Владимир Ост
Шрифт:
– Фу-у.
– Ага. Серый Волк напялил Красную Шапочку по самые уши, ха-ха-ха. Прикинь, так все и продолжалось: она – блюет, а я ее – пялю. Ха-ха-ха, как вспоминаю, всегда ржачка накатывает. Обоссаться, да?
– Да. Это очень смешно. И как-то даже трогательно.
– Ха-ха-ха, это точно, она была тронута до глубины… всего. А ты думал! Я на полдороги не останавливаюсь. Только вот сегодня не получилось. – Григорий потер пах. – Ч-черт, какая ж эта Ия дубина. Овца с клыками.
Глава 14. Половина
Галина приехала домой взвинченной. С одной стороны, она
Господи, ну почему он так по-свински отнесся к ее инициативе? Ведь все, что она хотела, – использовать передовые методы менеджмента. Почему он думает, что она не в состоянии помочь ему в бизнесе? Отчего такая нетерпимость? Неужели приревновал ее к фирме? Или рассуждает, как все мужики: что баба – всегда дура, что ее вмешательство только повредит?
Но ведь я ему жена, я – его половина, думала Галина. Кому же еще доверять, с кем посоветоваться, как не со мной? Почему я должна сидеть дома, как клуша? Чем мне заниматься? Почему я должна только и делать, что готовить завтраки, обеды, ужины, мыть посуду, пылесосить квартиру, стирать пыль с мебели, гладить ему сорочки и брюки, надраивать до блеска его туфли и заниматься прочей ерундой, и главное, ждать его, ждать, ждать? И все это каждый день, до одури, без конца!
Раньше хоть в театры иногда ходили, на концерты какие-нибудь. А теперь – у него, видите ли, работа! У него нет времени! Ну так если нет времени, если столько много работы, тут бы я как раз и помогла. Ведь когда дело только вставало на ноги, сам говорил, что надо приобщаться к бизнесу, что жена предпринимателя должна уметь руководить фирмой, чтобы подменить мужа, если он вдруг заболеет, или если ему понадобится на время скрыться куда-нибудь.
Конечно, она, сама виновата: нужно было сразу же заняться этим. Но тогда ей это было неинтересно, она вообще не хотела об этом думать.
И немудрено. Всю жизнь она трудилась в своем захолустье. То швеей на фабрике мягкой игрушки, то потом контролером ОТК на полусекретном заводе. За унизительно маленькую зарплату, которая не позволяла головы поднять. А в последний год платить и вовсе перестали, но увольняться было страшно, и она продолжала работать, живя надеждой на выплату денег. А вечерами надо было помогать родителям на огороде – картошка-морковка, поливка-прополка. Тягостное, тупое существование. Разумеется, были и развлечения. По выходным она иногда ходила с подружками на дискотеки или в бары, но там были всё одни и те же скучные лица. И когда Костя Букорев предложил ей выйти за него замуж, переехать в Москву и забыть о своем заводе, как о дурном сне, она от счастья вспорхнула на седьмое небо.
Букорев, конечно, не был принцем на белом коне. Но что поделать, не всем же достаются писаные красавцы. Довольно было и того, что человек культурный. И состоятельный. Теперь можно было не ходить на проклятую работу, не думать о завтрашнем дне, о насущной копейке. И она была безмерно рада.
Конечно, поначалу, когда положение стремительно перебравшейся в Москву новой семьи было нестабильным, а перспективы – неясными, она хотела устроиться куда-нибудь. Но пока искала подходящее место, прошло время, а там неожиданно и школьный друг Ребус подвернулся. При его поддержке появилась фирма недвижимости, и жизнь покатилась по накатанной колее. Муж руководил бизнесом, Галина с удовольствием занималась домом, семейным очагом.
Однако все когда-то надоедает, и теперь ситуация изменилась. Точнее, ситуация изо дня в день оставалась прежней, и именно это стало проблемой. Привычный образ жизни мало-помалу превратился в трясину, которая затягивала и душила Галину. А мужа, похоже, это не трогало.
Размышляя об этом после возвращения из Красково, Галина места себе не находила, за что ни бралась, все валилось из ее рук.
Ей нужна была какая-то разрядка. Галина сделала себе кофе и села на кухне за телефон.
Хорошо, что она познакомилась со Светой. Света всегда всё понимает, всегда может дать разумный совет, или по крайней мере просто выслушать.
Светлана оказалась дома. Она довольно долго, почти не прерывая, слушала сбивчивую речь Галины и наконец сказала:
– Ох, Галчонок, вам бы ребенка родить, сразу бы все наладилось.
– Я прошу тебя, только не надо сейчас об этом. Ты же знаешь, что он не хочет.
– Да ладно, я так, к слову пришлось. И вообще, чего ты зациклилась? У тебя же в принципе все нормально. Многие бы бабы дорого дали, чтобы жить, как ты. Муж с деньгами, квартира, обстановка – все есть. Развлекайся сколько душе угодно. Какие, кстати говоря, у тебя планы на вечер?
– Да никаких. Как всегда. Костя сказал, что придет поздно, какие-то переговоры у него. Может, зайдешь ко мне? Поболтаем, винца выпьем.
– А чего, можно. Клади бутылку в холодильник, жарища такая.
* * *
Вернувшись на электричке в Москву, Осташов и Хлобыстин не разъехались по домам, а сели в метро и отправились в центр города – прогуляться по Тверской. Очень уж не хотелось заканчивать вечер, сидя дома.
– У тебя бабы какие-нибудь есть? – сказал Григорий, когда они проходили мимо арки-въезда в Георгиевский переулок.
– Две, – ответил Владимир. – Мы с тобой прямо в унисон думаем. Но проблема в том, что я не взял с собой записную книжку. А на память их телефоны я никак не могу вспомнить.
– Зато у меня все с собой, – сказал Хлобыстин и достал из заднего кармана брюк маленькую, с пол ладони, зеленую книжку. – Главное застать кого-нибудь дома. Хотя сейчас уже, конечно, такое время, что все должны быть на блядках.
Приятели затиснулись под козырек уличного таксофона, и Григорий набрал первый номер.
– Алле, Натэла! Чего поделываешь? Слушай, давай, мы с другом к тебе подъедем сейчас, а ты пока подругу выпиши. Мы с собой все привезем, и вино, и закусь. Ну Натэл! Да хватит тебе, успеешь ты подготовиться к своим экзаменам, надо же когда-то и передышку себе дать. Ну мы едем, да? Что? Кто позвонил? А? Жду.
– Ей в дверь кто-то позвонил, – сказал Владимиру Хлобыстин. – Сейчас откроет – договорим. Она уже почти уломана. Сейчас я ее додавлю.
– Алле-алле, да, я тут, – сказал он в трубку. – Ну что хорошего скажешь? Родители с дачи вернулись? Бал-лин горелый! Вот непруха! А ты сама-то выездная? Дома сидеть будешь? А, ну ладно, в следующий раз. Тысяча поцелуев, ха-ха, в тысячу разных мест.