Влечение
Шрифт:
— Никакой не шантаж. Просто я не могу иначе.
Он вздохнул.
— Сейчас не самое подходящее время.
— Почему? У Элис экзамены в балетной школе? Сэди устает на работе? Нянька попросила расчет?
Ее едкий сарказм ошеломил обоих. Какое-то время они настороженно разглядывали друг Друга.
— Ты не в себе, — сказал наконец Сэм.
— Совершенно верно.
— Я хочу сказать, что в таком состоянии едва ли следует принимать жизненно важные решения. Вот после операции, когда тебе станет лучше…
— Нет.
— Бетт, ты должна меня выслушать.
Его
Она знала, о чем он думает: ведь так было всегда. Но теперь ей надоело делать скидки на его многочисленные обязанности. Надоело вязнуть в болоте этой любви.
— Не хочу ничего слушать. Ты обещал, когда наступит подходящее время, оставить жену. Если забыл, позволь напомнить: ты уверял, будто любишь, будто я тебя поддерживаю. Я тебе верила. А сейчас наступил момент, когда МНЕ нужна твоя поддержка.
— Но я же с тобой.
Она покачала головой.
— Нет. Ты приходишь, когда тебе удобно, и снова уходишь. Я всего лишь один из пунктов повестки дня: «Ой, уже полседьмого — пора трахнуть Бетт и бежать ужинать с Сэди. Бетт поймет. Бетт будет мне благодарна».
В ее груди поселился крохотный сгусток гнева. Твердый. И слава Богу.
— Все не так, — запротестовал Сэм.
Бетт знала: именно так. Но на мгновение дрогнула и усомнилась. Что она будет делать без его любви? Сорвавшуюся с якоря страсти — куда ее отнесет течением? Без котурнов большой любви она станет маленькой дурочкой. «Но ведь иллюзией оказалась не моя любовь, — возразила она себе, — а лишь вера в то, что Сэм ее достоин».
— Так ты уйдешь от Сэди?
Его лицо расплылось, разбухло, словно из внутренних капилляров на поверхность хлынула водянистая жидкость эгоизма и заполнила собой поры. «Если кольнуть больнее, — подумала Бетт, — он того и гляди расплачется».
— Не могу, дорогая. Только не сейчас. Дети… это ведь и их жизнь… я никак…
— В таком случае вместо того, чтобы прыгать в мою постель, ты должен был думать о Тэмсине, Джастине и Элис.
— Да, — с готовностью согласился он, срываясь с крючка. — Я должен был думать о них.
Бетт встала и, заметив, что на них оглядываются, громко произнесла:
— Ты ничтожество, Сэм Кларк. Трус, лгун и гнусная крыса. Отныне я не приму тебя, даже если твой микроскопический отросток останется единственным в мире.
Сэм всегда был чувствителен насчет размеров своего пениса.
Она повернулась к нему спиной и гордо продефилировала на выход. А очутившись на тротуаре, неожиданно расхохоталась. Здорово! Ради такой концовки поистине стоило терпеть эту тягомотину!
Она заторопилась прочь: нужно было уйти подальше, пока не наступила реакция. Нарочно проделала большой путь с гордо поднятой головой и размахивая руками. Без десяти девять она завернула за угол и вышла на улицу, где жили Сэм и Сэди. «Сааба» не было видно. Сэм должен был ужинать с модным писателем, вернее писательницей, ее агентом и представителями торговли. И уж конечно, стычка с любовницей не показалась Сэму уважительной причиной, чтобы отменить встречу.
Она деловым шагом подошла к крыльцу. В лоджиях за ажурными металлическими решетками виднелись белые цветы. Бетт нажала на кнопку. По всему дому разошелся звон.
Дверь открыла Сэди. Она успела сменить красный деловой костюм на джинсы и свободную рубашку. Даже не накрасила губы.
— Я — Бетт Эрроусмит. Мы когда-то встречались, но вы наверняка меня не помните. Я работала у Сэма.
Сэди налила в две рюмки новозеландского белого вина и подтолкнула одну через стол к Бетт. Кухня размещалась в цоколе. Она оказалась в точности такой, какой Бетт ее себе представляла. Облупившаяся краска на дверцах буфета. Детские рисунки на стенах. Голубовато-желтые французские занавески.
Сэди закурила.
— Неужели вы думаете, вы — первая?
— Нет. Я думала, я — последняя.
Сэди добродушно рассмеялась.
— О Господи. Я имела в виду работу… Разве вы не знали, какая у Сэма репутация?
— Я верила, что со мной по-другому. Он сам это говорил. Можно вас кое о чем спросить?
— Валяйте.
— Вы знали о нас с Сэмом?
— Не о вас конкретно. Но, увидев вас на крыльце, я сразу смекнула, что к чему. Сколько вам лет? Двадцать три?
— Да.
— Ага. Слушайте, Бетт, скажу вам правду — он ведь не скажет. Сэм никогда не бросит меня ради вас. Он всегда стремился иметь и то и другое. Меня, дом, детей — и хорошенькую, робеющую перед ним и поэтому покладистую девушку на стороне.
— Мама говорила то же самое — слово в слово.
— Естественно. Это одна из причин, почему он бегает за молоденькими. С ними риск меньше, чем с женщинами моего возраста. Хотя, должна сказать, с вами он просчитался, не правда ли? Требуется немалое мужество, чтобы явиться сюда и сказать, что у вас связь с моим мужем.
— Я не хотела, чтобы это сошло ему с рук, — пробормотала Бетт, изо всех сил стараясь не расплакаться. Ей было здорово не по себе. Цинизм и хладнокровие Сэди выбили ее из колеи. «Я готовилась услышать один ответ, а услышала совсем другой. Села в лужу, как Сэм недавно».
— И не сойдет, будьте покойны, — заверила Сэди, наливая им обеим еще вина и предлагая Бетт сигарету. — А кстати, почему вы пришли именно сегодня?
Бетт почувствовала, что ее, как Сэма, захлестывает жалость к себе.
— Потому что у меня обнаружили рак груди. Во вторник будут удалять опухоль.
— О Господи. Где?
— У меня в груди.
— В какой больнице, дурочка?
— А… «Сент-Мэри».
— Ясно. Где живет ваша мать? Где-нибудь поблизости? Она сможет за вами ухаживать?
— Моя мать месяц назад ограбила сейф и сбежала в Италию с любовником моего возраста.
Сэди не сразу поняла, что Бетт и не думает шутить. Какое-то время женщины колебались между антипатией и невольным восхищением. И вдруг Сэди расхохоталась. У нее был приятный смех — глубокий и манящий.