Влияние восточного богословия на западное в произведениях Иоанна Скота Эригены
Шрифт:
Правильное и более или менее полное представление о деле установлено уже в новейшее время, после издания произведений Эригены. Первый издатель сочинения De divisione naturae, Gale (1681), признал тождество автора этого сочинения и вместе автора сочинения De praedestinatione, изданного ранее (1650), с переводчиком Дионисия и Максима. Однако, он, относя к числу тех творений, «касательно которых у древних нет колебания», книгу об Евхаристии и трактат De visione Dei, почти отрицательно решает вопрос о принадлежности Эригене комментариев на Капеллу и даже на Дионисия и ничего не знает о комментарии на Евангелие от Иоанна.
Составленный им частью по Bale («confidentissimus Baleus»), с коон, впрочем, не во всем соглашается, список сочинений, правильно или неправильно, по его мнению, усвояемых Эригене, попяегся у Фабриция, Ceillier, Кристлиба [250] . Результаты новейших Рысканий в этой области нашли выражение в издании Флосса, к Второму необходимо, однако, сделать и некоторые поправки и дополнения, как видно из сказанного выше.
Глава II. Источники воззрений Эригены и его отношение к ним
250
De Eucharistia I. 2) Versiones Dionysii Areop. IV. 3) De praedest. 4) Versiones Mndmi de Ambig. 5) De visione Dei. 6) De Divis. Naturae V. 7) Epistolae.»iVersus. Затем, как не принадлежащие Эригене или возбуждающие сомнение: ftjn Martianum Capellam Commentarii. 10) Excerpta ex MaCrobio. 11) De Discip-Scholarium. 12) Disputatio cum Theodoro Studita. 13) Versio Moralium Ari. 14) Versio libri Arist. de Regimine Principum. 15) Commentarii in Arist. Medicamenta (cf. Ceillier, XIX, 229). 16) Dogmata Philosophorum. 17) Homiliae. 18) De Fide contra Barbaros. 19) Paraphrastici Tomi, sive Commentarii in Dion. Ceilier присоединяет: 1) Traitd sur les visions de S. Denys, 2) Version de histoires miraculeuses rapport6es par les Grecs (Pez, t.6, anecd. p.78, 79), признаваемые неподлинными, 3) Нотёііе. Th. Galei praefatio editionis etc. ap. Floss c.96–99. Fabricius. Bibliotheca latina. Florentiae. 1858. T. III, c. 420–422. «itter, XIX, 225–229. Christlieb, 81–84.
Характерной чертой для Эригены, мыслителя, жившего на латинском западе, является высокое уважение его к греческому востоку и стремление усвоить и перенести на западную почву результаты восточной спекуляции. Эта именно черта и сделала его и его систему аномалией в среде тех условий места и времени, в которых он жил, — сделала его, чужеземца для окружавшей его среды по происхождению (кельта), чуждым в
Западный мыслитель с беспримерно высоким для его времени уважением смотрит на восточную греческую мудрость, распространяя свое уважение на все вообще греческое. В произведениях его можно встречать весьма выразительные замечания о высоком достоинстве этой мудрости и о необходимости и для западных ученых обращаться к грекам, к их литературе и языку. Он хвалит короля, повелевшего ему сделать перевод сочинений Дионисия, за то, что он не дозволяет, чтобы его ученые пребывали в праздности и как бы спали сном бездействия, не находя в себе самих сил обращаться к — «чистейшим и обильнейшим греческим источникам» и почерпать оттуда, а все внимание сосредотачивая исключительно только на произведениях запада [251] . Переводами с греческого он занимается сколько по повелению короля, столько же по собственному убеждению в высоком достоинстве переводимых произведений и желанию сделать их доступными на западе. Одно уже происхождение их из «светлейших (славнейших) источников греков» служит как бы «лишенным ручательством их достоинства [252] . Блестящему и велерешюму цицероновскому красноречию (Tullia castra) он не придает цены в сравнении с тем, что может давать читателю в своих произведениях гений греческого ума, хотя бы в непривлекательной на вид форме [253] .
