Владетель Мессиака. Двоеженец
Шрифт:
Граф улыбнулся с довольным видом на этот ловкий комплимент.
— Когда мы с вами познакомимся поближе, кавалер, вы увидите, по крайней мере, что я никогда не фальшивлю. Раз пожелав чего-нибудь, я добиваюсь цели упорно, но и в этом случае одними позволительными средствами. Я имел, имею и всегда буду иметь врагов, но и самые враги обязаны признать во мне одно: я никогда не совершал ни одного подлого дела. Я удовлетворяю мои страсти и пожелания, как мне заблагорассудится; это бесспорно. Но клянусь кровью Христа Спасителя, сравнив себя со всем окрестным дворянством, ей-Богу, я смею считать себя много достойнее их всех.
Граф произнес эти последние слова с величавостью; такая гордость и искренность отразились на его лице, что сметливый гасконец сейчас же решил в душе: граф такой человек, который делает дурное в наивном убеждении, что имеет право так поступать. Он посмотрел на него, как на черта, вооруженного всевозможными парадоксами и софизмами. Удивленный и пораженный, он уже собирался высказать несколько возражений, как вдруг снова в комнату явился интендант.
VI
— Красная комната готова! — доложил он.
— Красная! Как так красная комната? — воскликнул граф. — Я приказал приготовить зеленую комнату. Зеленая комната самая удобная во всем замке, — прибавил он, обращаясь к кавалеру.
— Очень вам благодарен. Мне не хотелось бы быть причиной самого маловажного затруднения в этом замке, и могу уверить вас, что для меня вполне удобно будет и в красной комнате.
Граф Каспар д'Эспиншаль бросил сердитый взгляд на своего интенданта и пожелал гостю спокойной ночи.
— Где мой лакей? — спросил Телемак де Сент-Беат.
— Кавалер, — обратился к нему Мальсен, — ваш лакей в эту минуту находится в обществе здешнего капеллана… святого человека, клянусь вам, святого человека. Но если вы желаете, я его сейчас же к вам пришлю.
— Благодарю, нет необходимости. Попрошу только предупредить моего лакея, что завтра в пять часов мы оставим гостеприимный замок.
— О, нет! — перебил его граф. — И не подумайте, чтобы я позволил это. Вы меня не оставите так скоро. Надеюсь, вы, кавалер, не откажетесь сопутствовать мне в Клермон, куда именно я выезжаю завтра?
— Вы едете в Клермон завтра?
— Именно еду. Разве вы не знаете, что там послезавтра должно праздноваться прибытие нового губернатора, князя де Булльона?
— Я этого вовсе не знал, но тем более…
Говоря эти слова, кавалер Телемак де Сент-Беат бросил взгляд, полный горького чувства, на свое нищенское платье и истрепанную обувь.
— Вы не должны об этом думать, кавалер, — поспешил успокоить его граф. — Я ваш друг и прошу вас взаимно относиться ко мне, как к другу.
Телемак де Сент-Беат попробовал было протестовать.
— Я впредь знаю все, что вы скажете, — перебил Каспар д'Эспиншаль. — Но вы не должны думать, что я действую совершенно бескорыстно. Находясь на исключительном положении, я нуждаюсь в друге верном и мужественном и надеюсь найти именно такого в вас. Но извините, что задерживаю разговорами вас так долго, вижу, сон склеивает ваши глаза. Итак, до завтра, кавалер?
Хозяин и гость разошлись, как старые друзья. Телемак де Сент-Беат удалился в приготовленную для него красную комнату, а Каспар д'Эспиншаль, желая подышать свежим воздухом, вышел во двор замка.
Пробило одиннадцать часов. Тысячи звезд сияли на небе, и яркий месяц, выглядывая из-за туч, бросал на темную землю печальный и неприятный свет.
— Брата я уже держу в моих руках, — прошептал про себя, потирая руки, Каспар д'Эспиншаль. Волей-неволей, а сестра, со временем, должна будет выполнить то, что я захочу.
Он вошел в бойницу возле ворот. В руке у него был рожок с порохом, который он привязал к длинному шнурку и спустил за окно. В бойнице горела зажженная им лампа. Он прождал несколько минут.
Скоро в тишине послышался всплеск воды, точно кто-то переплывал ров, и затем во мраке у самой бойницы появился человек.
— Эвлогий, ты это? — спросил граф.
— Я здесь! — ответил суровый голос.
— Получил пороховой рожок?
— Да, он у меня. Благодарю!
— Не уходи еще.
— Что тебе нужно?
— Любишь ли ты меня по-прежнему, Эвлогий?
— Ты про это сам хорошо знаешь.
И суровый голос сделался мягче и нежнее.
— Слушай же. Завтра я еду в Клермон.
— В котором часу?
— В пять часов утра.
— Прекрасно. Я отправлюсь в четыре.
— Ты меня понял?
— Понял.
— Не нуждаешься ли в чем-нибудь?
Эвлогий рассмеялся.
— Погода стоит прекрасная, лес полон дичи, пули мои летят далеко, сам я здоров и силен. Мне ничего не надо!
— В таком случае, до свидания!
И странное создание, которое кавалер Телемак де Сент-Беат назвал диким, Бигон — лесным человеком, а граф называл Эвлогием, бросилось в воду замкового рва, переплыло на другой берег и исчезло.
«Он в самом деле очень привязан ко мне, — думал граф Каспар д'Эспиншаль. — А между тем, он должен бы был более всех ненавидеть меня».
И медленными шагами владетель Мессиака возвратился во внутренние покои своего замка.
VII
Красная комната не принадлежала к числу плохих в замке. Название свое она получила еще в 1627 году, когда епископ Ришелье, отправляясь заключать в Анжер мирный договор, переночевал в ней одну ночь. Через два года он стал кардиналом, и владельцы Мессиака с той поры обыкновенно говорили: