Вкус смерти
Шрифт:
— Нет. — Трудно объяснить, почему, но испуг парня вдруг превратился в тупое упрямство. — Не путту. Вы нарушаете права тселовека. — В голосе Ныыма звучала нескрываемая злость. — Я грашштанин Эстонии. Вы обясанны доставить меня к консулу. Без него говоритть не путту.
— Ай, молодец! — засмеялся Прасол и взглянул на часы. — Только учти, парень, у тебя осталось четыре минуты. За этот срок к консулу мы не поспеем.
— Все равно вы меня не уппьете!
— Тьфу! — Прасол брезгливо поморщился. — Жаргон у тебя бандитский:
Прасол подсечкой опрокинул Ныыма на спину. Падая, тот ударился головой о корень сосны и застонал.
— Потерпи, — успокоил Прасол. — Через минуту у тебя не будет болеть ничего.
Он взял гранату, разогнул усики чеки взрывателя, привязал к кольцу шнур наушников. Сунул гранату под брючный ремень Ныыма у самого его пупка. Тот смотрел на смертоносный заряд, вытаращив глаза.
— Зачем?
— Не стрелять же в тебя, — спокойно объяснил Прасол. — Это было бы глупо. Придут твои сообщники, увидят и все поймут — прокололись. И прекратят операцию. А мне их повязать надо. Понимаешь? Поэтому сделаем все по-иному. Ты играл с гранатой и доигрался. Она взорвалась.
Пощупав гранату, Прасол чуть подтянул Ныыму пояс.
— Теперь лежи, не дергайся. Ты умный, все понимаешь, верно?
— Комар! — с нескрываемым ужасом произнес Ныым.
— Что?!
— Меня ест комар, — повторил Ныым, и на его лбу Прасол заметил нахального кровососа.
— Это, конечно, плохо, — сказал он философски, — но ты немного потерпи. Я сейчас встану за дерево и дерну шнур. Прощай, Ныым!
— Не натто! — закричал Ныым истерически. — Я все скажу! Все!
Прасол присел, разогнул усики чеки, вынул гранату из-под ремня. Подкинул ее на ладони. Потом хлопнул Ныыма по лбу, убил комара.
— Вставай! Кровь ты пролил героически.
Ныым сел.
— Вы меня — как это будет по-русски? — заверповалли?
— Нет, Ныым, я тебя не завербовал. Ты в крестьянском деле разбираешься? Так вот, я тебя запряг. Как коня. Надел узду, хомут. Ты не хотел работать — я тебя кнутом. Бежать тебе от меня некуда. Я понимаю, Эстония великая мировая держава. От речки до самого моря. Но тебя в ней всегда найдут. Весь наш разговор я запишу на пленку. В случае чего кассету подарю эстонской службе безопасности. Это и будет кнут. Если поведешь себя хорошо — уйдешь с миром. Тебе жить не надоело, верно? Это будет для тебя пряник. Согласись, я с тобой до конца откровенен.
— Та, — качнул головой Ныым.
— Теперь подумаем, как мне быть с тобой после того, когда ты мне все расскажешь.
— Меня будет натто отпустить.
— Это слишком просто, Ныым, и потому опасно. Сейчас мы отсюда уйдем. Потом будем беседовать. Долго и серьезно. Ты опоздаешь вернуться к сроку. Он ведь тебе назначен боссом? Верно? Значит, если босс не дурак, у тебя возникнут неприятности. Ни мне, ни тебе они не нужны. Второй выход — я могу тебя арестовать за нарушение госграницы, за попытку проникнуть в закрытую военную зону. Тебя подержат под следствием, ты наговоришь чепухи, тебя отпустят. Но для твоего босса это будет подозрительней, чем опоздание. Так? Поэтому лучше выбрать третий путь. Тебя положат в больницу. И вырежут аппендикс. Дело неприятное, но верное. Больше у меня предложений нет.
— Я не хочу аппендицит.
— Спокойно, парень. Вопрос не стоит так — хочу, не хочу. Все куда проще: надо или не надо. Я говорю: надо. Значит, так будет.
— Я здоровый совсем. У меня нормальный живот.
— Не бойся, в живот к тебе не полезут. Хирург сделает надрез и наложит шов. Будешь лежать в больнице по советскому паспорту. Ты знаешь, что такое алиби?
— Это когда преступник говорит, что он никого не убивал?
— Почти угадал. Операция даст тебе право говорить боссу: у меня алиби, шеф. Меня прихватило в лесу, я вышел на дорогу. Ехала машина. Отвезла в больницу. Мне сделали операцию. Операция — твое алиби.
Ныым несколько раз резко откинул голову, стукаясь в ярости затылком о сосну.
— Ой, я поппался!
— Да уж, — согласился Прасол. Он заметил, что, ударяясь головой о дерево, эстонец делал это не во всю силу — берегся. Значит, хотел жить; значит, вынужден будет смириться с положением, в котором оказался. — Хватит дурить! Побереги башку! Вставай!
Ныым поднялся, шевельнул плечами, расправляя их.
— Сейчас мы отсюда отчалим, — сказал Прасол. — Оставаться здесь нельзя. Говорить будем в другом месте. И учти, я все время стану проверять, говоришь ты всю правду или что-то скрываешь. Будешь врать — знай, твой аппендицит окажется смертельным.
— Понимаю.
— Тогда начнем. У тебя есть связь со своими?
— Та.
— Где рация?
Ныым обошел валун и носком кроссовки показал на куст можжевельника. Прасол без труда обнаружил тайник — зеленую пластмассовую коробку, врытую в грунт у валуна. Портативная рация «моторолла», запасные батарейки, патроны к «Макарову» россыпью, несколько плиток шоколада, две банки пива «Скол»…
Оставив тайник нетронутым, Прасол поднялся с колен.
— Теперь пошли.
Они расположились километрах в двух от места, где был задержан Ныым, на противоположной стороне шоссе. Новая позиция позволяла Прасолу контролировать обстановку и давала возможность загодя увидеть людей, которые могли появиться со стороны границы.
— Теперь, Ныым, ты будешь отвечать на мои вопросы. — Чтобы заранее предупредить рецидив упрямства, Прасол вынул из кармана гранату и понянчил ее на ладони. — Помнишь наш уговор?
— Да.
— Кто возглавляет вашу банду?