251
Praef. ad vers. Dionysii, с. 1031C:…nec nos velut otiosos inertiaeque somno sopitos perpessi estis dormire, ne, dum hesperiis solummodo apicibus Studium impendimus, ad purissimos copiosissimosque Graium latices recurrere, haustumque inde sumere non valeremus.
252
Praef. ad vers. Maximi, с. 1196В: igitur Regum, opus, quod ad catholicae fidei illuminationem jussistis fieri, altissimae auctoritatis Vestrae non respuatis roborari, et inter similia sanae doctrinae instrumenta recipi, ex praedarissimis Graecorum fontibus non dubitetis derivari.
253
Venus de Ambiguis S. Maximi, Sect. Ill, 2, c. 1235–1236.
Мудрость, по его мнению, вообще свойственна грекам как бы от Природы. Она нашла выражение не только в великих произведениях богословской мысли восточных отцов в христианстве и еще в дохристианском мире — в произведениях греческих философов, но она ясно проявляется уже в самом языке греков, именно если сравнивать его с латинским. Греки, как это обычно им, в самом языке своем обнаруживают более проницательный взгляд на вещи и называют их более выразительными именами, чем латиняне [254] . В латинских сочинениях весьма редко встречаются особые слова для выражения некоторых понятий, тогда как соответствующие им в греческом часто употребляются; и это бывает иногда потому, что самое понятие является слишком высоким, непостижимым и даже невероятным для немогущих возвыситься над уровнем обычных плотских представлений и вследствие этого его даже и нельзя было ввести на западе в общее употребление [255] . Греческий язык вообще имеет более точную терминологию для выражения богословских и философских понятий, нежели латинский, на котором они не всегда могут быть переданы по крайней мере с той же точностью [256] . Знать греческий необходимо уже для того, чтобы иметь возможность понимать Правильно Св. Писание, так как определить истинный смысл того или другого места в книгах Нового Завета часто возможно бывает только обратившись к подлинному греческому тексту. Имея в виду своих специальных экзегетических трудах всегда греческий текст, Эригена нередко отмечает большую выразительность его в сравнении с латинским переводом [257] . Заблуждения и происходят, иногда, по мнению Эригены, именно от незнания истинного смысла некоторых слов, употребленных в Св. Писании, вследствие незнакомства с греческим языком [258] .
254
De div. nat. V, 35, c.955A, по поводу греческого &, латинского infernum: Омеі autem solito more res acutius considerantes expressiusque significantes, , atdtximus, hoc est tristitiam appellaverunt infernum.
255
V, 38, С. 1015C, по поводу , deificatio.
256
II 23, C.567E, по поводу , , 6.
257
Homil. in prol. s. Evang. sec. Ioannem. C.286D, I, 2: hoc erat, — significan Graecorum exemplaribus potest intelligi; 287D, I, 3: sine ipso, )ipeum-facilius in Graeco datur intelligi; 292B, I, 15: ante me, lblb –coram me, ante conspectum meum — evidentius in Graeco legitur (295A, J 13: in antiquis Graecorum exemplaribus solummodo scribitun Qui non ex sanguinibus, sed ex Deo nati sunt). Comment, in S. Evang. sec. Ioann. C.298B, I, 15: quem dixi, vel, sicut in Graeco habetun quem dicebam, quod multo significantius est; 299A, I, 15: qui venturus est, qui venit, ; 299B, I, 15: ante me, –coram me, quia prior me erat, seu ut significantius in Graeco, quia primus mei erat; 301D, I, 18: nemo, oWiebg-nullus; 302C, I, 18: in sinu Patris, vel ut in Graeco scribitun qui est in sinu (sinum) Patris, vel in sinibus Patris; 309D, I, 29: altera die, vel, ut in Graeco significantius scribitur, alia die; 315A, III, 3: denuo, in codicibus Graecorum, –desursum, quod facilius intelligitur; 318D, III, 12: dixi, in Graeco dicebam; 319B, III, 13: ascendit, in Graeco non est ambiguum: praeteriti temporis est; 321A, III, 16: — graece ornatus proprie interpretatur, non mundus; 325A, III, 27: datum de coelo, in quibusdam codicibus Graecorum: desursum de coelo. Трудно решить, был ли известен Эригене и перевод LXX. В De divis. nat. он неоднократно отмечает отличия текста LXX от латинского перевода (И, 16, 20, с. 548, 555 — Быт. 1,2; 4,25, с. 856 — Быт. 3,16; 5,1, с. 861 — Быт. 3,22), но в Exposit. in cael. hier. (с. 243) говорит: septuaginta — prae manibus non habemus. Штауденмайер доказывает, что с чтением LXX Эригена мог быть знаком через перевод Itala. Staudenmaier, 207–208.
