Витязь специального назначения
Шрифт:
— Отто сказал, что с него хватит и того, что он спас вас на свою голову. Пусть убираются, как знают.
— Узнаю европейцев, — усмехнулся Андрей, — джентльмен — это тот, кто не попадается.
— Мужики, пошли, — шепнул Соловей, — я знаю, что делать.
Переглянувшись, друзья направились к выходу, краем глаза держа в поле зрения взбешённого мага. Едва барон потянулся к стене, на которой висело несколько кинжалов, Акела резко повернулся и рявкнул: «Хальт! Цурюк, цум тойфель! [29] ». Затем вплотную
29
Halt! Zuruk, zum toyfel! (нем.) — Стоять! Назад, к чёрту!
— Что придумал? — с ходу сгрёб он Ваську за плечо.
— Борисыч, — прошептал тот, — я могу управлять ковром-самолётом.
— Точно?
— Гадом буду! Вот не знаю как, но я прямо чувствую — могу. Понял, когда летели.
Не вдаваясь в детали, все трое рванули вверх по лестнице. Ковёр лежал на прежнем месте. Едва они уселись, волшебный самолёт загнул бортики и, поднявшись над полом, проскочил между зубцами башни.
— Ну что, никого совесть не мучает за угон ковра? — смеясь, поинтересовался Акела.
— Моя совесть, — отозвался Василёк, — старуха сговорчивая, завсегда поймёт и поддержит.
— Борисыч, — возмутился Барс, — какой угон? Этот «херр Капут» пари продул? Продул. А обещал, между прочим, всё, что угодно. Вот пусть теперь рвёт волосы где хочет.
— Написано как сказано, — кивнул Акела.
Оказавшись в родной стихии, ковёр заложил вираж и понёсся в обратном направлении. Луна уже клонилась к закату, из-за зубцов гор показалось красное утреннее солнце. Внизу мелькал угрюмый серо-чёрно-белый ландшафт, похожий на зимний эмвэдэшный камуфляж. Примерно через полчаса на горизонте встала вертикальная чёрточка Ониксовой Башни.
— Вот это техника, всю жизнь о такой мечтал, а главное, никакой горючки не надо, — восторгался Васька, — куда прикажете, господа? До дому, до хаты?
— Успеем, правь прямо к Ониксовой башне, — подал голос Барс, — а вот интересно, Борисыч, этот ковёр зависать может?
— Это к Василию Викторовичу, — после секундной паузы «перевёл стрелки» Акела, — он у нас водитель кобылы.
— Злой ты, Борисыч, и нехороший, — отозвался Соловей, — а зависать коврик может. Он столько всего может, что дай Бог здоровья «херру Капуту».
— Как только теперь место угадать, за каким окошком нас Катран ждёт? — задумчиво почесал переносицу Акела.
— А легко, — с оптимизмом отозвался Барс, — спускаемся, зовём на помощь Финогеныча, а он со всеми птахами в дружбе. Птички — идеальная разведка.
— Голова ты, Андрей Василич, — растроганно сказал Акела, — в правительстве твоё место.
— В здешнем? — хмыкнул Васька, — запросто. Свергнем какого-нибудь султана, Василича поставим, гарем поделим…
— Тебе здешнего гарема мало показалось? — вкрадчиво поинтересовался Андрей.
— Тьфу! — плюнул Соловей, — ну, как можно сравнивать? Они ж не моются совсем, зато жиром мазались, такие зачуханки! А восточные красавицы! —
— Масло — тоже жир, — невозмутимо парировал Акела, — а моются они вряд ли чаще. На югах вода сильнее лимитирована, а потеют чаще, жарко же. Значит, воняют ещё сильнее. Представляешь, бей-бише, любимая жена султана — большая, круглая, розовым жиром намазана, потная, скользкая, а ты пытаешься на неё залезть и всё время соскальзываешь. Лепота.
— Ну, Борисыч, — захохотал Васька, — ну, всё опошлил, сволочь старая. Так мою розовую мечту обкакать!
Пока они развлекались светской беседой, ковёр-самолёт, повинуясь мысленным командам Соловья, приземлился на небольшое плато. Поверхность его заросла карликовым кедрачом, до Башни оставалось километров пять. Разминая затёкшие ноги, Соловей и Акела с наслаждением закурили. Воздух, напоённый запахом снега с гольцов, прогонял сон и бодрил тело, наливая его звонкой, упругой силой. Посвистывали мелкие пичуги, снующие в стланике. Через некоторое время, раздвинув карликовые кедры, на полянку вышел леший по имени Финогеныч.
— Здорово бывали.
— Здорово, Финогеныч, — Соловей протянул ему курево, — как оно, ничего?
Леший, с наслаждением затянувшись, выпустил дым.
— Ничего, оно и есть ничего — пустое место, — из-под косматых бровей блеснули острые глазки, — вижу, ковёр-самолёт себе добыли, стоящая вещь и весьма редкая. Помощь вам нужна?
— Финогеныч, — вмешался Барс, — нам в башне этой меч надо добыть, ну, мы тебе рассказывали.
— Помню, — кивнул косматой головой лешак, — Катран. От меня чего надоть?
— Пусть твои пичуги разведают — где он у них хранится?
— Ох и оторвы же вы, мужики, — покачал головой леший, — на эдакий подвиг с кондака.
— Дружище, — обнял его за плечи Акела, — пока будем вокруг носами водить, нас орки выследят. Вот тогда уж настоящая веселуха начнётся. А оно нам надо? Лучше сразу — пришёл, увидел, победил. Так поможешь с птичками?
— Чего ж не помочь? Счас спроворим.
Он отошёл на несколько шагов и стал насвистывать на разные голоса. Тотчас из зарослей стали выныривать синички, сойки, снегири, свиристели. Серый поползень мотался по рукаву его шубы вверх-вниз. Усевшись на плечи, на руки, на голову или просто на снег, пернатая разведка внимательно слушала, что чирикал и насвистывал Финогеныч. Затем вся стая резко взмыла вверх. На несколько секунд вершина башни была окутана маленькими чёрными точками и запятыми, затем всё пропало, поиск пошёл уже внутри.
Минут пять прошло в напряжённом ожидании. Леший, попыхивая цыгаркой, являл собой картину полной невозмутимости. Затем стали возвращаться первые посланники. Садясь на плечо лесовика, они что-то свистели, щебетали и, повинуясь его знаку, исчезали в лесу. Финогеныч после каждого доклада в ответ на их напряжённо-вопросительные взгляды отрицательно мотал головой.
Прилетел поползень и стал что-то попискивать. Лешак тихонько посвистал ему сквозь зубы, юркая птаха ответила целой тирадой писка, щебета и свиста.