Влюбленные в Лондоне. Хлоя Марр (сборник)
Шрифт:
Свою пьесу молодой мистер Хиггс назвал «Дядюшка Амброз». У Уилсона Келли имелся одноименный брат, который недолгое время проучился в Оксфорде и теперь имел приход в Линкольншире. Побаиваясь, как и многие актеры, что его по ошибке примут за данного джентльмена, Келли имел обыкновение называть «мой брат во церкви» или вспоминать какой-нибудь анекдот из тех дней, когда «мой брат учился в Оксфорде» – не проявляя при этом ни малейшего недовольства именем, внешностью, манерами и, по сути, самим фактом существования Амброза. А потому первым его
– Как вам это, мистер Хиггс? – спросил тогда он.
– Замечательно, – ответил мистер Хиггс. – Что это значит?
– Будет вам, мистер Хиггс, вы же знаете, что такое косточка, которая приносит удачу. Она ассоциируется с исполнением желаний – иными словами, с появлением удачи, в данном случае в лице дядюшки Дадли, которая способна повлиять на положение семьи. Во втором акте можете дать нам что-нибудь про косточку. Косточка, разумеется, будет метафорическая.
– Понимаю, понимаю, – поощрительно кивнул мистер Хиггс.
– «Косточка удачи», – любовно повторил Келли, – если у вас, конечно, нет альтернативных вариантов.
– Как насчет «Удача косточки»? – спросил мистер Хиггс. – Вроде бы лучше передает смысл.
После минутного удивления Келли всерьез над этим задумался, а после объявил – не без причины, – что зависит от того, как посмотреть. Мистер Хиггс согласился, и пьеса осталась «Косточкой удачи».
– Вот как обстоят дела, – взял слово председатель. – Мистер Хиггс согласен, что «Косточка удачи» не дает нам всего, чего мы хотим. Только не в Лондоне. А ты что скажешь, Джон?
– Я всегда говорил, – отозвался Феррьер, – что это омерзительное, ужасное название.
– Да, да, мистер Хиггс теперь это понимает. Есть идеи, мистер Хиггс?
Мистера Хиггса посетила безумная идея спросить Уилсона Келли, нет ли у него при себе шпильки, но он отверг ее как бестактную. Прочих идей у него не наблюдалось.
– В таком случае мне пришла одна идея, – сказал Келли. – Я думал назвать пьесу «Мэ-э-э, мэ-э-э, паршивая овца», что подчеркнет суть первого акта, а именно, что Дадли был паршивой овцой в семье. Сделаете это для меня, мистер Хиггс? Это же просто строчка-другая.
– И как мне вставить «мэ-э-э»? – спросил, подумав, мистер Хиггс. Теперь он бросил курить (так сказать) и более чем когда-либо выглядел невинным младенцем.
Келли только собирался объяснить, что «мэ-э-э, мэ-э-э» – это просто… ну можно принять за символ того… когда Феррьер оторвался от бутылки и возвестил:
– Уже делалось.
– Вот как? Я и забыл. Жаль, а мне показалось отличным названием. Джон? Дай нам что-нибудь.
Мистер Феррьер предложил, мол, пусть будет что-нибудь со словом «любовь» – это всегда популярно. Речь шла о бизнесе, а к бизнесу он относился серьезно.
– «Любовь человека» или что-то в таком духе? Отлично, отлично.
– Это про «Баркаролу»? – с сомнением спросил Феррьер.
– Нет-нет, Джон, ничего такого. Золотая мелодия любви. В символическом смысле. Мистер Хиггс мог бы нам что-нибудь написать.
Мистер Хиггс предложил предоставить это мистеру Бернсу, который уже сообщил миру, что его «любовь – мелодия прекрасная, в гармонии со мной». На что Уилсон Келли встал, точно как в трансе, и произнес следующее, повысив голос, чтобы тот достиг воображаемой галерки:
– Любовь, как столь истинно сказал поэт Бернс, подобна мелодии, мелодии прекрасной, в гармонии со мной, золотой мелодии, моя дорогая, перебирающей душевные струны у стара и млада…да, стара и млада, Бетти, дитя мое, и устав от скитаний… если хочешь, но воистину стар в сравнении с твоей цветущей юностью…
– Никакого цветения, – вмешался Феррьер, возвращая дядюшку Дадли назад в зал заседаний, – никогда не знаешь, где окажешься с цветением. От цветочков добра не жди.
Внезапно сев, Уилсон Келли провел рукой по челу и предложил препоручить все мистеру Хиггсу, который им «что-нибудь даст».
– Значит, остановимся на «Золотой мелодии», да? Джон? С твоей стороны возражений нет?
– Сойдет. – Опустошив вторую бутылку, Феррьер развил тему: – Чертовски хорошо, по правде говоря. Что думает автор?
Сообразив по повисшей тишине, что он и есть автор, мистер Хиггс дал знать о своем полном согласии с мистером Феррьером. Хорошо с точки зрения сборов, сказал он самому себе, и ужасно со всех остальных.
– Так и порешим, – сказал Келли и, повернувшись к автору, добавил: – И да окажется она воистину золотой для нас обоих, мистер Хиггс!
Мистер Хиггс, не имея иных причин для надежды, тоже стал надеяться.
2
Клод шел на премьеру… «Ты должен, правда должен, дорогой… не глупи, конечно, должен… моя первая пьеса».
– Сэр Генри будет?
– Я его не звала. Сомневаюсь.
– Ну тогда ладно. Найди мне хорошенькую девушку, и я пойду.
– А ты не мог бы повести Хлою? – спросила Клодия, возясь с пудреницей – так, чтобы увидеть его лицо в зеркальце, но самой не показать заинтересованности.
– Хлою? – равнодушно переспросил Клод. – Она скорее всего пойдет с Иврардом Хейлом, разве не понимаешь? Она всегда с ним ходит.
– О! – Она задумалась на мгновение, как много или мало это значит, но решила не допытываться. – Ну пожалуйста, приходи, дорогой. Я буду так гордиться, представляя тебя всем нашим.