258
De praed. XVIII, I-IV, с. 430–432: Рим. 1,4, Еф. 1,4–5, 11 — praedestino, — bpat. Эригена сам в этом случае делает неправильное сближение слов.
Питая столь высокое уважение к произведениям греческой литературы и к самому греческому языку, Эригена распространяет это уважение и свои симпатии на все вообще греческое. Греческий восток ему представляется в идеальном виде в сравнении с западом. В одном из стихотворений, бросая взгляд на прошлое Рима и на современное его состояние, он произносит самое невыгодное суждение о нем, прямо противопоставляя его новому Риму — Константинополю [259] .
Мы не можем сказать, когда и под чьим влиянием возникло впервые в Эригене столь высокое представление о греках и их мудрости и с какими греческими произведениями он прежде всего познакомился. В монастырях Ирландии, из которой он вышел, были в IX веке лица, знавшие греческий язык [260] там же могли найтись и некоторые произведения на этом языке. Из Ирландии принес с собою знание греческого языка во Францию и Эригена.
259
Floss, с. 1194 = p. XXIII; Huber, 106–107; Christlieb, 28. «Знаменитыми мужами (nobilibus patronis) некогда был ты построен, Рим, — обращается поэт к Риму, — а ныне, увы! злая судьба ведет тебя к разрушению, подчинившегося рабам. Давным давно оставили тебя цари и к грекам перешли твое имя и твоя слава. Цветущий Константинополь называется новым Римом; а в тебе, древнем Риме, падают и нравы и стены (moribus et muris Roma vetusta cadis). Прошло твое влыдычество, лишь гордость твоя осталась с тобою; культ корыстолюбия (avaritiae) совершенно овладел тобою. Сброд с разных концов света (vulgus ad extremis distractum partibus orbis), рабы рабов — вот твои нынешние повелители. Никто не остался в тебе из [рода] знаменитых правителей, благородные твои урожденцы переселились на пеласгическую (-греческую) почву (ingenuique tui rura pelasga colunt). Ты [некогда] без пощады истязал святых, а ныне торгуешь их мертвыми членами, отнятыми у них при жизни. Если бы не заслуги Петра и Павла, твоих заступников, давно бы уж ты пришел в самое жалкое состояние (Roma misella fores)». Под «рабами рабов» нужно, по Флоссу, разуметь норманнов, которые около того временгі часто тревожили Рим своими нападениями. Заслуживает внимания, что стихотворение, в котором Эригена дает характеристику современного Рима и его нравов, является как бы заключением к его переводу Дионисия, «наполнившего небесным светом Афины», центр древнего эллинского мира, как говорится в другом стихотворении, предшествующем переводу (с. 1037). Неудивительно ввиду подобных стихов Эригены, приложенных именно к переводу Дионисия, что папа Николай обратил на него внимание, даже помимо каких-либо заблуждений его, о которых папа говорил в письме к королю (с. 1025–1026).
