Вкус греха. Долгое прощание
Шрифт:
И каждый раз требовал отчета. Но она как-то сумела выкручиваться и немного, но выгребала из этих «питательных»…
Маман с Анькой ждали, но их вдвоем. С Анатолием. Рита не могла же оттуда по телефону сообщать, как и что. Поэтому, когда Раиса спросила: «А Толик где?» — Рита разразилась.
Она вопила, что мать все здесь видела и знает, так какого рожна ей нужен «Толик»?
Анька стала совсем большая, длинненькая девчонка со взрослыми глазами.
Она рассматривала мать, чемоданы, смотрела на бабку, которая в
И обратилась к Анечке: «Мамку-то свою помнишь? Не забыла?» Анечка маму не забыла, не забыла и папу, но его не было…
Раиса убежала на кухню что-то там разогревать и доделывать, Анечка сидела тихо на стуле, а Рита распаковывала за три года как-никак…
И знала точно, что в загранке последний раз. Поэтому Анечке привезла из игрушек только куколку Барби — самой понравилась! Да еще дешевых фигурных конфет купила пакет, по дешевке.
Все это она отдала Анечке.
Та как-то хило обрадовалась и сказала, что такая кукла у нее есть. И еще много разных игрушек. И притащила большого лохматого щенка и велюровую бархатистую огромную обезьяну…
Рита обрадовалась и решила, что появлялся Митька…
Она спросила у дочери:
— Кто это тебе подарил?
И Анечка ответила:
— Бабушка, — как обучала ее Раиса.
— Какая бабушка? Рая? — удивилась Риточка.
— Нет, — помотала головкой Анечка, — баба Леля…
— Это еще что за «баба Леля»? — изумилась Рита. — Откуда?
— Она приезжает к нам в го-ости, — тянула Анечка, — и мне конфеты и игрушки приво-ози-ит…
«…Что еще за новости у них? — подумала Риточка. — Кто сюда шляется? Мать Анатолия не была ни разу, да и звали ее Галина Ивановна, и больная она вдрызг — ходить не может!.. Что-то заливает Анька…»
Нельзя сказать, что Рита дочь не любила. Насколько могла — любила. И рикошетом в дочь отлетала обида и злость на Митьку и на Анатолия — на мужиков. А уж на ласковость Рита не была способна вообще.
На Анечку посмотрела сейчас внимательно и поразилась, до чего же хороша! Заграничный ребенок из рекламы! Длинные волосы, густющие, волнами до плеч, темно-золотые… Глаза светло-серые, бровки как выписанные, капризный рот и твердый подбородок!..
Митька! Только в ребячьем девчачьем облике! Надо же, как получилось!
У Риты зароились мысли. Анатолия она не вернет, это ясно, а Митю? Надо крепко подумать. В тот раз Анька была еще совсем крошка… Но что за баба Леля?..
Рита крикнула матери в кухню:
— Мам, иди сюда! Что ты там торчишь?
Раиса появилась с тарелками: холодец, салат, капуста квашеная… Запыхалась и предупредила:
— Это еще не все, знаешь, сколько я наготовила!
— Ладно с готовкой, — сказала Рита, — ты мне лучше скажи, что это за «баба Леля»?
Раиса, как вошла — поняла, о чем дочь будет
— Вот я сейчас все занесу, поставлю, выпьем рюмочку за приезд и расскажу. Такое с маху нельзя.
Рита достала из чемодана отрез на платье, яркий шелковый, платок, тоже яркий, с модным люрексом и тапочки, мягкие пушистые! Хоть на улицу выходи! — и положила перед матерью.
Та заохала от восторга, а сама подумала: не очень-то Ритка расщедрилась. Отрез! На кой ляд ей этот отрез? Она шить понесет? Платить надо!.. Ну, платок… Тапочки… Могла бы и кофту, и пальто, у Раисы пальто совсем худое стало… Ладно, и на том спасибо.
Рита заметила, что мать недовольна подарками, и сказала: — Мам, я тебе еще привезла, не помню, где лежит… Достану, не беспокойся…
— А чего мне беспокоиться? — чего-то совсем разобиделась Раиса. — Мне беспокоиться некогда. Мне надо ребенка кормить и ростить. Вот и все мое беспокойство. Ты удовольствие получала да раз побеспокоилась, — родила, а я уже двадцать по двадцать беспокоюсь…
— Что, считаться начнем? — спросила Рита с вызовом. — Давай посчитаемся! Я тебе ох какой счетец предъявлю! Только начну!
— Да, ладно, ладно, чего ты? Сказать ничего нельзя — сразу на дыбки! Чего ты? — пошла на попятный Раиса, вспомнив, что дочь всего как час или два дома, и вообще, не надо с ней ссориться! — жить-то вместе будут… А добра она навезла, я-те дам! И хорошо! Будет что продать, ежели занадобится…
Раиса сказала:
— Давай, дочь, со свиданьицем!
Они выпили. Раиса сладенько обратилась к внучке:
— Анечка, пойди поиграй в комнатку. Ты ведь покушала? Хочешь, возьми пирожок с повидлом… Мы тут с мамою твоей побеседуем…
Аня взяла послушно пирожок, забрала пакет конфет и ушла.
А Раиса рассказала Рите про «бабу Лелю». Она от Митьки, — его, говорит, тетя… Может, мать?
Рита очень внимательно выслушала эту странную историю и не могла в ней разобраться. Что это не мать Митьки — точно, точнее некуда! Он не москвич, мать у него где-то на юге, то ли в Одессе, то ли в Севастополе, или Ялте?.. Рита не помнила. Мать, конечно, могла приехать… Но тогда, когда ее сын в Америке?..
Нет, это не Митина мать.
Тетка?.. Кажется, он говорил, что в Москве у него родных нет…
Рита разозлилась.
Откуда она что знает? Кто ей что рассказывает? Переспал и таков. Какие разговоры о родственниках! Значит, кто-то еще знает! А ей-то что? Нет, ей есть — ЧТО! Она не потеряла надежду заполучить Митю… Но действовать надо осторожно. Если его жена узнает, то Митьку оттуда вышибут, а голый и босый он Риточке в доме не нужен. А ему куда деваться, если оттуда выкинут? К ней, Рите! И дочка готовенькая!
Значит, надо его устроить так, чтобы он, ничего не теряя там, присутствовал почаще здесь.