Вива Гевара!
Шрифт:
На губах девушки заиграла лукавая улыбка.
– Значит, ты все-таки хочешь меня испытать, Эльдорадо? Ну хорошо... Чтобы ты понял, на что мы способны, я даже не попрошу твоей помощи в выполнении нашего плана.
– Какого плана?
Эсперенца колебалась, раздумывая, не слишком ли далеко зашла. Но она так гордилась своей идеей, что больше не могла скрывать ее.
– Только никому не говори! Через десять дней сюда приезжает вице-президент Соединенных Штатов. Мы его убьем.
Малко решил, что ослышался. Эта молодая художница-революционерка в рождественский праздник замышляла
– А полиция, телохранители? – возразил он. – Ты представляешь, какая у него будет охрана?
– Ли Освальд был один, – тихо заметила Эсперенца. – Но ему удалось поразить мир. Подумай, что будет означать смерть этого человека! Как воспрянут духом все, кто борется против американского империализма!..
Малко с изумлением понял, что она говорит серьезно. И ужаснулся: что, если бы Орландо Леаль Гомес не застрелил двух ни в чем не повинных детей, а он не решился бы выстрелить в Гомеса? Когда Эсперенца и ее компания убили бы его, Малко... А пока американцы готовили бы нового агента, произошла бы катастрофа.
Девушка встала и с удовольствием потянулась.
– Спи, Эльдорадо. Ты, наверное, очень устал. А я пойду рисовать.
И она выскользнула из комнаты, оставив Малко наедине с огромным портретом Че Гевары.
Глава 6
Малко с тяжелой головой опустился на кожаное сиденье «бентли». Он проспал всего два часа и проснулся внезапно, словно от толчка. Эсперенца, совершенно обнаженная, стоя посреди комнаты, яростно размазывала краску по холсту. Таконес и Хосе Анджел куда-то исчезли.
Девушка настояла на том, чтобы отвезти Малко в город. Увидев на углу открытую закусочную, он попросил ее остановить машину. Эсперенца затормозила и подставила ему губы. Было всего семь часов утра. От усталости и пережитых волнений у Малко темнело в глазах. Ему не терпелось сообщить кому следует о своих открытиях.
– Счастливого Рождества, – прошептала Эсперенца.
– Я тебе желаю того же.
– Я счастлива, что ты приехал сражаться в наших рядах, – пылко произнесла она напоследок.
Малко вышел из машины, посмотрел ей вслед, и как только «бентли» скрылся в туннеле, двинулся дальше. До отеля «Таманако» было около пятисот метров. В номере 888 австрийцу предстояло встретиться с Ральфом Плерфуа, представителем ЦРУ в Венесуэле. Но прежде Малко хотел принять горячую ванну и хоть немного отдохнуть.
А еще – постараться забыть о том, как Орландо Леаль Гомес, протянув руки, умолял его о пощаде...
Ральф Плерфуа словно сошел с рекламной страницы «Плейбоя» – рубашка безупречно выглажена, на красном пуловере – ни пылинки, черные туфли начищены до зеркального блеска. Высокий, стройный, подвижный, он олицетворял новое поколение сотрудников ЦРУ, набранных прямо из университетских общежитии. На его идеально правильном лице никогда не отражались никакие эмоции, словно это было не лицо, а деревянная маска. Но Малко удивляли глаза американца – мягкие и выразительные. А ведь в Ральфе Плерфуа было не больше чувствительности, чем в электрической кухонной плите. Он уже без малейших колебаний отправил на смерть десятки людей.
Ральф слушал Малко, сидя в кресле и внимательно разглядывая коротко подстриженные ногти. Когда австриец в своем рассказе добрался до убийства, Плерфуа мягко прервал его:
– Другие свидетели были?
– Нет.
Американец удовлетворенно кивнул. Впрочем, его интересовала не столько участь агента, сколько сам результат операции. Что же касается убийства генерала Гомеса, то Плерфуа, похоже, считал, что венесуэльцы не обидятся на Малко за подобную шалость. Поскольку девяносто пять процентов венесуэльских офицеров проходили обучение в США, Центральное разведывательное управление пользовалось здесь довольно сильным влиянием. Без его ведома не проходило ни одно крупное армейское мероприятие. Русские давно отказались от мысли утереть нос американцам в этой стране. Оставались только кубинцы...
Хотя Малко позвонил Плерфуа в восемь утра, да еще в Рождество, тот ничуть не возмутился. Через час американец был уже у Малко, свежевыбритый и ничуть не взволнованный. Когда австриец закончил свей рассказ, он снизошел до одобрительного кивка.
– Браво! Пока что стандартная процедура проходит без осложнений, за исключением случая с Гомесом, хотя этот случай нам тоже на руку – теперь они вам доверяют. Мы сможем выяснить их структуру и проследить связи с партизанами Фалькона. Это большое дело. Очень большое дело, – повторил Плерфуа.
Его голос слегка дрожал от возбуждения: по натуре он был охотником. Официально Плерфуа занимал в Каракасе должность культурного атташе посольства и жил на просторной вилле в восстановленном после землетрясения квартале Альта-Лома, на восточной окраине города.
В действительности же он являлся одним из лучших специалистов ЦРУ по вопросам борьбы с повстанческими группировками. Никого не предупреждая, он часто уезжал в загадочные командировки – как правило, в район Сайгона.
Он встал и похрустел суставами пальцев.
– Что ж, продолжайте в том же духе. Со мной старайтесь связываться пореже. Мало ли что... Малейшая неосторожность – и... Вот когда узнаете все фамилии и адреса – перейдем к действию.
В группе Малко больше всего тревожили двое: Таконес Мендоза и Хосе Анджел. Эти двое ему по-прежнему не доверяли. В случае его провала они будут беспощадны. Оба принадлежали к породе искателей приключений, которые бороздят Южную и Центральную Америку, не пропуская ни одной заварухи, и в конце концов приобретают шестое чувство, предупреждающее об опасности.
Ральф Плерфуа встал, собираясь уходить. Малко посмотрел в зеркало, и в нем отразилось осунувшееся лицо с покрасневшими глазами. Плерфуа раздражал его своим высокомерием, и Малко решил приберечь главный козырь напоследок.
– Да, совсем забыл, – будто спохватился он. – Они собираются убить вице-президента США во время его визита в Венесуэлу.
– Что?!
По мере того как Малко рассказывал о подробностях, лицо Плерфуа вытягивалось все сильнее.
– Но это же... Это... – едва выдавил он. – Нет, я немедленно позвоню в полицию, чтобы она обезвредила этих людей.