260
Бенедикт Анианский сообщает, например, о том, как в его время Скоты, знакомые с этим языком, приводили в смущение несведущих посредством так называемого syllogismus delusionis, пользуясь невозможностью передать точно на латинский язык греческое . Huber, 41.
Но во всяком случае, ближайшее ознакомление его с греческой литературой и в частности с теми произведениями, которые имели для него, по известным доныне данным, наибольшее значение и окончательно утвердили его в высоком мнении о мудрости греков, нужно относить уже ко времени пребывания его во Франции, и это были собственно произведения богословской мудрости востока, главным образом — творения, известные с именем св. Дионисия Ареопагита, некоторые произведения св. Максима Исповедника и одно из сочинений св. Григория Нисского.
Творения провозвестника таинств ангельского мира, или небесной иерархии, и руководителя на пути к мистическому созерцанию самого Бога, предполагаемого ученика ап. Павла и первого Афинского епископа [261] , еще ранее пользовались самым высоким уважением на западе и именно во Франции, где автора их, признанного ранее на востоке за св. Дионисия Ареопагита, отождествили с Дионисием Парижским, патроном Сен–Дениского монастыря близ Парижа. Уже одно это последнее обстоятельство придавало им высокую цену. Еще в предшествующем столетии, в 757 г., они были присланы папой Павлом I вместе с другими книгами Пипину Короткому и затем папой Адрианом I (772–795) аббату Фульраду. В 827 году Людовик Благочестивый получает их в дар от византийского императора Михаила I. Какое употребление нашли эти присланные из Рима и Византии экземпляры ареопагитских сочинений во Франции, где они считались весьма ценным подарком [262] , трудно сказать. Нужно думать, что крайняя отвлеченность содержания и своеобразный трудный язык, благодаря которым эти сочинения являлись неудобопонятными для самих греков, так что потребовались особые комментарии в самом начале их известности и распространения на востоке, делали их почти совсем недоступными даже для тех из представителей западной учености в пределах франкской империи, которые имели более или менее значительные познания в греческом языке. Непонятность содержания, при эмфатическом высоком тоне речи, однако, вероятно, способствовала лишь возвышению уважения к ним. Известно, по крайней мере, что еще Гильдуин, Сен–Дениский аббат (+ 840), написавший по поручению Людовика Благочестивого (836) «ареопагитики», сделал попытку перевести их на латинский язык. Но этот первый опыт не получил распространения и остался в совершенной почти неизвестности, нужно думать, потому, что оказался не по силам переводчику и вышел неудачным [263] .
261
Migne. s. g. t.3.
262
Migne, s. g. t.4, с. 978. Hilduinus ad Ludovicum Puim: donum<…>ac si caelitus allatum; получение его, по Гильдуину, сопровождалось проявлением действий благодати, так что в течение одной ночи получили исцеление от различных недугов до 19 лиц.
263
Из этого, конечно, перевода приводятся отрывки у Гинкмара (из сочиненийо небесной и церковной иерархии и из письма к Демофилу). Чтобы дать возможность составить понятие об этом переводе, самый факт существования которого иногда упускается из виду, равно и о переводе Эригены, не излишне привести несколько соответствующих мест из того и другого вместе с греческим подлинником.
Epist. VIII (Demophilo) § 1. Migne, s. g. t.3. с. 1085–1088A:.
той ) fcv , . , Ъті Ъта , , , .
Ti "olb, – 1: , , fcora|uo0f|vai · – , ; , ’, & , & , , , ’ , , , , fi .
Далее: § 1, с. 1088 §4, C.1093D §5, с. 1096В.
De eccles. hier. II. с 393A, 397D.
De cael. hier. XV, § 2. C.329A:.
T6 y"ap , , tv &, ·, · , & , ’ 6, , , – , & , · , .
De eccles. hier. III. C.420A:.
, , ’ ’ .
Versio Hilduini.
Migne, s. l. 1.125 C.225B:.
