Влюбленный дьявол
Шрифт:
— Благодарю вас, мосье.
Лариса опустилась на краешек стоявшего возле стола стула с жесткой спинкой. Она опустила глаза, зная, что граф ее рассматривает.
— Вы хороший преподаватель?
— Надеюсь доказать это на деле.
— Это ваш первый опыт?
— Да, мосье. Наверное, моя крестная, леди Луддингтон, объяснила графине де Шалон, почему я была вынуждена пойти работать.
— Да, мне говорили, что вы вполне подходите, чтобы служить в моем доме, и что ваш английский совершенно безупречен.
— Надеюсь, это так. Мой отец, написавший несколько
— Это как раз то, что необходимо моему внуку, — одобрительно заметил граф. — Он сделал паузу и произнес: — Теперь, когда я вас увидел, я понял, что вы совсем не такая, как я ожидал, но это, может быть, и к лучшему. Лариса неотрывно смотрела ему в глаза.
— Женщины, которые были здесь и называли себя гувернантками, представления не имели о преподавании. Жан-Пьер — исключительный ребенок. Он способен научиться чему-либо только у того, кто завоюет его доверие. Поэтому важно в самом начале не совершить ошибку. Ему просто необходимо приличное образование, чтобы со временем он мог занять мое место, место главы семейства.
Лариса чуть было не заметила, что до той поры очень далеко, но сдержалась.
— В один прекрасный день он будет сидеть на моем месте. Он будет управлять этим имением, которое принадлежит моей семье вот уже семь столетий! Он добудет новую славу нашей прославленной фамилии, а как личность — будет предметом восхищения и уважения окружающих.
Ларисе показалось, что интонация графа выдает его слепую веру во внука, — очевидно, именно это няня и подразумевала, говоря, что граф безумно любит ребенка. В монологе графа возникла пауза, и Лариса почувствовала необходимость что-нибудь сказать:
— Я сделаю все, что от меня зависит, для того, чтобы Жан-Пьер смог достойно исполнить все предначертанное вами. Но пока он еще ребенок.
— Мальчик вырастает в мужчину! Знаете, как говорят иезуиты: «Дайте мне ребенка до семи лет, и я вылеплю его характер, который останется на всю жизнь!»
Лариса не знала, что и ответить. И граф сурово произнес:
— Будем надеяться, что это не так. Дуры, идиотки, которые пытались учить его до настоящего момента, все делали неправильно. Они с самого начала настраивали его против себя, а следовательно, против учебы. В мозгу ребенка всегда есть потайная дверь, которую он в любой момент может захлопнуть, если сам не пожелает учиться.
— Уверена, что это правда. Я думаю, что не следует перегружать сознание ребенка фактами, пока он не в состоянии понять их смысла.
— В этом вы правы, — сказал он таким тоном, как будто был удивлен наблюдением гувернантки.
— Я постараюсь пробудить у Жан-Пьера интерес к познанию нового. Это, насколько мне кажется, первый шаг к успешному обучению.
— Вы, несомненно, умны, мисс Стантон! Однако помните, что Жан-Пьер не простой ребенок. Он совершенно исключительный! И это мне нравится. Исключительный во всех отношениях! Надежда дома Вальмонов!
И вновь нотки фанатизма зазвучали в его голосе.
— Можете ли вы вообразить, мисс Стантон, что это означает, когда продолжение
Лариса поймала себя на желании задать вопрос, почему все замыкается на Жан-Пьере. А как же граф Рауль? Наверное, он станет наследником после смерти старого графа? Кроме того, граф Рауль молод, почему он не может жениться повторно и иметь другого ребенка, другого мальчика? Ларисе показалось, что граф игнорирует само существование собственного сына. Разумеется, задавать такие вопросы не представлялось возможным.
— Я надеюсь, мосье, — сказала она, — что вы не ждете немедленных результатов. Во-первых, мне нужно как следует познакомиться с Жан-Пьером, а ему со мной. Если в прошлом его дурно учили, то было бы ошибкой с самой первой встречи мучить его уроками. — Подумав секунду, она добавила: — Сначала, естественно, я стану разговаривать с ним на его родном языке, а потом постепенно постараюсь пробудить в нем интерес к изучению английского. В таком доме, как этот, уроки истории могут быть удивительно увлекательными и наглядными.
Граф, похоже, остался доволен тем, что сказала девушка. Выражение суровости постепенно сошло с его лица.
— Я предоставляю вам свободу применять свои методы на практике, мисс Стантон. Но я желал бы, чтобы мне регулярно сообщали об успехах Жан-Пьера. Мне не хотелось бы оставаться в неведении, а также быть обманутым. Вы меня поняли? Я не хочу слышать никакой неправды о нем.
Он говорил очень агрессивным тоном, и если все это время он продолжал сохранять неподвижность, то сейчас по окончании каждой фразы тяжело пристукивал кулаком по столу так, что дребезжала золотая чернильница.
— Не вижу причин говорить вам неправду, мосье, — ответила Лариса с достоинством. — В то же время, надеюсь, вы не станете запугивать меня.
— Запугивать вас? — удивился граф.
— Я вам честно сказала, что это мой первый опыт как гувернантки. Я хочу чувствовать доверие к себе, а страх — большая помеха этому.
— Мне кажется, мисс Стантон, что вы необычная гувернантка.
— Мой отец не любил всех на свете гувернанток. И я не очень бы хотела быть походить на тех, кого он величал «идиотками»!
— Ну да, конечно, — сказал граф.
Ларисе показалось, что впервые в его лице и голосе отразились простые человеческие чувства.
— На этом и закончим, мисс Стантон. Надеюсь увидеть вас утром вместе с Жан-Пьером к dejeuner [16] . Так как гостей не будет, то приходите вместе с ним в столовую.
— Благодарю вас, мосье, — сказала Лариса, вставая со стула.
Она сделала реверанс.
— Bonsoir, Mademoiselle.
16
Завтрак (фр.).