Владимир Набоков: pro et contra. Том 1
Шрифт:
Незамеченным остался евангельский характер «выходных данных» обоих упомянутых английских переводов, возможно, намекающий на проповедь позднего Толстого — причем Mount Tabor (Гора Фавор) — место выхода перевода, названного «Преображением» оригинала (transfigured by…). В Евангелии (Мф, 17: 1–9; Мк, 9: 2–13; Лк, 9: 28–36; 2 Петр. 1: 16–18) гора, на которой произошло Преображение, не названа, но Фавор, который вообще не упоминается в Новом Завете, фигурирует в «Августе» Пастернака («Шестое августа по старому, / Преображение Господне. / Обыкновенно свет без пламени / Исходит в этот день с Фавора…» — если Набоков мог счесть это «отсебятиной», то, видимо, и здесь скрывается выпад против «преображающих» (т. е. неточных переводов Пастернака. Имя «преобразителя» Stonelower (приблизительная анаграмма «Лев Толстой»??) еще ждет своего истолкования (во всяком случае ни один контекст, включающий Преображениеили гору Фавор,по крайней мере в King James' Bible, не содержит слов stoneили lower).
3/10 (402/252) [166] {309} . Ларри Грегг [167] справедливо сопоставляет имя кн. Петра Земского с кн. Петром Вяземским. Нужно только заметить, что в России существовала традиция давать незаконным детям аристократов фамилию, составляющую часть фамилии отца (обычно последнюю). Земский мог бы быть незаконным отпрыском Вяземских,
166
Один из комментариев, исправленных во втором издании либо по нашей рецензии, либо непосредственно по упоминаемой ниже статье Л. Грегга (Примечание 1996 г.)
167
Larry Gregg. [Lauren Leighton]Slava Snabokovu // Russian Literature Triquarterly. № 3. 1972. P. 328 = С Proffer (ed.).A Book of Things… P. 26.
4/21 (403/253) {310} . Имя отца героя романа — Демон (производное от Демьян или Дементий) [168] , конечно, прежде всего, восходит к Лермонтову, но помимо других источников этого имени, отметим еще один, на наш взгляд весьма важный. Это поэма Блока «Возмездие». В поэме (тоже своеобразной «семейной хронике») к отцу Героя постоянно применяется прозвище «Демон» [169] — начиная с «Предисловия»: «В эту семью является некий „демон“ — первая ласточка „индивидуализма“», для сравнения с «Адой» особенно показательны следующие слова из этого Предисловия: «Вторая глава должна быть посвящена сыну этого „демона“,наследнику его мятежных порывов и болезненных падений,бесчувственному сыну нашего века».И далее: «В третьей главе описано, как кончил жизнь отец, что сталось с бывшим блестящим „демоном“, в какую бездну упалэтот <…> человек» — у Блока здесь отсылка к врубелевскому «Павшему Демону» [170] , как и в стихах: «Ты слышишь сбитых крыльев треск», а также: «И может быть, в преданьях темных / Его слепой души впотьмах / Хранилась память глаз огромных/ И крыл, изломанных в горах» — эта же отсылка эксплицируется в стихах, стоящих почти рядом с последними: «Его опустошает демон, / Над коим Врубель изнемог» — ср. в «Аде»: «Vrubel's wonderful picture of Father, those demented diamonds staring at me» [171] . Вся эта тематика упавшего демона [172] (отсутствующая у Лермонтова) прямо соотносится с гибелью Демона Вина, упавшего и разбившегося в самолете, — тем более, что в «Возмездии» присутствует и тема авиации: «И первый взлет аэроплана / В пустыню неизвестных сфер», а начало воздухоплавания упомянуто в «Предисловии», в стихах Блока эта тема обретает и катастрофическую трактовку («Авиатор» — стихотворение о гибели самолета).
168
Последнее слово актуализирует и свою латинскую этимологию — «безумный».
169
При этом у Блока есть два стихотворения под названием «Демон», немаловажно и то, что один из отрывков «Возмездия» был опубликован в альманахе «Сирин» (1914).
170
Тема «Павшего Демона» — это в сущности разработка мотива Падшего Ангела — ср. упоминание Денницы (из Ис. 14: 12) в одном из важных мест поэмы.
171
«Чудесный портрет отца работы Врубеля, эти безумные алмазы, уставившиеся на меня» (англ.).509/23–25 (428 / 278) — Проффер здесь комментирует безумные алмазы (demented diamonds) — как глаза Демона (и приводит репродукцию картины — р. 399/248). Нужно, однако, отметить и связь этих слов с упоминавшимся выше именем Демона (Dementius) и с «граненными как алмазы четырехстопниками» поэмы [171/11–13 (410–411/260–261)], (которые откликнулись и в комическом переводе из Демона, где «грань алмаза» переведена как «brilliant's facet» [502/13–16 (428/278)]) — слово «граненный» применительно к стиху может восходить к нескольким источникам, но в конечном счете к древнерусскому термину грано«стих, строка» — см. об этом и обыгрываниях этого слова — у Маяковского и Якобсона в: Г. А. Левинтон.К поэтике Якобсона (поэтика филологического текста) // Материалы международного конгресса «100 лет Р. О. Якобсону. Москва 18–23 декабря 1996». М., 1996. С. 201–202 (полный текст работы будет напечатан в трудах этого конгресса). (Примечание 1996 г.)
172
Может быть, стоит учесть в этой связи и ранний рассказ «Удар крыла» (см.: Звезда. 1996. № 11. С. 10–21 — Примечание 1996 г.)
Не исключено, что с блоковскими темами связана и сцена в ресторане, куда Ван приглашает Аду и Люсетту. Вся эта сцена построена на обыгрывании русских (в частности «цыганских») романсов, традиция очень заметно представленная в поэзии Блока, а также в его статьях (напомним и о многочисленных романсах, переписанных в его Записные книжки). В «Предисловии» к «Возмездию» упомянуты «цыганские апухтинские годы»; в «Speak, Memory» Набоков говорит о своих юношеских стихах: «Worst of all were the shameful gleanings from Apuchtin'sand Grand Duke Konstantin'slyrics of the tsiganskitype» [173] — в «Аде» же упомянуты и Grand Duke Konstantin (264 1/26–34) и tsiganshchina(410/15), последняя — рядом с именем Аполлона Григорьева, которому Блок посвятил две статьи (и выпустил том его стихов) и чья «семиструнная подруга» также цитируется в ресторанной сцене «Ады», как «pseudo-gipsy guitar piece» («псевдо-цыганский гитарный номер»). Тут же переведено и начало «единственного памятного лирического стихотворения Тургенева» — «Утро туманное, утро седое…» — (412 / 27–29), которое взято эпиграфом к стихотворению Блока «Седое утро» (его начало: «Не этот голос пел вчера / С гитарой вместе на эстраде») [174] . Наконец, сюда относятся стихи Блока, действие которых происходит в ресторане, вроде «Я пригвожден к трактирной стойке», «В ресторане» и «Незнакомка» — это стихотворение прямо названо в «Аде»: «Blok's Incognita»(460/10), причем этот перевод названия (и стихотворения и пьесы Блока), кажется, перекликается (этимологически и сюжетно) с одной из фраз в описании ресторана: «look of professional recognitionon the part of passing and repassing blyadushka» [175] — чем собственно и является блоковская незнакомка. Высказывания Набокова о самом Блоке слишком многочисленны, чтобы их приводить здесь, во всяком случае, они делают подобное использование блоковских тем весьма вероятным (ср. еще Вивиан Дамор Блок в «Лолите», где несомненно виден корень «amor» — «любовь» и — с меньшей очевидностью — некоторая фонетическая перекличка с демоном).
173
«Хуже всего были постыдные отголоски из цыганскоготипа песен Апухтина и Великого Константина [т. е. KP]» (англ.).
174
В ресторанной сцене сконцентрировано то, что постоянно встречается в различных автопереводах Набокова, — а именно эквиритмические переводы русских стихов (в противоположность его неоднократно заявлявшимся установкам). Здесь он экспериментирует на материале романсов, а не (или не только) высокой поэзии и позволяет себе эти эксперименты с необыкновенным комическим эффектом. Игра на эквиритмизме переводов (доведенная до чисто фонетического квази-перевода в случае с песней Окуджавы — еще один пример, не узнанный Проффером и исправленный во втором варианте — 412/24–26 (422/274) — наглядно демонстрируется в «Speak, Memory» в главе о юношеском стихотворстве (см. р. 220–221), как и клише романсной рифмовки (розы — березы и т. п. — р. 221).
175
Взгляд профессионального узнаваниясо стороны проходящей туда и обратно блядушки (англ.).
5/9 (403/253) {311} . Во-первых, про Китеж невозможно сказать «is» (есть, является) в настоящем времени. Китеж был городом, по известной легенде, опустившимся на дно озера, так что здесь — характерная набоковская метонимия: озеро названо именем города, находящегося на его дне («как под водой на дне легенд», как сказано у Пастернака). Китеж, разумеется, столь же далек от Луги [176] , сколь название этого города — от слова «луг».
176
Не может ли здесь быть ассоциации с «Между помнитьи вспомнить,други, / Расстояние, как от Луги / До страны атласных баут» в «Поэме без героя».
9/14 (403/253) {312} . Князь Иван Темносиний, отец Софьи — видимо, еще и игра на имени Князя Василия Темного(т. е. слепого). Имена Ивани Василийсоотносятся так же, как Олег и Игорь в примере, разбиравшемся в первой части (но уже на московском, а не киевском престоле). Тему синего цвета в собственных именах специально разбирает Локрантц (р. 85), что отчасти цитировалось выше.
13/22 (405/255) {313} . Eugene and Lara — на наш слух эти имена воспринимаются наоборот, сначала как искажение фамилии Ларинаи лишь во вторую очередь в связи с «Доктором Живаго» [177] .