Utique est enim, quin Christus Iesus Dei Filius, in parentis (?), et super scientiam benignitatis, qua existentia esse facit, et qua ipsa omnia ad esse perduxit, et omnes homines vult semper fieri similes sibi ipsi, et communiales suorum, secundum singulorum quorumcunque conve-nientiam. Quid autem quia et refugientibus cupide jungitur, et contendit, et non dedignatur dedig-nari a concupitis, et se rejicientibus, et sine caus accusantes tolerat, et ipse excusat; quin magis promittit mederi, et in his ipsi abstinent. Tamer appropinquantibus prae-occurit et obviat, et totu totos complectens oscu-lator, et diem festum agit, et provocat amicos, videlicet benignos angelos, ut sit omnium delectantium habitatio.
C.225C.
C.225D.
C.225D (cf. Areopagitica. Migne, s. l. 1.106, c. 34–36.
C.226B.
C.313B:.
De sensuali enim igne es dicere, in omnes immiste venit, et praecellit omnibus, et omnibus lucens cum sit, simt’l est et sicu occultus: ignotus ipse a se non in porro jacenti materie ostendens pro-pnam operationem, innu merabilis, et invisibilis neque tenibilis, et omnes in quibus fit ad suam operationem mutans, tra-dal is sui ipsius omnibus sibi approximantibus.
с. ЗІЗС:.
Pro omnibus enim thearchica beatitudo, etsi benignitate divina procedit ad participan-tium ejus divinorum communionem, sed non foris secundum substan-tiam immobilis stationis et stabilitatis fit.
Versio. J. Scoti.
Migne, s. l. 1.122. C.1182A:.
Sed et vere optimi et superoptimi Christi benefacientes radios in silentio accipientes, ab ipsis in divinas optimas operationes ejus clare ducimur. Nam nonne est potentissimae et super intellectum bonitatis, quia existentia esse facit, et quia omnia haec ad esse adduxit, et omnia vult semper fieri approximantia sibi, et communicantia eorum quac sunt ejus', secunauiu singuiurum opportunitatem? Quid autem, quia et redeuntibui amabiliter habetur, et contendit, et desiderat noi indignando amantes et deliciosos ipsos, et in vanum accusantes sustinet et ipse defendit, magis promittit curare, et in ipsi perfectis sic accedentibus accurit et obviat, et totus totos amplectens salutat, et non accusat de prioribus, sed diligit advenientem, et diem festum agit, et convocat amicos, videlicet optimos, ut sit omnium laetantium habitatio.
c. 1182 В C.1185C C.1186A.
C.1075A, 1077B с. 1065D:.
Ignis enim sensibilis est quidem, sic dicendum, in omnibus et per omnia clar venit et removetur omnibus. Et lucidus est simul et quasi occultus, incogni-tus ipse per seipsum, non accumbente materia, in quam propiam manifestet actionem. Immensu rabi-lisque et invisibilis per seipsum, potens simul omnium, et quaecunque in eis sunt fiunt ad actionem propriam, mobilis, tradens seipsum omnibus quoquo modo proximantibus.
c. 1081D:.
Ipsa enim super omnia divina beatitudo, etsi bonitate divina proveniat in participantium sua sacra communionem, sed non extra per substantiam immutabilem statum et collocationem efficitur.
