Властелин видений
Шрифт:
– Я ничего не вижу, – сказал Хлопуша. – Слышишь, Первоход, а может, там никого нет?
Глеб, держа в руках скорострел, пристально вгляделся в черную стену деревьев и велел:
– Подойдем поближе.
Он первым двинулся вперед. Шаг, другой, третий… Ничего не происходило. Дождь все так же стучал по листьям и траве. Ветви деревьев все так же поскрипывали на ветру.
Сердце Глеба билось учащенно. От холода и напряжения его слегка знобило. Он прошел еще пару шагов и вдруг остановился. Из-за дерева вышла темная
– Первоход! – воскликнул Рамон.
– Вижу!
Глеб прижал приклад скорострела к плечу и нажал на спусковой крючок. Стрела прошила голову твари насквозь, выбив из нее облако грязи. Существо, нелепо перебирая ногами, повалилось на куст бузины.
От черной стены деревьев отделилась еще одна фигура. Рамон ринулся ей навстречу и вскинул руки, в каждой из которых было по кинжалу. Лезвия кинжалов тускло сверкнули в лунном свете, вспарывая гнилую плоть упыря.
Третий упырь шагнул на лужайку. Глеб нажал на спуск, и голова твари разлетелась вдребезги. Мгновение черная, безголовая фигура стояла неподвижно, затем рухнула на землю.
И тут твари ринулись со всех сторон.
Глеб едва успевал передергивать зарядную скобу скорострела. Стрелы впивались в черные тела упырей, вышибая из них фонтаны черной крови.
Толмач Рамон прыгал от упыря к упырю со скоростью рассерженной кошки и резал их кинжалами. Хлопуша махал мечом, рассекая упырей на части.
Трое рослых упырей выросли перед Рамоном почти одновременно.
– Сгиньте! – крикнул им толмач. – Во имя Отца… (Клинок кинжала взрезал упырю глотку.)
– И Сына… (Еще один упырь рухнул на землю с пронзенным сердцем.)
– И Святого Духа… (Третий упырь крутанулся волчком и повалился на орешник с распоротой грудью.)
– Аминь! – басовито крикнул Хлопуша и двумя ударами меча разнес в клочья черную тень, выросшую у него на пути.
Мужчины остановились, переводя дух. Ветер шуршал кронами деревьев. По листьям барабанил дождь.
– Кажись, все, – хрипло дыша, пробасил Хлопуша.
– Мы с ними расправились, – подтвердил, вытирая рукавом потный лоб, Рамон.
Лужайка перед хижиной была усыпана черными упырьими телами. Глеб насчитал двенадцать штук. В отличие от своих спутников, Первоход не выглядел довольным.
– Слишком все просто, – негромко проронил он.
Едва он это произнес, как темные тени заворочались и стали медленно и бесшумно подниматься с земли.
Одна…
Вторая…
Третья…
Четвертая…
Пятая…
– Мы же их убили, – изумился Хлопуша.
Он попятился, быстро обмахнул лицо охоронным знаком и сипло прошептал:
– Великий Велес, укрой нас своей плащаницей!
Тени вырастали из земли, как грибы, – темные, молчаливые, страшные.
– Пресвятая Богородица, если это сон, сделай так, чтобы я проснулся! – воскликнул Рамон и перекрестился кинжалом.
Темные фигуры медленно двинулись на людей. Глеб сунул скорострел в кобуру и выхватил из ножен заговоренный меч Рудгор.
– Бейте их! – крикнул он и ринулся на упырей.
Темные фигуры падали под ударами меча, но тут же снова поднимались на ноги и продолжали наступать – медленно, неустрашимо, неуклонно.
– Почему они не умирают? – крикнул Хлопуша.
– Не знаю! – крикнул в ответ Глеб. – Я такого еще не видел!
Глеб, Рамон и Хлопуша, со всех сторон окруженные упырями, встали спиной к спине. Рамон вытер рукавом мокрое от дождя и крови лицо и сказал:
– Нам не прорваться.
– Похоже на то, – согласился Глеб.
– Да, – пробасил Хлопуша. Помолчал мгновение и вдруг сказал: – Сейчас бы жареную курочку. Двух лет жизни не пожалел бы за поджаристую куриную ногу и стакан хмельного меда.
Глеб усмехнулся.
– Прости, здоровяк, но, кажется, у тебя нет в запасе двух лет.
Темные фигуры были уже совсем рядом… И вдруг что-то произошло. Будто ледяная волна обожгла лицо и шею Глеба. Он на мгновение зажмурил глаза, а потом вновь открыл их.
Двенадцать темных тел по-прежнему лежали на поляне. Рядом, растерянно вертя головами, стояли Хлопуша и Рамон.
– Ну! – прокричал рядом звонкий голос. – Вы оклемались, или мне снова отхлестать вас по щекам?
Глеб тряхнул головой, окончательно приходя в себя, и уставился на Бровика.
– Что произошло? – хрипло спросил он. – Где упыри?
– Вы убили их!
– Но… – заговорил было Хлопуша, однако Глеб его перебил:
– Что ты видела, Бровка? Что здесь произошло?
– Вы стояли рядом – все трое. И… кажется, вы собирались перерезать друг друга.
Глеб тихо выругался и сказал:
– Чертов чародей снова обманул нас. – Затем вложил меч в ножны и мрачно изрек: – В хижину возвращаться не будем. К реке тоже не пойдем. Наш путь лежит к Моревским рудникам.
Минуту спустя все четверо уже шагали по темному лесу к реке, поеживаясь от моросящего дождика. Рамон нагнал Глеба. Некоторое время он молча шел рядом, а затем тихо сказал:
– Сударь, вы назвали юного ловчего Бровкой. Мне послышалось или…
– Или, – сказал Глеб. – Наш ловчий не парень. Он девка.
Несколько секунд Рамон молчал, затем качнул головой и усмехнулся:
– Удивительно, как я не заметил этого раньше. А Хлопуша знает?
Глеб качнул головой.
– Нет.
– Нужно ему сказать?
– Скажем. Но не сейчас.
– Хорошо, – согласился толмач. – Сделаете это, когда сочтете нужным.
Рамон снова приотстал и зашагал рядом с ловчим Бровиком. Теперь, узнав правду, он был преисполнен решимости защищать эту дьявольски смелую, но дьявольски неразумную девушку от бед и напастей, которые подстерегали их на каждом шагу.