Вкус пепла
Шрифт:
— Ничего, — сказал Патрик, отирая остатки каши, попавшие ему на ресницы. — Моей всего два месяца, и мне только полезно узнать, как оно будет потом.
— Ладно, узнавайте, — согласилась Мия и, опустившись на стул, на котором раньше сидел он, стала наблюдать, как Патрик кормит ребенка. Потом выложила на стол нужный предмет одежды: — Во всяком случае, куртка — вот она.
Патрик взглянул — спереди курточка была вся черная и грязная.
— Я бы хотел забрать ее с собой. Это можно?
— Пожалуйста, берите! Я все равно думала ее выбросить. Сейчас положу в пластиковый мешок.
Получив просимое, Патрик поднялся и вручил хозяйке свою визитку.
— Если вы что-нибудь вспомните, пожалуйста, звоните.
— Если что, обязательно позвоню. Я только не могу понять, зачем кому-то понадобилось делать такое? И какой вам прок от этой курточки?
Вместо ответа он только покачал головой. Патрик не мог рассказать, почему его так заинтересовал этот случай, поскольку вообще никому не сообщал о золе, так тесно связанной со смертью Сары. Он покосился на Лиама — тут, к счастью, до этого дело не дошло. Вопрос был только в одном: ставилась ли в данном случае такая же жуткая цель? Возможно, что-то помешало преступнику исполнить задуманное. А прежде чем будет сделан анализ оставшейся на куртке золы, нельзя было даже сказать, существует ли связь между этим происшествием и убийством Сары. Хотя Патрик готов был и сейчас поспорить, что такая связь будет обнаружена. Это не могло быть простым совпадением.
Вернувшись в машину, он полез в карман за мобильником. Еще не пришли известия от команды, производившей вчера обыск у Кая, и сейчас он подумал, что это странно. Вчера голова у него была занята слишком многими вещами, но сейчас он удивился, почему эксперты до сих пор не позвонили ему с отчетом, и выругался, вспомнив, что выключил телефон, когда вел допрос Кая, а потом забыл снова его включить. Иконка сообщений мигала, показывая, что на автоответчике для него что-то оставлено. Он набрал 133 и нетерпеливо стал слушать. После чего с торжеством во взгляде выключил телефон и засунул его в карман куртки.
Для собрания группы Патрик снова выбрал кухню — самое вместительное помещение в полицейском участке, к тому же доступность свежесваренного кофе была в этой ситуации отнюдь не лишней. Анника сбегала в соседнюю булочную и закупила солидный набор выпечки трех разных сортов. Никого не пришлось долго упрашивать: когда Патрик вышел к доске, все уже жевали что-нибудь калорийное.
Патрик откашлялся:
— Как вам уже известно, вчерашний день был богат событиями.
Йоста кивнул и потянулся за следующим пирожным, однако он отставал от Мельберга, который приканчивал третье и, похоже, уже нацеливался на четвертое. Эрнст сидел в стороне от остальных, и все старались на него не смотреть. После колоссального промаха, который он допустил, вокруг него повисла атмосфера Судного дня, и никто не знал, когда на виновного обрушится кара. Пока следствие находилось в разгаре, это отступало на задний план, но потом станет только вопросом времени. Все это понимали, включая самого Эрнста.
Все взгляды устремились на Патрика. Он продолжал:
— Я хотел подвести итог того, что мы сейчас имеем. В основном вам все это известно, однако есть смысл вкратце обрисовать ситуацию, чтобы понять, к чему мы пока пришли.
Он снова откашлялся, взял ручку и одновременно с рассказом начал набрасывать схему на листе бумаги, прикрепленном к подставке:
— Во-первых, и это самое главное, мы вызывали сюда отца жертвы и задали ему кое-какие вопросы относительно алиби. Мы по-прежнему не знаем, где он был в понедельник утром и почему пытался обеспечить себе фальшивое алиби. Мы также подозреваем его в жестоком обращении с детьми, основываясь на травмах, по поводу которых его сын Альбин многократно попадал в лечебные заведения. Вопрос состоит в том, подвергалась ли его дочь Сара также жестокому обращению и могло ли оно в конце концов вылиться в убийство.
Он отметил в блокноте точку, написал рядом с ней «Никлас» и провел от нее линии к двум пунктам: «алиби» и «подозрение в жестоком обращении». Затем снова повернулся к своим коллегам.
— Во-вторых, вчера сюда приходила подружка Сары, Фрида, со своей мамой. Девочка рассказала, что некий человек, которого она называла «противный дядька», сильно напугал Сару за день до ее гибели. Он вел себя враждебно по отношению к ней, причем назвал ее «танинская родька». Скажите, может ли кто-нибудь из присутствующих объяснить, что это значит?
Патрик вопросительно посмотрел на собравшихся. Никто не вызывался ответить, все молчали, стараясь разгадать смысл этих странных слов.
Анника обвела глазами мужчин и только покачала головой, удивляясь их тупости:
— Вероятно, он сказал «сатанинское отродье».
Все встрепенулись с таким видом, словно каждый готов был хлопнуть себя по лбу.
— Ну конечно же! — воскликнул Патрик.
Стоило кому-то догадаться, как все увидели, что ответ лежал на поверхности.
— Похоже на проявления религиозного фанатизма. И по описанию Фриды, это был пожилой человек с седой головой. Мартин, не мог бы ты связаться с мамой Сары и спросить, не подходит ли кто-то из их знакомых под такое описание?
Мартин кивнул.
— Затем вчера нам пришло интересное сообщение. Одна девушка оставила коляску со спящим сыном позади «Скобяных товаров», а сама пошла в магазин. Когда она вышла, ребенок кричал, как будто его режут, а коляска изнутри была покрыта какой-то черной субстанцией, часть которой попала ребенку в рот. Казалось, кто-то запихивал ему это в рот, заставляя проглотить. Сегодня утром я съездил поговорить с мамой мальчика и захватил оттуда курточку, которая была на нем надета. Спереди куртка вся измазана чем-то, очень похожим на золу.
Вокруг стола воцарилось молчание. Никто уже не жевал пирожные, не попивал кофе. Патрик продолжал:
— Я отправил ее на анализ, и что-то подсказывает мне — это та же зола, которую мы обнаружили в желудке Сары. У нас есть очень точное указание времени, когда произошло это… нападение, так что стоит поинтересоваться, у кого какое алиби. Йоста, этим займемся мы с тобой.
Йоста кивнул и пальцем подобрал с тарелки последние ореховые крошки.
Большой лист был теперь весь полон заметками и схемами, и Патрик на секунду задержался над ним с пером в руке. Затем добавил еще одну точку и написал рядом «Кай». И вот он подошел к тому пункту доклада, который, по-видимому, считал самым важным:
— После беседы с коллегами из Гётеборга мы узнали, что Кай Виберг проходит у них по делу о педофилах.
Все еще больше напряглись, чтобы нечаянно не посмотреть на Эрнста, сам же он заерзал на стуле.
— Вчера мы взяли его на допрос, а также при содействии коллег из Уддеваллы провели обыск в доме. Допрос не дал ничего конкретного, но мы рассматриваем его как первый шаг и еще продолжим наши беседы с Каем. Из материалов, полученных из Гётеборга, следует, что мы можем идентифицировать некоторые жертвы из ближайшего окружения подозреваемого. Ведь Кай на протяжении многих лет принимал активное участие в работе с молодежью Фьельбаки, поэтому легко заключить, что за это время он совершал здесь развратные действия.