Эригена, когда ему поручено было Карлом Лысым дело перевода давно уже ожидавших переводчика творений, оказался достаточно подготовленным и имевшим достаточно энергии, чтобы взяться за это дело и с успехом исполнить его. В конце, вероятно, 50–х годов IX в. он преподнес королю свой перевод, «чашу, наполненную священным греческим нектаром» [264] . Со своей стороны, познакомившись с содержанием этих творений, может быть, еще до поручения короля, он не ограничился механическим, так сказать, переложением греческого текста их на латинский язык и одним лишь уважением к сокрытой в них непонятной мудрости, но употребил все усилия, чтобы проникнуть в самое содержание их и усвоить себе их мудрость, пытаясь во что бы то ни стало вложить определенный смысл в созданные греческим умом абстракции. Признавая, согласно с господствовавшим тогда убеждением, автора ареопагитских творений за ученика ап. Павла (Деян. 17,34) [265] и характеризуя самые творения как произведение, на его взгляд, весьма трудное, и именно для читателей новейшего времени, для большинства недоступное, ясное лишь для немногих, причиною чего является не только древность их, но и высота излагаемых в них небесных таинств, также своеобразный способ изложения мыслей [266] при обозрении содержания их, в предисловии к переводу, он останавливается частию на тех самых мыслях, которые потом у него самого получили раскрытие в сочинении “О разделении природы» [267] . В последнем сочинении, именуя Дионисия «великим», «верховным богословом, преславным епископом афинским», «тщательным исследователем божественного промышления» [268] , Эригена и ссылается на него в подтверждение главнейших положений своей системы [269] . Дионисий продолжает привлекать внимание Эригены и в последующее время, как это видно из факта написания комментария на небесную иерархию уже после написания означенного сочинения. Ссылки на него встречаются в гомилии и в отрывках комментария на Евангелие от Иоанна.
264
Praefatio, versus, с. 1029: Hanc libam sacro Graecorum nectare fartam Advena Ioannes meo Carolo.
265
К принятому и распространенному Гильдуином мнению о тождестве Дионисия Ареопагита с Дионисием Парижским Эригена относится, по–видимому, с сомнением, замечая, что об этом говорят только новейшие писатели, хотя на основании предания. Praef. с. 1032А: Hunc eundem quoque non praefati viri (Lucas, Dionys. corinth., Polycarpus, Eusebius, Gregorius papa), sed alii modemi temporis asserunt, quantum vita ejus a fidelibus viris tradita testatur<…>Romam venisse etc. (quoque<…>temporis om. F.). Под De div. nomin. Ill, 2 он разумеет созерцание воскресшего Христа по телу (Christum post resurrectionem corporaliter est contemplatus, с. 1033A), в отличие от обычного, установившегося на востоке понимания этого выражения в смысле созерцания тела Богоматери по успении Ее (схолии Максима, Migne, s. g. t. 4, с. 236) и в отличие от того чтения и понимания, какие встречаются у Гильдуина (вместо —, sepulchurum Iesu vitae principis. Areopagitica, cap. XI. Migne, s. l. t. 106, c. 30).
266
Praef. с. 1031–1032: opus valde, ut opinamur, anfractuosum († tenebrosum), longeque a modernis sensibus remotum, multis invium, paucis apertum, non solum propter antiquitatem, verum etiam caelestium altitudinem mysteriorum. De divis. rat. c. 509: more suo perplexe hyperbaticeque disputat, ideoque valde abstrusus, difficilisque ad intelliigendum multis videtur.
267
Praef. c. 1033–1036. De caelesti hierarchia— учение о мире ангельском; о выразительности символов, взятых для обозначении духовных существ от предметов, несходных и ними, о заимствовании отовсюду наименований для обозначения Божества. De ecclesiastica heirarchia — о единстве искупленной кровью Спасителя человеческой природы, которая отражает в себе, со своей иерархией, то, что совершается в ангельском мире. De divinis nominibus — о значении различных наименований Божества; об именах, усвояемых Божеству, как Троице и как Единице, об именах воплотившегося Сына Божия; об исхождении (processio) единой Причины всего в первоначальные причины (идеи) и далее, до отдельных предметов; о том, что «несущее» (ло превосходству природы) ближе к Богу, нежели «сущее»; о том, какое различие между причиной и произведенным ею; о том, что зло есть ничто; о том, что отрицательные выражения по отношению к Богу (quae per privatinem de Deo dicuntur) означают лишь превосходную степень. De mystica theologia — о восхождении к безусловной Причине всего через отрицание всего именуемого и постигаемого.
