Владыка башни
Шрифт:
— Где он? — требовательно спросил Аль-Сорна, глядя прямо в глаза лучнику. — Где этот ведьмин ублюдок?
«Озадаченность и презрение, считает меня безумцем. А ещё... сомнение и подавленное воспоминание».
— Тот человек, который и не человек вовсе, — мягко продолжил Ваэлин. — Нечто, что рядится в тела других людей, словно в маски. От тебя им воняет.
«Ага, волна страха и понимание».
— Ты его знаешь. Ты его видел. Кто он сейчас? Такой же лучник, как и ты?
«Остался лишь страх».
— Солдат?
«По-прежнему только
— Священник?
«Ужас взметнулся, словно в костёр плеснули маслом... Значит, священник. Нет-нет, не то. Однако какого-то священника он все-таки знает — и боится его».
— Твой священник отправил тебя сюда. А ты знаешь, что он отправил тебя и твоих братьев на смерть?
«Гнев, окрашенный смирением. Они всё знали». Вздохнув, Ваэлин поднялся на ноги.
— Я довольно поверхностно знаком с Десятикнижием, как ты понимаешь, однако у меня есть друг, который знает его от буквы до буквы. Посмотрим, получится ли у меня. — Он прикрыл глаза, вспоминая одну из многочисленных цитат Ривы. — «Да не потерпят любимые Тьмы. Ибо не может человек знать Отца и знать Тьму. Познав Тьму, он отрекается от своей души».
Он взглянул на пленника и почувствовал то, на что рассчитывал: стыд.
— Ты смотрел в его глаза и видел чужого, — продолжал он. — Кем он был раньше?
Пленный отвернулся, взгляд затуманились, все его чувства словно притупились. «Стыд и осознание». Узник зарычал, замотал головой, пытаясь выговорить слова искалеченным ртом. Слюна так и летела во все стороны, когда он вновь и вновь повторял одно и то же исковерканное слово, пока оно не сделалось понятным:
— Лорд.
— Посадите его на баркас, идущий на север, — приказал Ваэлин Адалю, выходя наружу. — Пусть его там отведут в лес и отпустят с луком и колчаном стрел.
— Зачем? — в замешательстве спросил Адаль.
— Он охотник. Глядишь, повстречается с медведем, — ответил Ваэлин, направляясь к своей палатке.
Там он обнаружил Норту со Снежинкой и Алорнис. Та почёсывала кошке живот, а зверюга мурлыкала от удовольствия, будто домашняя кошка.
— Какая же она красивая, — сказала Алорнис.
— Это точно, — кивнул Норта. — Жаль у нас нет подходящего кота, чтобы появились такие же красивые котята.
— Ну, где-то же есть, — возразила Алорнис. — У них наверняка есть дикие предки.
— Даже если и так, поди сыщи их во льдах, — проговорил Ваэлин, принимая от Норты чашку воды.
— Пленник что-нибудь сказал? — поинтересовался Норта.
— Куда больше, чем хотел, но меньше, чем хотелось бы мне. — Аль-Сорна покосился на мешок Норты, заметив прислонённый к нему меч.
— Подарок госпожи Дарены, — объяснил брат. — О котором я её попросил. Мужчине, который идёт на войну, нужно оружие.
— Война больше не твоя забота, учитель. Не помню, чтобы я посылал рекрутёров на мыс Нерин. Ты принадлежишь своей семье.
— Моя жена считает, что наша семья будет в безопасности, только если мы окажем помощь общему делу.
— Вы?
— Идём. — Норта хлопнул его по плечу. — Ты должен кое с кем познакомиться.
На краю лагеря их ждали четверо, одного из них Ваэлин узнал. Плетельщик стоял, опустив глаза, его пустое, но добродушное выражение лица сменилось глубокой досадой, а руки машинально подёргивались.
— Зачем ты его притащил? — спросил Ваэлин у Норты. — Не создан он для войны.
— Да никого я не тащил, он сам пришел и, сколько мы его ни увещевали, уходить не желает. Только надо ему дать немного льна или бечёвки, чтобы мог что-нибудь плести.
— Ладно, добудем.
— Это — Кара, — представил Норта худенькую кареглазую девушку лет шестнадцати, стоявшую рядом с Плетельщиком. При взгляде на неё Ваэлин вспомнил девчушку, выглядывавшую из-под отцовского плаща в разрушенном городе.
— Милорд, — тихо проговорила она, глядя в сторону. Несмотря на её застенчивость, песнь крови свидетельствовала о стойкости. «Не знаю, в чём её дар, но он наверняка силен», — понял Ваэлин.
— А это — Лоркан. — Норта как-то неуверенно кивнул на молодого мужчину. Парень был на несколько лет старше Кары, такой же худощавый, но с куда более открытым лицом.
— Это большая честь для меня, милорд. — Лоркан низко поклонился, сверкнув улыбкой. — Никогда не думал, что такая козявка, как я, сможет встать бок о бок с самим Ваэлином Аль-Сорной. Моя дорогая матушка разрыдалась бы от гордости, узнай...
— Ну-у, пошло-поехало! — прервал говоруна Норта. — Языком трепать он мастер, но человек полезный.
Последним и самым впечатляющим из четвёрки был крупный седобородый мужчина, похожий на медведя.
— Я — Маркен, милорд, — представился тот. Говорил он с нильсаэльским акцентом.
— Он вполне способен помочь, — сказал Норта, — если тебе нужны сведения.
Тела отнесли в палатку на окраине лагеря. Немногочисленные ценности, которые нашли у них, раздали солдатам, кому выпал скорбный жребий: похоронить мертвецов по кумбраэльскому обычаю. Маркен осмотрел один из трупов: коренастый мужчина, какими часто бывают лучники — на лице, разорванном когтями боевой кошки, застыла гримаса ужаса. Жуткое зрелище, похоже, не произвело на Маркена особого впечатления. Он спокойно опустился на колени, положил руку на лоб покойника, прикрыл глаза, потом отрицательно покачал головой.
— Сплошная каша. Он сошёл с ума задолго до того, как до него добралась Снежинка.
И пошёл дальше, по очереди касаясь каждого тела рукой и на мгновенье замирая. Наконец задержался около четвёртого, судя по морщинам — самого старшего из всего отряда.
— А вот этот подойдёт, — проговорил он. — Все затянуто красным, но он был в здравом уме... на свой манер, конечно. — Маркен поднял глаза на Ваэлина. — Может быть, милорд желает узнать что-то конкретное? Тогда мне было бы легче.
— Я хочу знать о священнике. И ещё — о лорде.