Властелин Безмолвного Королевства
Шрифт:
– Плохо, – покачал головой Брок, выслушав гонца.
Брат Свечка подозревал, что смерти новоиспеченного императора Брок ожидал с того самого момента, как этот болезненный мальчик взошел на престол.
Как, впрочем, и весь западный мир.
– Да, думаю, ничего хорошего из этого не выйдет, – согласился монах. – Эти новости вызовут разного рода бесчинства и беспорядки.
Никто ведь не верил, что дочери Йоханнеса окажутся впору знаменитые черные сапоги и она сумеет проявить ту же железную хватку, что и ее отец.
Брат
Те, кто жил интригами и заговорами, смотрели на все через призму своих желаний и полагали, что мир покорится их прихоти.
Реальность же не терпела самообмана.
– Скоро эти преинтереснейшие времена станут еще интереснее, – заметил молчаливый обычно Турм Рольт.
– Нужно выставить побольше караульных отрядов, – решил Брок. – Как только в Гролсаче прознают про смерть Лотаря – мигом начнутся неприятности. Турм, извести деревенских, чтобы крестьяне успели подготовиться. Их запасы нужно укрыть в замке.
– Согласятся ли они?
– Надеюсь, что мне еще доверяют в этих краях. Нужно было оставить тебя за главного, когда я уезжал.
Во время отсутствия Брока во владениях вокруг Карон-анде-Лета чуть было не воцарился хаос. Люди не понимали, почему он с такой легкостью подчинился сумасбродному Тормонду IV. Безумный герцог, засевший в своем убежище под Кауреном, воспринимался здесь почти как вымышленный персонаж. Граф Реймон представлялся куда более настоящим потому в основном, что помог разгромить Хейдена Бэка.
Брат Свечка едва ли встречал еще где-либо таких невежественных упрямцев. Они никуда не путешествовали. Удивительно, что мейсальская ересь укоренилась тут всего за одно поколение.
С другой стороны, учение ищущих свет резко отличалось от их безысходных и полных отчаяния будней.
Рольты готовились к неприятностям, крестьяне помогали, но неохотно. Приходилось преувеличивать грозившую им опасность. Но что в том дурного, если так все будут наготове.
– Ваши бездельники ропщут, – шутливо заметил брат Свечка как-то утром, стоя на крепостной стене. – Крестьяне охотно подняли бы бунт, вот только им лень.
Это была почти правда. Даже здешние коннектенцы преуспевали. Людям не приходилось, чтобы не умереть с голоду, тяжко трудиться от рассвета и до заката. Такова уж человеческая природа: теперь им казалось ужасно несправедливым, что от них требуют каких-то усилий.
– Вон Сочия скачет. Несется так, будто за ней гонятся все Орудия Ночи разом.
Возможно, доля истины в этих словах была, и мелкие Орудия действительно увивались за девушкой – крестьяне постоянно рассказывали о странных запахах и огнях.
Сочия всегда скакала во весь опор. Но в этот раз, подумал брат Свечка, она совсем потеряла голову. Остается только пожалеть ее жеребца.
Девушка спешилась и поднялась к ним на стену.
– Началось, Брок! – выкрикнула она, все еще тяжело дыша. – Гролсачцы угодили в нашу засаду возле Малого Тайсупа. Разведчики.
– На что им сдался Малый Тайсуп? – удивился Брок. – Там нечем поживиться, кроме пары тощих куриц да трехногой собаки.
– Их было четверо, – рассказала Сочия. – Полагаю, родственники. Произошло сражение. Они хотели сбежать, но мы им не дали.
Брок спросил, взяли ли пленных.
– Одного, – указал вниз брат Свечка. – Ребенка.
Пленника волокли к воротам замка крестьянки, дергая за повязанную на его шее веревку. Они не особенно церемонились.
Крестьяне обычно не упускали возможности выместить злость, которую так долго приходилось сдерживать.
Пленник и в самом деле оказался ребенком – лет одиннадцати или даже младше. Бледный как смерть мальчик был ранен и трясся от ужаса. Грязное лицо прочерчивали дорожки слез. На его глазах только что жестоко убили отца, деда и дядю.
– Будьте с ним чуть помягче, – не терпящим возражений тоном потребовал брат Свечка.
Сочия кивнула и опрометью бросилась вниз, монах и Брок отправились следом, но гораздо медленнее – совершенный был уже стар и не мог бегать.
Теперь Сочия казалась гораздо более спокойной, гнев ее улетучился. Когда брат Свечка добрался до внутреннего дворика, он увидел, что девушка успела забрать пленника у крестьян и теперь осматривала его раны. Парнишку так трясло, что он едва стоял на ногах.
– Дайте ему какого-нибудь супа. Для начала простого бульона, – посоветовал монах, глядя на мальчика, который, судя по его виду, не ел несколько дней, хотя и не дошел еще до крайности. – Отведите его в тепло, дайте вина и одеяло.
– И раны от веревки нужно смазать, – вмешался Брок. – Он серьезно пострадал?
– Один порез, и тот неглубокий – зашивать не нужно, – отозвалась Сочия. – А так – синяки да царапины. Крестьяне его избили.
– Прекрасно, дамы, – обратился Брок к ошеломленным крестьянкам. – Но это лишь начало. Следует сделать вот что. Закопайте мертвецов, а потом предупредите все хозяйства в округе, чтобы подготовили себе тайные убежища. И если что еще стрясется – немедленно известите меня.
Брок не волновался: если он будет знать, где именно захватчики, то легко справится с ними. Каждый его вассал стоил десяти оголодавших гролсачцев, измотанных долгой дорогой.
– Как они туда попали, по-вашему? – спросил монах.
– Пешком, брат. Лошадей они бы давно съели.
– Я имею в виду – каким путем, сьор. Напрямую из Гролсача в Коннек можно попасть через Имп или Ману. Но тогда там поднялась бы тревога.
– Значит, пошли в обход, вокруг западной оконечности Ормьендена и через Арнгенд, а тамошняя знать попустительствовала.