Владимир Набоков: pro et contra. Том 1
Шрифт:
Набоков 1973: Nabokov V.Strong Opinions. New York, 1973.
Набоков 1981: Nabokov V.Lectures on Russian Literature / Edited by Fredson Bowers. New York, 1981.
Песонен 1987: Pesonen P.Vallankumouksen henki hengen vallankumouksessa. Tutkielma Andrei Bely in romaanista Peterja sen aatetaustasta. Helsinki, 1987. (Slavica Helsingiensia, 1. 2.)
Пушкин 1969: Пушкин A. C.Собр. соч.: В 6 т. М., 1969.
Ронен 1983: Ronen О.An Approach to Mandel'stam. Jerusalem, 1983.
Смирнов 1985: Смирнов И. П.Порождение интертекста (Элементы интертекстуального анализа с примерами из творчества Б. Л. Пастернака). Wien, 1985. (Wiener Slawistischer Almanach, Sonderband 17.)
Тамми 1981: Tammi P.Some Remarks on Flaubert and Ada // The Vladimir Nabokov Research Newsletter. 7 (1981).
Тамми 1986a: Tammi P.Invitation to a Decoding. Dostoevskij as Subtext in Nabokov's «Priglasenie na kazn» // Scando-Slavica. 32 (1986).
Тамми 19866: Tammi P.A Nosological Note on
Тамми 1989: Tammi P.Three Double-Bottomed Allusions in «Pale Fire», «Ada», «Priglasenie na kazn» // The Nabokovian. 23 (1989).
Тамми 1990а: Tammi P.Seventeen Remarks on Poligeneticnost' in Nabokov's Prose // Studia Slavica Finlandensia. 7 (1990).
Тамми 19906: Tammi P.Review of Мейер 1988 // The Russian Review. 49: 2 (1990).
Тамми 1991: Tammi P.Text, Subtext, Intertext. On Applying Taranovsky's Analytic Method (with Examples from Finnish Poetry) // Semiotica. 87 (1991).
Тарановский 1976: Taranovsky K.Essays on Mandel'stam. Cambridge 1976.
Тименчик 1975: Тименчик Р. Д.Автометаописание у Ахматовой // Russian Literature. 4: 10/11 (1975).
Тынянов 1921/1975: Тынянов Ю. Н.Достоевский и Гоголь. Letch-worth, 1975.
Чехов 1974–82: Чехов А. П. Полн.собр. соч. и писем: В 30 т. М., 1974–1982.
Нора БУКС
Двое игроков за одной доской: Вл. Набоков и Я. Кавабата {342}
Традиционный метод критики — выявление художественных влияний, — как правило, вызывал у Вл. Набокова саркастическую улыбку. На лекциях в Корнеле он шутливо объяснял литературные совпадения существованием телепатической связи между писателями [388] . Набоковское игровое толкование камуфлирует другой, безусловно, менее тривиальный прием анализа, построенный на сближении произведений, исключающих условие непосредственного интертекстуального взаимодействия. Применение его, несмотря на кажущуюся эксцентричность, позволяет обнаружить и объяснить параллелизм некоторых литературных явлений, иначе говоря, рассмотреть культурологическое движение на более глубинном уровне.
388
Об этом вспоминает бывший студент Вл. Набокова А. Аппель. См. интервью Вл. Набокова, данное А. Аппелю 25–29 сентября 1966 года в Монтрё в кн.: Nabokov: The Man and His Work, Studies / Ed. by L. S. Dembo. Madison; Milwaukee; London: The University of Wisconsin Press, 1967. По-русски напечатано в кн.: Набоков Вл.Рассказы. Приглашение на казнь. Эссе, интервью, рецензии. М.: Книга, 1989. С. 423.
Примерами такого сопоставления я выбрала роман самого Вл. Набокова «Защита Лужина» [389] и роман японского прозаика Ясунари Кавабаты «Мастер или Турнир Го» [390] . Набоков и Кавабата — писатели одной художественной величины, одного литературного поколения (они даже родились в тот же год), но разных и, казалось бы, далеких культур. Роман «Защита Лужина» написан Набоковым в 1929 году по-русски и опубликован в Берлине в 1930-м. В английском переводе он появился лишь 35 лет спустя. Кавабата, который в Токио учился на факультете английской филологии и внимательно следил за европейской литературой, русского языка, однако, не знал и, следовательно, с «Лужиным» знаком не был. Свой роман «Турнир Го» он написал в начале 50-х.
389
Набоков Вл.Защита Лужина. Ann Arbor: Ardis, 1979. В дальнейшем цитаты из романа будут приводиться по этому изданию с указанием страниц в тексте.
390
Kawabata Y.Le Maitre ou le Tournoi de Go. Paris: Albin Michel, 1975. В дальнейшем цитаты из романа будут приводиться по этому изданию, но в русском переводе, а в сносках по-французски — с указанием страниц.
Тема обоих произведений — игра, но не просто игра, а самая интеллектуальная, творческая ее форма, сочетающая признаки искусства и соревнования, требующая от игрока фантазии воли. Знатоки называют Го — китайской разновидностью шахмат. Их условия сходны. Два соперника ведут игру на доске, разделенной на квадраты (в Го — 361, в шахматах — 64) белыми и черными фигурами. Время партии строго регламентировано. Победа в Го заключается в захвате территории противника, в шахматах — в захвате короля. В Го так же, как в шахматах, до относительного недавнего их институирования, чемпион выбирает себе противника и вызывает его на турнир. Этика шахмат и Го отражает моральные законы древних схваток, шахматы — рыцарских турниров, Го — боев самураев. Желающий победить обязан атаковать. Отказ от атаки понимается как отсутствие храбрости у игрока, психологическая растерянность, которая неизменно ведет к проигрышу. Способность к неожиданным нападениям, воинствующий дух, готовность к риску сочетаются у сидящих за доской с выдержкой, самообладанием, огромным напряжением воли. В Го имеющий более высокое звание играет белыми фигурами. Оспаривающий титул начинает атаку, первый ход делают черные. В обоих романах главный герой, мастер Шусаи и гроссмейстер Лужин, развивает защиту.
