Витязь специального назначения

Каменский Юрий

— Малыш, — укоризненно сказал Барс, — разве мы тати какие? Мы подошли, попросили нас к кнезу пропустить, сказали, что мы служим Великому кнезу. На худой конец, попросили старшего позвать. Нас послали, мы послали, а эти дураки решили, что смогут нам вот так просто бока намять. Что из этого вышло, ты видишь. А вот наши грамоты.

Малыш читал грамоты и глаза его натурально лезли на лоб. Лицо покраснело от гнева, он повернулся к «жертвам произвола». От его взгляда тем заметно поплохело.

— Почему меня не позвали? — тихий яростный голос не предвещал ничего хорошего. Церберы,

опустив глаза, понуро молчали.

— Сменить их! И в холодную на три дня, — караул команду выполнил удивительно быстро, — входите, витязи. Я сам доложу о вас кнезу. Простите за этих дурней.

— Спасибо, Малыш. Не напрягайся, тебе мы это в вину не ставим, — тихонько, взяв его под руку, сказал Барс, — тебя как сюда-то занесло?

— Великий Кнез Бран порекомендовал меня кнезу Кужиле. Его начальника охраны за мздоимство в острог посадили. Вот и поставили меня как бы со стороны. Да ещё родители порадели перед кнезом. Так вот и командую этими олухами. Располагайтесь, это гостевые палаты, а я пока кнезу пойду доложу.

Малыш, широко ступая, поднялся по лестнице и скрылся за дверью. Появился он минут через десять, вид у него был сконфуженный.

— Не серчайте, други, кнез прихворнул слегка. Примет он вас завтра и надеется, что вы не откажетесь разделить с ним обед. Сегодня же он просит вас отдохнуть и ни в чём себе не отказывать.

— Мы благодарны кнезу за заботу и желаем ему здравия, — церемонно склонив голову, ответил Акела и уже совсем другим тоном добавил, — Малыш, чёртушка, поужинать со старыми друзьями, чай, не откажешься?

— Гуляем, братцы! — весело отозвался начальник стражи и протянул широкую лапу Соловью и Климу, — зовите Малышом. А насчёт ужина я счас распоряжусь, — и вышел.

В это время появились разные там стольники-постельники и стали накрывать стол. Видимо, смягчая впечатление, челяди был отдан приказ угощать их за столом, что называется «от пуза». Вот и суетились служки не за страх, а на совесть, метали на стол разносолы.

— Закусь царская, — прокомментировал Соловей, возбуждённо блестя чёрными глазами, — а выпивку, по старинному русскому обычаю, мы принесли с собой. С этими словами он выставил на стол литровую бутылку с самогоном. Застолье продолжилось с новой силой. Выпили, не чокаясь, за погибших и за пропавших. Чокнулись, по давней традиции, за косоглазие врагов. Постепенно беседа свернуло к вещам более насущным.

— Что вы намерены делать дальше? — поинтересовался Малыш.

— Сначала я бы хотел посоветоваться с тобой, — прямо, глядя в глаза, ответил Акела, — но если ты не обо всём можешь говорить откровенно, скажи прямо, я не буду спрашивать.

— Ладно, — махнул рукой здоровяк, — спрашивай.

— Есть ли здесь, при кнезе, люди из Ордена Тернового Венца?

— «Синие монахи»? Как не быть, постоянно один, да, бывает, ещё двое-трое наезжают.

— Видать, кнез уже христианство принял или примет вот-вот? — нейтральным тоном спросил Барс.

— Принял уже и нас к тому же склоняет, — усмехнулся Малыш, — но это уж дудки. Меня тятя сразу проклянёт и на порог не пустит. Вы-то, я помню, христиане, вас-то кнез как родных примет.

— Однако ж не принял, —

коварно улыбнулся Клим, — видать, не хочет нас за родню признавать.

— Ну, не знаю, — принимая от Соловья очередной кубок с самогоном, махнул он рукой, — это его кнезская воля, мне невдомёк. Здравы будьте, витязи.

Отдых затянулся до поздней ночи. Неслышными тенями, чтобы не обеспокоить ненароком, сновали, убирая лишнее, слуги. Обнявшись, пели песни, каждый свои. Малышу очень понравилась «Баллада о лесных стрелках» Высоцкого. Когда её дружно и с душой исполнили хором друзья, Малыш попросил повторить. В итоге, она была пропета ещё раз пять, из них трижды уже с его участием.

…Утром, когда друзья были уже на ногах, пришёл Малыш и, пожелав всем доброго утра, сообщил, что через час кнез Кужила ждёт их к столу.

Зал, в котором их принимал кнез, поражал своей вызывающей роскошью даже в сравнении со всеми остальными помещениями терема. Они, кстати, тоже были весьма далеки от аскетизма. Особенно это бросалось в глаза, стоило вспомнить серый и унылый вид всего града.

Сидя в богато изукрашенном кресле, взирал на них с надменным видом кнез Светловодский Кужила. Да, любит себя кнез, балует чем может. Разряжен что новогодняя ёлка, оружие богато изукрашено серебром. На лицо пригож и мужественен, но и в впрямь, что-то отталкивающее проглядывало в его взгляде. Кнез приветствовал гостей подчёркнуто церемонно.

— Прошу Вас, входите, храбрые витязи. Будьте моими дорогими гостями. Пожалуйте к столу.

Когда они расселись, Кужила поднял кубок.

— Выпьем за то, чтобы ваша служба Великому Кнезу ускорила избавление Руссии от языческой ереси. Гости, даже ухом не поведя, выпили — почему бы нет? Тем более, что за ними пристально наблюдал благообразный прелат весьма преклонных лет в тёмно-синей сутане. На вид ему было далеко за шестьдесят. На груди пастыря болтался серебряный образок, или что-то в этом роде, на такой же цепочке. Только цепкий взгляд его заставлял усомниться в кротости слуги Божия.

Барс, ничтоже сумняшеся, подняв кубок, провозгласил ответный тост, искусно сплетя те же словеса, но уже в честь кнеза. Это словоблудие продолжалось минут двадцать, потом кнез небрежно поинтересовался дальнейшими планами гостей. Узнав, что они держат путь в столицу, пожелал доброго пути и поднялся, давая понять, что аудиенция окончена. Прелат же, перед тем, как выйти, подошёл к ним.

— Я - недостойный служитель Господа нашего Иисуса Христа отец Афанасий. Рад приветствовать добрых христиан как духовник кнеза Кужилы.

Барс, от имени всех, также заверил его в радости знакомства и совершеннейшем почтении.

— Дошли и до нашей глуши слухи, что вы истинную веру нашу чтите. Зная, что вы будучи в дороге и давно не исполняли треб, приглашаю вас прийти ко мне, чтобы исполнить святой обычай исповеди и отпущения грехов.

Барс, не моргнув глазом, поблагодарил самоотверженного пастыря, заверив его, что ни в чём они сейчас так не нуждаются, как в этом таинстве. Поклонившись, отец Афанасий вышел, сказав, что не прощается. Когда друзья остались одни в своих покоях, Клим удивлённо уставился на Барса с Акелой.