Властелин Севера
Шрифт:
Он лишь кивнул, по-прежнему не в силах заговорить.
— Тогда садись на коня и вперед! — отрывисто велел я.
Гутред кивнул и сделал шаг назад, однако, хотя его слуга вывел коня, король не сел в седло.
И в это мгновение я посмотрел на Гизелу, а она — на меня. Я увидел, что глаза ее сияют так, что могли бы разжечь костер. Я хотел было заговорить с нею, но, похоже, теперь пришел мой черед лишиться дара речи.
Какой-то священник потеребил Гизелу за плечо, словно призывая уйти подальше от поля битвы, но я слегка махнул окровавленным
Я снова посмотрел на Гизелу, и у меня перехватило дыхание, весь мир вокруг будто застыл. Порыв ветра приподнял локон ее черных волос, выбившихся из-под чепчика. Она откинула локон, потом улыбнулась.
— Утред, — сказала Гизела так, будто впервые произносила мое имя.
— Гизела, — только и сумел выговорить я.
— Я знала, что ты вернешься, — сказала она.
— Я думал, ты собираешься драться! — прорычал я Гутреду, и он метнулся в сторону, словно пес, которого стегнули хлыстом.
— У тебя есть лошадь? — спросил я Гизелу.
— Нет.
— Эй ты! — крикнул я мальчишке, который таращился на меня с разинутым ртом. — Приведи мне вон ту лошадь!
И я показал на скакуна того воина, которого ранил в лицо. Теперь человек этот был мертв, его прикончили люди Гутреда, присоединившиеся к битве.
Мальчик привел мне скакуна, и Гизела взобралась в седло, не слишком изящно вздернув подол до самых бедер. Сунув грязные туфли в стремена, она протянула руку, чтобы коснуться моей щеки, и заметила:
— А ты похудел, Утред.
— Ты тоже.
— Я не знала счастья, — продолжала она, — с того самого дня, как ты уехал.
Подержав свою ладонь на моей щеке всего одно биение сердца, Гизела вдруг резко отдернула руку, сорвала с головы льняной чепец и распустила черные волосы, так что они упали ей на плечи, словно у незамужней девушки.
— Нельзя считать, что я замужем, — пояснила она. — Ведь настоящей церемонии венчания не было!
— Пока не было, — ответил я, и сердце мое буквально пело от счастья.
Я не мог отвести от Гизелы глаз. Я снова был с ней, и все долгие месяцы рабства показались мне какими-то нереальными, словно их никогда и не было.
— Надеюсь, на сегодня ты убил уже достаточно врагов? — озорно спросила она.
— Нет, не достаточно.
И мы поскакали туда, где шла сеча.
Невозможно убить абсолютно всех воинов вражеской армии. Во всяком случае, такое случается чрезвычайно редко. И не верьте поэтам, которые, рассказывая о битве, неизменно настаивают на том, что ни один враг не спасся. Интересно, что сами поэты, если вдруг им довелось участвовать в сражении, всегда обязательно выживают, даже когда все остальные гибнут. Правда, странно? Но что знают они о сражениях? Я никогда не видел ни одного поэта в «стене щитов».
В тот день у Кетрехта мы, должно быть, убили больше пятидесяти воинов Кьяртана, и, когда все вокруг обратилось в хаос, потому что люди Гутреда не видели разницы между сторонниками Кьяртана и датчанами
На Финана напали двое из личной стражи Гутреда, и он убил обоих. Когда я его отыскал, на него уже налетел третий.
— Это наш человек! — закричал я Финану.
— Он похож на крысу! — прорычал в ответ ирландец.
— Его зовут Ситрик, — продолжал я, — и в свое время он принес мне клятву верности!
— И все равно он похож на крысу!
— Ты на нашей стороне? — окликнул я Ситрика. — Или вновь присоединился к войскам своего отца?
— Нет, нет, мой господин!
Ситрик побежал ко мне и упал на колени, рухнув прямо в грязь, истоптанную копытами моей лошади.
— Я все еще твой человек, господин!
— Разве ты не давал клятвы Гутреду?
— Он этого от меня никогда и не требовал.
— Но ты ему служил? Ты не сбежал обратно в Дунхолм?
— Нет, мой господин! Все это время я оставался с королем.
— Он и впрямь служил Гутреду, — подтвердила Гизела.
Я отдал ей Вздох Змея, наклонился и взял Ситрика за руку.
— Значит, ты все еще мой человек?
— Конечно, мой господин.
Ситрик вцепился в мою руку, недоверчиво глядя на меня.
— Согласись, что от тебя немного пользы, если ты не можешь победить костлявого ирландца вроде этого? — кивнул я на Финана.
— Он слишком быстрый, мой господин, — сказал Ситрик.
— Что ж, научи парнишку своим трюкам, — обратился я к Финану и потрепал Ситрика по щеке. — Рад видеть тебя, Ситрик.
Рагнар захватил двух пленных, и Ситрик узнал того, который был повыше.
— Его зовут Хогга, — сказал он мне.
— Раньше звали, — поправил я. — Теперь он мертвец Хогга.
Я знал, что Рагнар не оставит в живых ни одного из людей Кьяртана и не успокоится до тех пор, пока сам Кьяртан не умрет. То была кровная месть, питаемая ненавистью. Рагнар жаждал отомстить за гибель отца, однако Хогга и его товарищ, похоже, надеялись, что останутся в живых. Они охотно рассказывали нам про Кьяртана, у которого в Дунхолме имелось около двухсот людей. Они сказали, что Кьяртан послал большой отряд, чтобы поддержать Ивара, в то время как остальные его воины последовали за Рольфом на это кровавое поле у Кетрехта.
— Почему Кьяртан не привел сюда всех своих людей? — захотел знать Рагнар.
— Он ни за что не оставит Дунхолм, мой господин, поскольку опасается, что лорд Беббанбурга может на него напасть.
— Эльфрик угрожал ему? — спросил я.
— Этого я не знаю, мой господин, — ответил Хогга.
Вряд ли мой дядя рискнет напасть на Дунхолм. Хотя, может, он и повел бы людей на помощь Гутреду, если бы знал, где тот находится. Он был не прочь заполучить труп святого и Гизелу, но я подозревал, что он не пошел бы ради этого на крупный риск. И уж определенно мой дядя никогда не стал бы рисковать самим Беббанбургом, как и Кьяртан Дунхолмом.