268
De div. nat. с. 644: summus theologus, praeclarissimus Athenarum episcopus; c.622: divinae providentiae solers investigator. Выражение: magnus et divinus manifestator, c.641, принадлежит собственно св. Максиму Исповеднику и находится в приводимых Эригеною словах последнего.
269
В учении о Боге: с. 443 = 516, 644, 903, 456, 519, 522–524; об идеях: с. 554, 617— 618, 622, 627; о мире и отношениях к нему Божества: с. 633, 640–641, 644, 645, 650, 682; о сущности зла: с. 931–933, 966, 967,976.
Другим восточным писателем, знакомство с произведениями которого в особенности должно было утвердить в западном философе уважение к мудрости греков и вообще имело для него весьма важное значение, был св. Максим Исповедник [270] . Творения Дионисия, изучением которых занимался Эригена, оказались на первых порах слишком темными и неудобопонятными для него. Но каким-то образом в его руки попались некоторые произведения Максима, прежде всего «Объяснение трудных мест в словах св. Григория Богослова» ( Г), у Эригены называемое просто Ambigua, или De Ашbiguis (также Expositio sermonum Gregorii Theologi). To, что ранее казалось для философа непонятным в творениях Дионисия, теперь выяснилось благодаря Максиму. Вероятно похвалы Максиму со стороны самого же Эригены и указание на особое значение творений Максима для понимания Дионисия и побудили короля поручить ему перевод названного сочинения на латинский язык. В предисловии к переводу, как бы в оправдание себя, почему он решился взяться за это дело, Эригена заявляет, что он не вступил бы в трудно проницаемый мрак мудрости Максима, если бы не видел, что Максим весьма часто вводит в свой труд в высшей степени темные идеи Дионисия, только что недавно переведенного, и удивительным образом разъясняет их. И для него нет никакого сомнения, что само божественное милосердие, которое просвещает сокрытое во мраке, неизреченным своим промыслом расположило обстоятельства таким образом, чтобы казавшееся ему весьма трудным в творениях Дионисия, или едва доступным, почти непонятным, было открыто в высшей степени ясным изложением Максима. Для примера он указывает затем некоторые из мыслей, выяснившихся для него после ознакомления с произведениями Максима [271] . Известно было Эригене и другое, подобного же характера, произведение Максима: «Объяснение различных трудных мест в Св. Писании», в ответ на вопросы Фалассия ( , ), у Эригены цитируемое под названием Scholia, самое обширное по объему и одно из самых важных по своей многосодержательности произведений Максима.
270
Migne, s. g. t. 90–91.
271
Praefat. ad vers. Maximi, с. 1195–1196: Fortassis autem qualicunque apologia de-fensus, non Cam densas subierim caligines, nisi viderem, praefatum beatissimum Maximum saepissime in processu sui opens obscurissimas sanctissimi theologi Dionysii Areopagitae sententias, cujus symbolicos theologicosque sensus nuper Vobis similiter jubentibus transtuli, introduxisse, mirabilique modo dilucidasse, in tantum, ut nullo modo dubitarem, divinam clementiam, quae illuminat abscondita tenebra-rum, sua ineffabili providentia hoc disposuisse, ut ea quidem, quae nobis maxime obstrusa in praedictis beati Dionysii libris, aut vix pervia sensusque nostros fugere videbantur, aperiret, sapientissimo praefato Maximo lucidissime explanante. (Cf. Versus, Sect. Ill, I, c. 1235). Далее указываются следующие мысли: о простоте и вместе сложности единой Причины всего; об исхождении божественной благости во все сущее и о возвращении к первоначальному единству, которое есть в Боге и есть Сам Бог, причем первое называется , второе — ; о том, что последовательное деление единого на многое сопровождается ослаблением силы по отношению к результату деления; о катафатическом и апофати–ческом богословии и их согласии между собою и о применении того и другого даже к сотворенным существам; о понятии движения в приложении к Богу; о характере божественного познания; о единстве и троичности Божества; «et multa alia, quae studiosus praesentis operis lector inveniet».