Властелин мургов

Эддингс Дэвид

После завтрака Гарион натянул плащ и вышел на палубу. Он постоял несколько минут под моросящим дождем и обернулся, услышав, что сзади хлопнула дверь. Это были Дарник и Тоф с рыболовными снастями в руках.

– Тут есть свой резон, Тоф, - говорил Дарник, - когда воды так много, и рыбы должно быть много.

Тоф кивнул, а потом раскинул руки, словно что-то измеряя.

– Я, извини, не понял.

Тоф повторил свой жест.

– Ну, все-таки, я думаю, не такая, - возразил кузнец.
– Разве такая большая рыба бывает?

Тоф энергично

закивал.

– Я тебе верю, ты не думай, - серьезно сказал Дарник, - но все-таки хотел бы на нее посмотреть.

Тоф пожал плечами.

– Какое сегодня прекрасное утро, а, Гарион?
– сказал Дарник, глядя на плачущее небо. Он поднялся на три ступеньки, вышел на корму и приветливо кивнул рулевому. Потом долго молча смотрел на пенистый след корабля и, наконец, критически взглянув на свою блесну, сказал Тофу: - По-моему, нам нужно грузило для удочек, чтобы удержать их внизу, тебе не кажется?

Гигант слегка улыбнулся и кивнул.

– Ну что, Шелку и Ургиту удалось встать?
– спросил Гарион.

– М-м-м?
– Дарник неотрывно смотрел на яркую блесну, покачивавшуюся где-то далеко в кильватере.

– Я говорю, Шелк и его брат уже встали?

– А, да, встали, по-моему, я слышал какую-то возню в их каюте. Тоф, нам обязательно нужно грузило, чтобы удержать удочки.

Тут на палубу вышел Бельгарат в своем старом плаще, плотно обтягивавшем плечи. Он недовольно глянул на плывущий мимо берег, почти скрытый за пеленой дождя, и прошел дальше, в среднюю часть судна.

Гарион подошел к нему.

– Как ты думаешь, дедушка, сколько времени нам потребуется, чтобы добраться до Верката?

– Пара недель, - ответил старик, - если погода не ухудшится. Мы плывем к югу, а сейчас сезон штормов.

– Но ведь есть путь короче, - заметил Гарион.

– Что-то я тебя не пойму.

– Помнишь, как мы добрались от Ярвиксхольма до Ривы? Разве мы с тобой не могли бы это повторить? А остальные нас потом догонят.

– Не думаю, что нам положено это делать. Мы должны быть все вместе, когда доберемся до Зандрамас.

Гарион вдруг гневно стукнул кулаком по поручню.

– Положено!
– взорвался он.
– Мне плевать, что там кому положено. Я хочу вернуть моего сына. Я устал двигаться черепашьими шагами только потому, что должен подчиняться Провидению, следовать за всеми его хитросплетениями и поворотами. Что плохого может случиться, если мы наплюем на это и отправимся прямо туда, куда нам надо?

Бельгарат невозмутимо взирал на рыжие скалы, почти скрытые за пеленой дождя.

– Я сам много раз пытался так сделать, но это никогда не удавалось - обычно даже отбрасывало меня далеко назад. Я знаю, твое терпение на исходе, Гарион. Иногда трудно смириться с тем, что, подчиняясь воле Провидения, можно быстрее попасть туда, куда хочешь, но, по-видимому, всегда получается именно так.
– Он положил руку Гариону на плечо.
– Это так же, как рыть колодец. Вода внизу, но ты должен начать сверху. Пока никому еще не удалось вырыть колодец снизу вверх.

– При чем тут это, дедушка? Не вижу связи.

– Увидишь, если подумаешь немножко.

Прибежал Дарник, в глазах его застыло изумление, руки дрожали.

– Что случилось, Дарник?
– спросил Бельгарат.

– Огромная рыба, я такой никогда в жизни не видел!
– воскликнул кузнец.
– Как лошадь!

– Она наверняка у тебя сорвалась.

– Поломала удочку со второго рывка.
– В голосе Дарника была странная гордость, глаза ярко заблестели.
– Какая замечательная рыба, Бельгарат! Она вылетела из воды, словно камень из катапульты, и прошла по волнам на хвосте. Ах, какая рыба!

– И что ты теперь будешь делать?

– Ловить ее, разумеется, только мне нужна удочка покрепче и, может быть, даже канат. Ну и рыба! Прости.
– И он заспешил на нос корабля к капитану - поговорить о канате.

Бельгарат улыбнулся.

– Люблю я этого человека, Гарион, - сказал он.
– Правда люблю.

Дверь возле кормового трапа снова открылась, и появились Шелк с братом. По утрам Гарион первым выходил на палубу, но он знал, что в течение дня подышать бодрящим соленым воздухом и сделать пару кругов рано или поздно выходили все.

Теперь вот и эта парочка с осунувшимися лицами брела по скользкой от дождя палубе. Выглядели оба не слишком-то хорошо.

– Как продвигается наше путешествие?
– спросил Шелк. Он был бледен, руки заметно дрожали.

– Понемножку, - проворчал Бельгарат.
– Вы оба сегодня проспали.

– По-моему, нам надо было спать еще дольше, - мрачно ответил Ургит.
– У меня побаливает голова, где-то тут, у левого глаза.

Пот тек с него ручьями, кожа приобрела какой-то зеленоватый оттенок.

– Я ужасно себя чувствую, - объявил он.
– Почему ты меня не предупредил, Хелдар?

– Хотелось тебя удивить.

– На следующее утро всегда так бывает?

– Обычно, хотя иногда бывает и хуже.

– Хуже? Куда уж хуже? Ох, прости.
– Ургит бросился к поручням и свесился вниз. Его вырвало.

– Он не слишком хорошо это переносит, а?
– заметил Бельгарат так, словно был доктором.

– Нет опыта, - вздохнул Шелк.

– До чего же плохо, прямо умираю, - простонал Ургит, вытирая рот трясущейся рукой.
– Зачем ты мне позволил так много пить?

– Такие решения мужчина обычно принимает сам, - ответил Шелк.

– И, по-моему, тебе за этим занятием было не так уж плохо, - добавил Гарион.

– Не знаю. Я на несколько часов отключился. Что я делал?

– Ты пел.

– Пел? Я?
– Ургит опустился на скамью и закрыл лицо руками.
– Боги!
– вновь застонал он.
– О боги, боги!

Появилась улыбающаяся Прала в черном плаще. Она вынесла страдальцам под дождь две высокие пивные кружки.

– Доброе утро, господа, - сказала она, сделав легкий реверанс, - госпожа Польгара сказала, что вам нужно это выпить.