Сравнение произведений Набокова и Кавабаты обнаруживает неожиданный параллелизм в разработке и воплощении темы. Повествование романа Кавабаты составляет описание последнего турнира стареющего прославленного мастера Го. Сюжет набоковского романа фактически сводится также к последнему турниру Лужина, известного шахматного маэстро, но уже «застывшего в своем искусстве» (107). Детство, которое поначалу вводится в повествование на правах воспоминания [391] , в ретроспекции опознается самим Лужиным как начало его жизненной партии [392] , а женитьба — как комбинация, разыгрываемая реальностью [393] .
391
В VI главе романа повествование делает внезапный «скачок» к знакомству Лужина с будущей невестой, при этом весь предшествующий текст приобретает смысл рассказанного ей воспоминания. Цитирую:
«…по выражению его лица, по сонному опусканию тяжелых век, по чуть раскрывшемуся рту, словно он собирался зевнуть, она заключила, что ему стало скучно, что вспоминать надоело. Да и вспоминал-то он равнодушно…» (93).
392
«…как только он стал тщательно проверять свое открытие, Лужин содрогнулся <…> как страшно, как изощренно, как гибко повторялись за это время образы его детства <…> но еще не совсем понимал, чем это комбинационное повторение для его души ужасно» (225).
393
«…Лужин негодовал на себя, что не спохватился, не взял инициативы, а в доверчивой слепоте позволил комбинации развиваться» (225).
В основе произведения Кавабаты лежит исторический факт, турнир Го, состоявшийся в Японии в 1938 году, а образ Мастера воспроизводит черты реального персонажа. Как отметил в своей книге D. Barton Johnson, Набоков также использовал знаменитую в истории шахмат партию А. Андерсена и Кизерицкого, проходившую в Лондоне в 1851 году [394] . Набоков сам упомянул о ней в предисловии к американскому изданию романа [395] . Добавлю, что Набоков, не склонный в своем творчестве к строгой документальности, воплотил в образе Лужина некоторые черты портрета и судьбы знаменитого шахматиста, бывшего чемпиона мира, Вильгельма Стейница. Среди шахматных звезд того времени Стейниц выделялся низкой, тучной, старообразной фигурой, всегда мрачным, словно скучающим видом, но за этой прозаической наружностью скрывался тонкий художник и яркий мыслитель. Стейниц страдал нервным расстройством, ему казалось, что из него выходит электрический ток, который передвигает фигуры на доске. Ср. у Набокова: «…движение фигуры представлялось ему (Лужину. — Н. Б.)как разряд, как удар, как молния, — и все шахматное поле трепетало от напряжения, и над этим напряжением он властвовал, тут собирая, там освобождая электрическую силу» (101) [396] .
394
Johnson В. Barton.Worlds in Regression: Some Novels of VI. Nabokov. Ann Arbor: Ardis, 1985. P. 91–92.
395
«Перечитывая теперь этот роман, — пишет Набоков, — вновь разыгрывая ходы его фабулы, я испытываю чувство, схожее с тем, что испытывал бы Андерсен, с нежностью вспоминая, как пожертвовал обе ладьи несчастливому, благородному Кизерицкому — который обречен вновь и вновь принимать эту жертву в бесчисленном множестве шахматных руководств, с вопросительным знаком в качестве памятника» (2).
Кизерицкий, как известно, так и не поняв своей ошибки, сошел с ума и умер через два года в психиатрической лечебнице в Париже. Партия Андерсена, в которой он жертвует слона, обе ладьи и ферзя, названа «бессмертной».
396
В воспроизведении некоторых черт образа Стейница убеждает и отсыл в романе к И. Тургеневу. На удивленное замечание матери, что зовет жениха Лужиным, невеста отвечает: «Так делали тургеневские девушки. Чем я хуже?» (123). На международном турнире в Баден-Бадене в 1870 г., где Стейниц занял второе место, вице-президентом турнирного комитета был И. Тургенев, сам сильный шахматист.
Симптоматично и то, что турнир, описанный Кавабатой, фактически завершал целую эпоху в истории Го. Мастер был «последним, почитавшим традиции Го, как особого образа жизни и искусства, — пишет автор. — Отныне Го стала борьбой, демонстрирующей лишь силу» [397] . Лондонский турнир 1851 года был первым чемпионатом мира, открывавшим новую эру в истории шахмат.
Произведения Набокова и Кавабаты — романы моно-героя, Набоковедами уже отмечалось отсутствие имен у других персонажей, кроме Лужина. Из основных действующих лиц назван только Турати, соперник, но образ его ограничен короткими повторяющимися характеристиками. Аналогично у Кавабаты: противник Мастера, Отаке, описан скупо, эскизно. Внимание рассказчика сконцентрировано на Мастере, его поведение регистрируется до мельчайших деталей.
397
«Il (le Ma^itre — N. В.) fut probablement le dernier des Ma^itres r'ev'er'es selon la tradition du Go consid'er'e comme une voie de la vie et de l'art <…>. Le Go est devenu une lutte, une d'emonstration de force» (49).