177
Это взгляд, так сказать, с русской стороны. Проффер, со своей стороны, лучше осознавал влияние шумихи вокруг романа (по мнению Набокова, незаслуженной) и популярной музыкальной темы из фильма. Здесь возникает любопытный общий вопрос: какая из этих перспектив более адекватна для комментирования Набокова — русская, но дистанцированная или американская и синхронная. (Примечание 1996 г.)
20/33 (406/256) {314} . New Believers — «Нововеры» (хотя, конечно, возможен литературный перевод, вроде «новообращенные верующие») — ср. имя Starover Blue, упоминавшееся в первой части и разбиравшееся у Локрантц. Слово «староверы», таким образом, в одном романе передано фонетически и переосмыслено, в другом — семантически (но с противоположным смыслом).
35/10 (406/256) и 282/6 (417/267) {315} . «Полурусская деревня Гамлет» и «русская деревушка Гамлет» — это не только каламбур на совпадении имени Гамлета и нарицательного hamlet «деревушка» [178] , но и каламбур на названии повести Тургенева «Гамлет Щигровского уезда», где имя Гамлета поставлено в синтаксическую конструкцию, обозначающую географическую и административную принадлежность деревни: «деревня Гамлетовка Щигровского уезда».
178
Если Проффер прав относительно пастернаковских ассоциаций, то ср. упоминание Подмосковья — т. е. деревни, загорода — в этой связи в Предисловии к «Приглашению на казнь» (см. в настоящем сборнике), с Переделкиным связан и уже упоминавшийся «Август». (Примечание 1996 г.)
61/11 (407/257). Lyovin, рядом с Old Leo (старый Лев) появляется в разговорах Ады. Прокомментировав то, что относится к внутреннему монологу, Проффер ограничивается констатацией «Lyovin is „Levin“ — the hero of Anna Karenina»(Левин — это Левин, герой «Анны Карениной»). Конечно английский читатель не обязан знать, что по-русски могут не различаться еи ё,но важнее объяснить, что фамилия Левин образована от собственного имени Толстого, которое он произносил как Лёв и так же транскрибирует его Набоков: Count Lyov Nikolaevich (Speak, Memory, p. 254, см. также Index) — это могло бы быть еще одним объяснением того, что тетя Китти (my aunt Kitty — говорит Демон Вин) была замужем не за Левиным, а за самим Lyovka Tolstoy, the writer (писателем Лёвкой Толстым), наряду с автобиографическими реминисценциями Толстого в эпизоде Китти и Левина, на которые ссылается Проффер [240/18–19 (414/264)].
82/17 (408/258) и 401/19 (422/272). Когда Ван учится ходить на руках, учитель предупреждает его, что юконский профессионал Векчело (Vekchelo) потерял эту способность к 22 годам, позже в романе это утверждение повторяется в виде «Векчело превратился в обыкновенного человека (Chelovek)». Однако Векчелои Человек— не просто анаграмма, как комментирует Проффер, а перестановка начала и конца слова (и даже как бы значимых его частей — как в каламбуре Андрея Белого «человек — чело века»), точно соответствующее игре акробата ходящего на руках. «Юконский» в системе географии «Ады» может означать «русский» или «советский». Так что в «Векчело» кажется правдоподобным увидеть намек на Маяковского. Возраст «двадцатидвухлетний» фигурирует в поэме «Облако в штанах» (1915) и цитируется в стихотворении Пастернака на смерть Маяковского («Смерть поэта», 1930). «Человек» — название другой поэмы Маяковского. Его превращение из акробата в обыкновенного человека может объясняться знаменитой статьей Ходасевича, где эволюция Маяковского трактовалась как предательство футуризма (переход от «подмены» к «измене»). Тема Маяковского явно не чужда Набокову, ср. пародию на него в рассказе «Низвержение тиранов» [179] , а может быть, и фигуру поэта-футуриста Алексиса Пана, живущего в ситуации семейного треугольника в «Истинной жизни Себастиана Найта».
179
И прямое упоминание в примыкающем к нему стихотворении «О правителях»: «Покойный мой тезка, / Писавший стихи и в полоску, / и в клетку…» (Владимир Набоков. Рассказы. Приглашение на казнь. Эссе, интервью, рецензии. Сост. и прим. А. А. Долинина и Р. Д. Тименчика. М., 1989). (Примечание 1996 г.)
149/12 (409/259) {316} . «Русский учитель Андрей Андреевич Аксаков (AAA)» — среди многочисленных литераторов Аксаковых нет, кажется, ни одного Андрея Андреевича и вообще человека с инициалами А. А. Однако среди великих имен русской литературы эти инициалы носила, кажется, только Анна Андреевна Ахматова. Заметим, что фамилия Ахматова так же относится к татарскому имени Ахмат,как Аксаков к Оксан,а Набоков к Набок(см. комм. к 3/6).