварценбок тебе зачем?
— Сдаётся мне, брат, что там-то как раз наш главный супостат и отсиживается.
— Ты «синих» имеешь в виду? — мгновенно «сделал стойку» Андрей.
— Именно, — устало откинулся на изголовье Акела, — они, кстати, уже тут нас сумели достать. Берег помнишь, Эрик?
— А, ты про тех монахов?
— Да.
— А я-то голову ломал — что там делают служители Христа? — хлопнул он себя ладонью по лбу, — погоди, ты же говорил, что ты тоже христианин?
— Ай, да не ломай ты себе голову, — отмахнулся Витязь, — оно тебе надо?
— Погоди, — упёрся здоровяк, — а Хан-то к этому какое отношение может иметь? Он-то вообще молится этому… ну, как его?
— Кудаю, — улыбнулся больной, — да я и сам про него ничего не знаю. Ходячая загадка.
Из темноты появился Хан и молча сел на прежнее место.
— Я не знаю — хуже я сделаю или лучше. Только, по-моему, хуже уже не будет.
Я расскажу вам всё. Он помолчал, достал из кармана цыгарку, неторопливо закурил и продолжил.
— Когда мы с сестрой оказались здесь, мне было десять лет, а сестре двенадцать. Нас приютил один старик. Он был простой пастух, хотя и потомок славного рода. Когда войско с Запада разбило нас, весь наш род погиб, а женщин и детей увели в рабство. Мы с моей старшей сестрой вместе оказались на невольничьем рынке. Купили нас тоже вместе. Тогда я счёл это счастьем. Сейчас — не знаю. Нас купили служители Христа. Они поселили нас в монастыре, хорошо кормили, учили читать и писать. Работать тоже заставляли, но работа была лёгкой.
Он бросил окурок в костёр, взял чашку с остывшим чаем, выпил её залпом и покрутил в руках, как бы собираясь с мыслями.
— Я не был примерным учеником. Мой норов был слишком необуздан. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, я убежал из монастыря. Я звал с собой и сестру, но она отказалась. Она и меня отговаривала — ей там нравилось. Тогда я убежал один и скитался по свету, пока не добрался до родной степи. Мне даже удалось найти старика, который нас приютил. Он уже был очень стар и от всего богатства у него осталось — восемь баранов. Но у нас не зря «восемь» считается счастливым числом.