Вкус денег
Шрифт:
Роберт был в русской бане впервые, по крайней мере, в настоящей русской бане. Отец говорил, что те бани, которые русские эмигранты держали на Брайтон-бич, и не бани вовсе, а всего лишь их жалкое подобие. Но Роберт и туда-то никогда не ходил. А был бы повод сравнить, однако. И еще Игорь всю дорогу расхваливал дивный массаж, который якобы омолаживает лет не менее чем на десять, повышает потенцию и на корню истребляет еще не зародившиеся болезни. И настоятельно рекомендовал Роберту на собственной шкуре испытать искусство лучшего на всю Москву массажиста-виртуоза Михалыча. Роберт чувствовал себя совершенно нормально, на потенцию не жаловался и впадать
– Михалыч сегодня работает?
– справился Игорь.
– Да где ж ему деться? Здесь он, наш чудотворец.
– Толстяк просунул голову в дверь и заорал: - Михалыч, принимай дорогих гостей!
Массажист появился в дверях раздевалки. Он был невысокий, с крепким торсом и шикарной шевелюрой темно-каштанового, почти черного цвета. Левое плечо у него было на несколько сантиметров выше правого из-за отсутствия левой руки. А хитро прищуренные глаза, прятавшиеся под кустистыми бровями, улыбались, хотя лицо при этом оставалось бесстрастным и неподвижным.
– Знакомься, Михалыч, братишка мой американский - Роберт, - представил Игорь.
– Последний из славного рода Ненашевых.
– Милости просим, - кивнул массажист.
А банщик продолжал путаться под ногами:
– Парок сегодня отменный, Игорь Дмитриевич, сейчас организуем все в лучшем виде. Останетесь довольны, всенепременно.
Игорь отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и, поманив Роберта за собой, скрылся в клубах горячего пара.
Роберт по примеру Игоря долго хлестал себя душистым дубовым веником и даже, как ни странно, получал от этого садистского упражнения большое удовольствие, пока от жары и духоты не закружилась голова. Пошатываясь, он выбрался из парилки и тут же попал в надежные руки или, скорее, руку (она ведь была одна) массажиста. И тот, бережно уложив парня на кушетку, тут же занялся делом, причем рот его практически не закрывался:
– Весна в этом году выдалась холодная, грипп свирепствует, и банька - это первое дело от всякой хвори.
– Михалыч легонько гладил Роберта по спине и плечам, втирая в кожу ароматное масло.
– Молодежь-то нынче хлипкая пошла, дунешь на него, он и свалится. Мы вон в сорок первом под Москвой сутками в снегу лежали. И что? А ничего! Опрокинешь наркомовские сто грамм - и как огурчик, хоть бы кто захворал.
Массажист ловко разминал шею Роберта, сильными пальцами прощупывая каждый позвонок. Создавалось полное впечатление, что по затылку марширует стадо слонов на ходулях - Михалыч жал сильно, но точечно.
– Батюшка ваш здоров ли? Что-то не видно его давно.
– А что, раньше часто бывал?
– Раньше-то каждую субботу здесь. А теперь что-то не заходит. Весна же, не может быть, чтобы ему без надобности. Радикулит ведь у него. Бывало, скрутит его, бедолагу, только тут и спасался, и нога эта его сломанная тоже: как погода меняется, он ко мне: разомни, мол, Михалыч. Дела небось, да? А о здоровье и подумать некогда.
– Дела… - Роберт не стал пускаться в подробности.
Михалыч в разговоре был самодостаточен и нуждался скорее в слушателях, нежели в собеседниках. К тому же, когда он перебрался на спину, грудная клетка Роберта так сплющилась, что стало не до разговоров.
– Да, отец ваш в годах, а бывало, полчаса в парилке сидит, веником себя хлещет, да только покрякивает. Тут и молодые пять минут посидят, и деру.
Происходили странные вещи. Роберт перестал чувствовать затылок и вообще засомневался, что он у него есть. Потом пропало ощущение спины, теперь он терял руки, а Михалыч, откупорив новую бутылку масла, продолжал разыгрывать монодраму:
– А последний раз пришел, помню, расстроенный совсем, грустный какой-то. Уж, поди, месяц назад это было. Доконают, говорит, они меня совсем, а кто доконает, бог его поймет. А потом ничего, оттаял. Не дрейфь, говорит, Михалыч, мы еще повоюем. И еще что-то сказал, заковыристое такое, и не вспомнить сразу…
В дверь заглянул Игорь:
– Эй, водка киснет, из икры мальки вылупляются!
Роберт легко спрыгнул с кушетки и пошевелил плечами. Эффект был поразительный. Ощущение членов вернулось, и из всех пор неудержимо рвались легкость, сила и желание двигаться.
– Михалыч, размеры его благодарности не будут иметь границ.
– Игорь сунул в карман массажиста невесть откуда взявшуюся двадцатидолларовую бумажку.
– Спасибо, это было гениально.
– Роберт пожал огромную ладонь.
– Заходите еще. Милости просим.
– Михалыч широко улыбнулся и, удержав Роберта, добавил: - Я слова эти вспомнил, что отец ваш тогда сказал. У них, говорит, нет пророка в своем отечестве, а как насчет Магомета? И засмеялся еще.
Гаффар Мусаевич. 25 марта
Весна в Швейцарию в этом году, видимо, решила не заходить. Несмотря на конец марта, кое-где лежал снег, и температура редко подымалась выше нулевой отметки.
На зеленой скамейке сидел сухопарый пожилой джентльмен в светлом плаще и элегантной серой шляпе. Он слегка запрокинул голову и подставил лицо еще скупому солнцу. Было довольно холодно. Мимо проходили редкие влюбленные парочки и закутанные в многочисленные шарфы няни с колясками, где-то вдалеке слышался гомон детворы и шум аттракционов. Джентльмен прервал солнечную ванну и посмотрел на часы, потом поежился и спрятал в карманы озябшие в тонких кожаных перчатках руки.
По аллее походкой скучающего человека прогуливался приземистый плотный мужчина в толстом коричневом пальто и с бумажным пакетом под мышкой. Поравнявшись со скамейкой, он приподнял шляпу:
– Холодный денек, не правда ли? Добрый день, мсье Омелин.
– Добрый, добрый. Присаживайтесь.
Мужчина поплотнее запахнул пальто и уселся рядом:
– Чем порадуете?
– Я доложил ваши предложения и получил принципиальное одобрение. Мы весьма заинтересованы.
– Омелин подышал на окоченевшие пальцы.
– Испытали?
– Разумеется, весьма впечатляющий результат.
– Здесь документация: схемы, режимы, зависимости от всяких внешних условий и так далее.
– Сосед положил ему на колени пакет.
– Там еще кассета, где вы найдете весьма любопытный материал - испытания в самых различных условиях.
Омелин вначале бегло просмотрел бумаги, потом перечитал внимательнее.
– Это чрезвычайно интересно.
– Он спрятал документы во внутренний карман плаща.
Мимо с визгом пронеслись трое мальчишек-подростков на роликовых коньках, несмотря на холод, они были в легких куртках и полной экипировке роллеров: наколенники, налокотники, перчатки без пальцев, только на головах вместо шлемов косынки с изображением государственного флага. Провожая их глазами, мужчина в пальто глубокомысленно произнес: