Владимир Красно Солнышко. Огнем и мечом
Шрифт:
— Просить придется, да только после.
— Сомневаешься в чем? — пригляделась к кормильцу сына Рогнеда.
— Не верю я, что ромеи отдадут за Владимира свою сестру.
— Почему?
— Кичливы больно, им свою кровь отдать за робичича еще хуже, чем для тебя когда-то за него выйти было.
Княгиня задумалась. Хорошо бы если так, может, хоть тогда поймет, что лучше нее никого нет? Брала досада, ну почему она должна доказывать свое право быть рядом с Владимиром, право своих сыновей на их место?! Рогнеду не беспокоили чужие дети, пусть о них думают Наталья, Мальфрид и Олова, ее волновало будущее хромого Ярослава и беспокойного, рвущегося к власти любой
Мысли одна тяжелее другой роились в голове Рогнеды. Не выдержав, она собралась в Киев, надо быть там, чтобы вовремя увидеть опасность, грозящую ее семье.
Князь проводил отправляемое в помощь византийским императорам шеститысячное войско до днепровских порогов, разогнал заступавших путь печенегов и встал в порогах, чего-то дожидаясь. Немногие, шедшие с ним знали, чего ждет Владимир. А князь дожидался обещанного архиепископа и свою будущую супругу — сестру императоров Царьграда. Все лето русская дружина простояла на Днепре, но напрасно: ромеи всегда славились своей забывчивостью в выполнении обещанного. Повод для такой забывчивости они нашли быстро — Владимир, даже став христианином, оставался многоженцем, да еще и взял с собой в поход одну из жен. А византийцы требовали, чтоб прогнал всех жен и объявил будущими наследниками только тех детей, каких родит царевна Анна.
Воеводой при князе давно уже ходил Олег по прозвищу Волчий Хвост. Услышав требования правителей Царьграда, он ахнул. Глава семьи не может оставить своим вниманием семью! Неужели князь прогонит некогда любимых женщин и, хуже того, бросит своих детей в угоду ромеям? Такого на Руси не бывало. Одно дело забывать о детях, рожденных простолюдинками в гаремах, те только рады своему потомству и нескольким месяцам, проведенным с князем. Совсем другое — отказаться от законных детей и их матерей. Такого не простит ни дружина, ни люд русский. А как сказать об этом князю, не знал.
Владимир, похоже, и сам маялся такой мыслью. Не так давно Рогнеда родила ему дочь Предславу, вот-вот родит второго ребенка и болгарыня Олова. Не говоря уже об остальных детях. Как с ними быть? Волчий Хвост не удивился, когда князь велел позвать его к себе. Заканчивалось лето, пора уходить в Киев, но как вернуться без невесты? Унизительно, надо что-то придумать. Воевода мысленно обругал ромеев — всегда обманут! Не стоило отправлять им помощь, пока не прислали в ответ царевну. Честно говоря, Волчий Хвост не очень понимал князя, и зачем ему нужна эта византийская замухрышка? Благородная кровь не всегда делает женщин красивыми, и от того, что она крещена, тоже краше не станет, да еще и немолода. А Русь сильна и без византийской царевны.
Он так и попытался сказать князю:
— Если б не отправили большое войско в помощь византийцам, самое время сейчас отправить его против зазнаек! Небось, встали бы снова под цареградскими стенами, не то что царевну — и своих жен отдали бы!
Владимир хмыкнул на такое предположение, но сказал другое:
— Я иное мыслю. Хочу про Корсунь речь вести. Хорошо град стоит, если от Византии отложится, то станет костью в горле ромеям.
— С чего отложится-то? — осторожно поинтересовался воевода. Конечно, херсонесцам не худо было бы стать самостоятельными, только как собирается князь это им предложить?
У Владимира
— Не у одних цареградцев молодые девы есть. У херсонесского наместника, ведаю, тоже дочь на выданье. Отправь послов со сватовством, обещай, что княгиней будет. Я христианин, пусть не боится, что за язычника дочь отдаст. И епископа на Русь отправит.
Волчий Хвост замер, раздумывая над тем, что услышал от князя. Оно-то и ничего бы, да только как тогда быть со сватовством к византийской царевне Анне? Владимир фыркнул:
— Не желают добром отдавать, не надо! Другую найду! Но помощи от меня больше не получат!
Послы в Херсонес, как ромеи звали Корсунь, отбыли. Вернулись быстро, неся неутешительные вести. Херсонесцы отказали князю, посмеявшись над послами. Глаза Владимира буквально побелели, ходуном заходили желваки на скулах. Это означало высшую степень злости. Его снова унизили, да как! Уже после того как он стал христианином! Не пожелали даже отправить на Русь учителей новой веры! Такого простить не мог даже христианин.
— Я разорю их грады, найду себе учителей сам! Корсунь поплачет от своего зазнайства!
Русские дружины отправились на Корсунь вовремя, потому как стоял уже последний месяц осени, недалеко и до зимы, в это время никакой помощи от Царьграда Корсунь ждать не могла, на море плавать можно только вдоль берега. Кроме того, цареградский император Василий не решился бы выступить против русского князя, ведь основой его армии, которая воевала с Вардой Фокой, был русский отряд. Владимир же нанял еще варягов и позвал с собой черных болгар. Брать город с налета он не стал, да и не мог, не было орудий против крепостных стен. Началась осада. Корсунцы заперлись с малым количеством провианта, не были готовы к долгому сидению.
— Вели отправить к стенам вестников, пусть скажут, что буду стоять здесь три года! — князь начал злиться на непокорных херсонесцев. Кроме того, не давали покоя воспоминания об осаде Киева и Родни.
Воевода кивнул, но предложил еще и свое: накидать земли вровень с крепостным валом. Владимир расхохотался:
— Верно! Распорядись, увидят, что насыпь растет, сами поторопятся сдаться. А не сдадутся — пусть пеняют на себя! — рука князя сжалась в жесткий кулак. Его крещение не изменило самого характера вспыльчивого Владимира, тем более что херсонесский наместник задел больное место — подчеркнул, что он не высокороден!
Насыпь сначала росла быстро, а потом вдруг перестала. Никто не мог понять, что происходит, точно земля за ночь поглощала все нанесенное русичами за день. Прошло уже полгода с тех пор как русские встали под Корсунью, но город все стоял.
Воевода смотрел на князя, возносившего молитвы христианскому богу, и думал совсем о другом. О том, почему насыпь никак не поднимается, куда проваливается приносимая дружинниками земля. И вдруг понял — в подкоп! Наверняка, херсонесцы сделали подкоп и попросту уносят землю внутрь стен. И как тогда быть? Волчий Хвост решил пока ничего не говорить князю, сначала придумать ответную хитрость, только велел прекратить бессмысленную переноску земли. Придумал быстро — если перейти на другое место, то делать еще один подкоп под собственные стены ромеи вряд ли решаться, можно же просто провалить все в этот подкоп. Но менять место не пришлось, нашелся сторонник русичей, стрелой из-за крепостных стен сообщил, что с востока к городу под землей подходит водопровод, а колодцев в городе мало. Владимир хмыкнул, если это верно, то долго не высидят.