Власть оружия
Шрифт:
– Ну, коли так… Отворяй, что ль, Миклаш, пусть заедут. Тута и поговорим. Внутре.
Головы исчезли, а стальной лист медленно пополз в сторону, открывая проезд. В темном прямоугольнике показался человек в синей форме, раскрашенной камуфляжными разводами. В руке он держал штуцер, на поясе болтались палаш и короткая дубинка в петле. Человек качнул стволом оружия:
– Давай сюды!
Сендер подъехал ближе, Самоха вскарабкался на сиденье. Харьковчане медленно покатили по мосткам к проему. Мостки были хлипковаты, только у самого борта в воду спускались
– Смелее ехай! У нас тута и самоходы груженые проходят – ничё, выдерживает настил!
За воротами тянулся широкий проход, всё из металла – и пол, и стены, и своды. Размеры такие, что и два самохода, пожалуй, разъедутся. Охранники, четыре человека в синем камуфляже, разглядывали гостей. Те въехали под стальные своды и остановились.
– Мы, чтобы ясность была, – заговорил старший охранник, выступая вперед, – называемся прокторы, за порядком тута глядим, чтобы все по-честному, без обмана.
– Я из управления цеха пушкарей, Самоха звать, – представился толстяк. – С вами о большом деле говорить можно? Или есть кто главный?
Проктор оглянулся на товарищей. Выглядели они как-то неуверенно.
– Это… – решился наконец старший, – у нас свобода, значит. Нету главных, все свободные и равные.
– А платит вам кто?
– Известно кто – торговцы, кто на рынке заправляет, кто Арену держит. Они в складчину нам платят. Небось с ими и говорить вам надобно. Только их покуда созовем, – проктор снова оглянулся, – покуда соберутся, погодить нужно. А давайте я вас на постой определю, что ли? Я ужо послал человека, чтобы старших собрал на совет. Правду сказать, допрежь не бывало, чтоб такие гости к нам являлись. Ну, ничё, решим. – Старшина прокторов встал на подножку сендера и велел: – Ехай вперед, буду показывать… Тут сворачивай… Это место зовется Труба, гляди.
Труба была даже пошире, чем проезд за воротами, – длинная, уходящая в бездонное чрево Корабля железная галерея. По правую и левую руку – ворота, много, одни за другими. Йоля озиралась, все было похоже на Харьков, разве что металла слишком много. Оружейники металл собирали на переплавку, ну а здесь же не производство, здесь только торгуют. Но сами коридоры, лишенные дневного света, с гулким эхом, с лампами под сводами, – очень даже знакомое место, кажется.
– За воротами – боксы. Залы такие, – продолжал объяснять проктор. – Туды торговцев приезжих определяем, ну и которые не торговать, а так приехали, бои глядеть или еще по какой надобности. Но больше к нам торговать прибывают.
Ворота одного из боксов покатили в сторону, открылась полутемная пещера со стенами из металла. Йоля успела разглядеть смуглых людей в непривычной одежде, здоровенного маниса, который развалился на груде стеблей и медленно жевал, тряся
– Куда это он? – спросил Самоха.
– А к подъемнику, в конце Трубы устроен. Там можно за денежку грузы на верхние палубы доставить… Стой!
Сендеры и мотоциклетка затормозили у бокса, ворота которого были распахнуты.
– От пустой бокс. Тута вам пока что ждать можно. Заезжайте. – Проктор спрыгнул с подножки и первым вошел. – Давай сюда помалу! Завертай!
Харьковчане, въехав внутрь, остановились в полутемной пустоте. Самоха выбрался из сендера и прошелся; каждый шаг рождал под сводами гулкий отзвук.
– И сколько берете за постой в таком боксе?
Проктор стал перечислять цены. Самоха кивал.
– А что, может, и впрямь наладим поставки? – подумал толстяк вслух. – Раз здесь так или этак торгуют оружием, чего ж нам свой барыш терять, а?
– И то дело. – Проктор солидно покивал. – У нас многие торгуют. Бойкое же место!
Зал был не совсем пуст: под стенами в полумраке громоздились обломки мебели, ворохи тряпья и стеблей вперемежку с манисовым навозом, старые колеса, ржавые железяки. Убирать за собой здесь, конечно, было не принято, и прокторы тоже себя не утруждали. Воняло в боксе соответственно.
За стеной глухо загудело. И этот звук Йоле показался привычным, как дома.
– Это что у вас, вентиляция? Моторы такие?
– Не, зачем? – обернулся к ней проктор. – Ветерок тута и без моторов дорогу находит. Это опреснительная установка. Солнце поднялось, пригрело, вот она и включилась – от солнечного тепла, стало быть. – Получше разглядев девчонку, он предложил: – А хошь, красавица, я тебе Корабль показывать стану? – Глазки у него заблестели. – Пойдем со мной, много интересного всякого увидишь.
– Не, мы потом вместе глядеть пойдем. – Йоля отступила за спину Мажуги. Прямо беда с этой красотой, все к ней липнут!
Снаружи затарахтел двигатель, перед распахнутыми воротами остановился небольшой приземистый сендер с открытым верхом, в нем сидели двое прокторов.
– Чё, собрали старших? – окликнул провожатый.
– А то! Ждут ужо! Кто переговорщик из вас, харьковские?
– Игнаш, пойдем со мной, – попросил Самоха.
– Я с тобой, дядька, – тут же вскинулась Йоля.
– Ясное дело, заноза. Куда ж я без тебя-то? – усмехнулся Мажуга и шепотом сказал: – Если по дороге кого из людей Графа приметишь, дай знать, только осторожненько. По сторонам гляди, но от меня – ни на шаг.
– Поняла, все поняла!
Мажуга добавил еще тише:
– И рук не распускай. Не знаю, какие тут порядки, но…
Йоля фыркнула и пошла к сендеру прокторов. Самоха уже взобрался на заднее сиденье и нетерпеливо поглядывал на спутников. Когда они заняли места, толстяк велел: