Вместо Смерти
Шрифт:
Нет, надо думать меньше, а то сойду с ума, да и Вере мое состояние вряд ли придется по душе...
14.
Выйдя из туалета, Петров не сразу пошел в зал, встал за портьерой. Вера сидела, искала что-то в сумочке. Найдя нужное - прозрачную пластиковую баночку - вынула из нее красную продолговатую таблетку, оглянувшись, проглотила, запила минеральной водой. Василий Павлович, смирившись с увиденным, пошел к ней, сел напротив, стал смотреть в глаза.
– Вы догадались...
– сказала женщина, мягко улыбаясь.
–
– Вы ведь монозиготные близнецы?
– Забудьте об этом. Я не умру, - коснулась ладошкой его руки.
– Вы хотите сказать, что не умрете на моем веку?
– Какой вы глупый! Говорите лучше о пустом. Веселитесь! А потом поедем ко мне пить кофе со сливками.
Минут через десять где-то недалеко взорвалась мина. По улице побежали люди. Одни к месту взрыва, другие прочь. Василий Павлович и Вера бежали друг к другу со скоростью ветра. К концу ужина они уже были единым существом, они чувствовали себя любящими супругами и верными друзьями.
Вера оказалась той еще штучкой. Она ни в какую не хотела быть Катей, быть памятью о ней, и Василию Павловичу пришлось здорово потрудиться, чтобы заслужить первый любовный поцелуй. После этого памятного события он напрочь забыл о своих пустынных обязанностях, и его наниматели забыли о нем, забыли, потому что были рады, что на свете появилось еще одно нежданное счастье пусть такое же короткое, как коротка жизнь пустынного цветка...
15.
Время текло незаметно, часы были неотличимы от недель. Каждую свободную минуту они проводили друг с другом, ходили, взявшись за руки, ночами тела их ни на минуту не отлеплялись друг от друга. Они были счастливы и научились забывать, что было на 'работе'. Однажды ночью, уже под утро, они проснулись одновременно. Он был весь каменный, она беззвучно плакала.
– Что случилось?
– спросил он, силясь что-то страшное в себе изжить.
– Мне приснилось, что тебя схватили, долго держали в бетонном подземелье, издевались... Потом надели оранжевый балахон и вместе с тринадцатью так же одетыми мужчинами, повели на берег, чтобы устроить массовую казнь и снять ее на камеры. У каждого из пленников за спиной стоял человек в черном с длинным остро наточенным ножом. Когда они начали резать горла, и полилась кровь, я не выдержала, выскочила из укрытия, стала стрелять. Когда тебе перерезали горло, в меня вошло десяток пуль я, умерла и тут же проснулась...
Помолчав, Василий Павлович сказал ломким голосом:
– Дело в том, что мне снилось то же самое. Может быть, нам не стоило смотреть вчерашний репортаж?
– О массовой казни?..
– Да, - Вера старалась со всех сил не сорваться в истерику.
– Может быть, и не стоило.
– Ты все же постарайся вспомнить, в чем я была. Другие детали постарайся вспомнить. Есть что-то странное во всем этом...
– Ты была в куртке песочного цвета, передний карман был наполовину оторван. На правой щеке - царапина, на ней запеклась кровь, - сказал Василий Павлович и провел пальцем по Вериной щеке, на которой не было никаких повреждений.
– Точно. Зарываясь в песок, чем-то поцарапала... А ты был сильно избит, левый глаз совсем затек - сплошной синяк. Горло тебе перерезал паренек, похожий на киргиза... Так?
– Его звали Ахмед, ему дали нож, чтобы он стал настоящим джихадистом, чтобы знал, куда он попал с маминого двора...
– Так что же получается?.. Мы с тобой видели один и тот же сон?
– Вряд ли это возможно, но другого объяснения у нас нет, - посмотрел женщине в глаза Василий Павлович.
– Дело не в объяснении. Сегодня вечером я не засну и замучу тебя своими страхами.
– Может, все обойдется? Постараемся не касаться друг друга.
– Думаешь, сон мог передаться тактильно?
– задумался Василий Павлович.
– Да. Мы уже давно с тобой слились душевно, и половинки наших душ, живут вместе, как половинки мозга.
Он стали целоваться, потом он овладел ею, и они чувствовали себя единым вечным существом.
16.
На следующий день по дороге на работу Василию Павловичу встретился Андерсен. Выглядел он усталым. Поздоровавшись, Василий Павлович посочувствовал:
– Неважно выглядите...
– Много работы. Многие косят от мирной жизни, от жен, детей, работы, просто от обыденности. Приходится быть внимательным. Вы знаете, - рассмеялся он, - у нас даже отдел новый организовался. Мирит супругов, подбирает пару разведенным, подыскивает интересную работу не нашедшим себя гражданам и гражданкам. Черт те что творится, люди не хотят просто жить, просто любоваться цветами, жрать шашлыки, трахать дамочек, ловить плотву, сгорать до красноты на синем море. Все хотят повоевать, все хотят пулю в живот! Здоровые, понимаете, хотят, здоровые. А у вас как дела?
– перерубил он решительно тему.
Василий Павлович рассказал ему все, в том числе, и о сне, который видел вместе с Верой.
– Хорошая у вас женщина, поблагодарили бы. Вижу, у вас далеко зашло?
– Дальше некуда, - признался Василий Павлович.
– В день я проживаю год. И она.
– А что касается ваших снов, вот что я вам об этом скажу...
– начал Андерсен и тут же замолк.
– Что?!
– спросил Василий Павлович, почувствовав, что Андерсен раздумывает, какую долю правды ему стоит раскрыть.
– Да нет, пожалуй, я вам ничего не скажу. Это будет то же самое, что разламывать киндер-сюрприз для ребенка. Ну, или вручать похоронку.
– Абракадабра какая-то. Я совсем вас не понимаю, - признался Василий Павлович.
– Это абракадабра входит в комплект услуг, за которые вы заплатили 340 000 рублей, - засмеялся Андерсен.
– Я знаю, вы все знаете, - заволновался Петров.
– И не говорите, потому что...
– Хорошо, - прервал его полковник.
– Я скажу, но скажу иносказательно: ваша машина буксует. Буксует по дороги из пункта А в пункт Б. С воображением у вас все в порядке? Так воображайте!
– Мне пора,- посмотрел Петров на часы решив не продолжать непонятных разговоров.
– Меня ждет машина на передовую.