Вкус греха. Долгое прощание
Шрифт:
— Послушай, пригласи ту девочку, что похожа на мою дочь. Я просто посмотрю на нее. Моя — очень далеко, и я вряд ли ее скоро увижу…
Парень молча встал и ушел, а Митя стал нетерпеливо ждать.
И вдруг из внутреннего коридора вышли все трое: еще более унылый хозяин, парень и «крахмальная девочка».
Хозяин стал за стойку бара, а парень и девочка подсели к Митиному столику.
Парень, мрачно глядя на Митю, сказал:
— Я — Питер Боул, а это моя сестра Милли. И если ты станешь
Митя представился Энрике из Альмерии.
Амбал поднялся из-за стола и скрылся где-то в недрах бара.
Митя и Милли остались вдвоем.
— Тебя зовут Милли? — спросил он.
Та расхохоталась:
— Вовсе нет! Меня зовут Пэг.
— И он тебе не брат? — вдруг по наитию спросил Митя.
— Нет! — взвизгнула девочка, радуясь как ребенок этой игре в угадайки.
— И ты здесь работаешь? — захотел определить ее статус Митя, чтобы знать, как вести себя с ней.
— Нет! — снова взвизгнула она. И вдруг сказала:
— А ты старый…
Митя поежился: вот так вопросы задают ему юные существа! А ведь сегодня утром он выглядел много моложе, чем обычно.
…Вот и пришло то, чего он так боялся!.. Что, казалось, минует его почему-то…
— Я тебе не нравлюсь?
— Мне тебя жалко, — снова сказала Пег.
— Почему? — горестно удивился Митя.
— Не знаю. Ты, наверное, одинокий, и у тебя никого нет.
Митя поразился простоте и прямоте «диагноза», но не стал сдаваться. Это было не в его правилах. Он лукаво, как только мог, улыбнулся и, подняв бокал, сказал:
— Я завтра улетаю отсюда навсегда, а сегодня хочу нравиться тебе.
Девочка засмеялась смущенно.
— Ты мне понравился с самого начала. Я подсматривала за тобой. Ты выглядел таким одиноким.
Этот подросток, девочка, похожая на его дочку, своим тоненьким пальчиком надавила на больные места.
А Пэг меж тем болтала:
— Оскар хотел тебя выкинуть. Я не разрешила. Он назвал тебя липучкой, а я говорила, что ты хороший. Они потом поверили и, видишь, выпустили меня.
— Кто они? — спросил Митя, ошеломленный этой искренностью.
— Оскар и отец.
— Мрачный хозяин — твой отец? — уточнил Митя.
Пэг обиделась:
— Он не мрачный. Он болен. У него язва. А Оскар служит у него.
— Ты, наверное, учишься в школе? — обреченно спросил Митя.
— Конечно! — воскликнула Пэг. — И она мне так надоела! Мама моя умерла давно, и папа меня воспитывает и воспитывает, но не умеет это делать. А твоя дочка, — вдруг прервала она себя, — она правда похожа на меня?
— Нет, — устало сказал Митя, — у меня вообще нет дочери (он забыл про Анну…), у меня два маленьких сына, и я не испанец, а русский. Только ты не говори отцу и Оскару сейчас. Потом, когда я уйду.
— Ты уйдешь? — спросила Пэг огорченно. — Но мне с тобой интересно. Я тоже пойду с тобой.
— Ну вот теперь знакома, — усмехнулся Митя.
— А как тебя зовут? — спросила Пэг с интересом. — Только правду.
— Дмитрий, Митя, — назвался он.
— О, как трудно, — протянула Пэг, — подожди, Ми-ить-я, я возьму вино, хорошее, испанское, настоящее.
Она побежала куда-то в коридор и вернулась уже в курточке и с пакетом. Подошла к стойке и что-то сказала отцу, он ответил, она рассмеялась, поцеловала его в щеку и подошла к Мите.
— Пойдем, — сказал она, потянув его за руку, — мне разрешили.
Они вышли из бара, и оказалось, что уже наступил вечер. Или ночь?! Митя впервые за сегодня ощутил дрожь, взглянув на светящийся циферблат…Боже! Ему думалось, что впереди — уйма времени, а оказалось, что все оно — позади.
Девять вечера, и в присутствии уже никого не должно быть.
…А что, если кинуться туда? Он чуть не рассмеялся. К кому он придет? Там уже звон по всем округам. И Нэля знает, что он пропал. И Виктор Венедиктович. И «птица» важная…
Он погиб. И из-за чего? Не из-за чего. Просто так.
Рядом шла Пэг, непривычно молчащая.
За ними наверняка тащится этот Оскар, и стоит Мите только ближе подойти к девочке, как тот убьет его и «до свидания» не скажет.
Митя повернулся к Пэг и коснулся губами ее ароматной щечки.
— Прощай, ласточка… — сказал он, — я погиб. Вспоминай меня иногда. Может, мне будет там легче…
— Где? — тихо и испуганно спросила она.
Уголки рта ее опустились, придавая личику взрослость.
— Там, — ответил неопределенно Митя, зная где… — В Москве. Без работы. С семьей с женой и тремя детьми… Да нет. Скорее так: без жены и без детей…
Пэг вдруг схватила его за куртку и притянула к себе, прижалась губами к его губам.
Он хотел сказать: не надо… Но человек слаб, а Митя тем более, и они стали целоваться с Пэг как безумные, стоя на нью-йоркской улице.
Когда они оторвались друг от друга, Митя отметил, что никакого Оскара вблизи нет…
…Уехать с ней в какую-нибудь гостиницу? И провести свою последнюю ночь в Нью-Йорке в объятиях этой девочки. Он уже не был уверен, что она — девочка. Она поедет с ним, он это чувствовал.
Но порыв прошел, и накатила страшная, неимоверная усталость, и начал подкрадываться ужас содеянного. Митя встряхнул головой, отводя наваждение.
— Прощай, Пэг. Я люблю тебя, — сказал он, погладив ее по волосам. — Я тебя буду помнить.
— Я тоже, — ответила она, — а ты приедешь хоть когда-нибудь?
— Обязательно! — ответил он совершенно искренне, зная, что не раз в своих мечтах ТАМ он будет возвращаться на эту улицу, к Пэг.
— Уходи, — сказал он. — Уходи.
Она послушно отошла от него и пошла, опустив голову, медленно, но упорно. Вот уже скрылась за углом. Нет ее…