Вне протяжения
Шрифт:
Стас тогда вспомнил, как ещё в детстве во время одного из путешествий с матерью, они побывали с автобусной экскурсией в городе Нарва и его пригороде Усть-Нарва. Границей с Эстонией служила река Нарова, на берегах которой высились напротив друг друга русская и тевтонская крепости. Уже тогда в эстонских магазинах цены на все основные продукты, начиная с хлеба и молока, поддерживались на несколько копеек ниже, чем с русской стороны. Потому десятитысячное население Ивангорода, относившегося к Ленинградской области, не ленилось ежедневно переходить пограничный деревянный мостик для закупок в Нарве. Интерес заключался не только в копеечном выигрыше,
Веткину давно хотелось побывать в Таллине, его представления о готической архитектуре ограничивались лютеранской церковью на Среднем проспекте Васильевского острова в Ленинграде, да сохранившимися старыми домами и крепостью Выборга. Знакомые будущие архитекторы советовали осмотреть именно Старый город Таллина, где остались собранными в одном месте образцы зодчества немецкого Средневековья. По их словам, тамошняя «застывшая музыка в камне» совсем не та картина, что в разрушенном войной Вильнюсе или Риге, где уцелевшие здания тех времён терялись среди моря поздней застройки.
«Мы живём, точно в сне неразгаданном…»5
– Станислав Дмитриевич, вас к телефону! Жен-чина! – елейно улыбаясь, оповестила старшая сестра реанимации Нинуша, как её за глаза называл весь персонал без исключения.
Дородная крашеная блондинка неопределённого возраста выглядела прочно сидящей на своём месте. Дамочка из тех, кого чужие дела всегда интересуют гораздо больше собственных. А уж, как работа ей важна, превыше всего на свете – это она никогда не упускала случая показать или высказать нередко ни к селу, ни к городу. При том она всегда оставалась неторопливой, даже вальяжной, с головой погружённой в важные текущие дела, чтобы ни у кого не возникало сомнений, будто они только благодаря ей и решались. Действительно, даже сестра-хозяйка не могла списать рваной простыни без её ведома.
Нинель Фёдоровна обосновалась здесь задолго до прихода Стаса, и он сразу с первого взгляда решил, что такая совершенно не подходит для реанимации, уместнее для неё оказаться за прилавком гастронома или на кухне столовой общепита. Пошустрее следует быть старшей сестре экстренного отделения, ему казалось, то «и ежу понятно». Аллочка, по его разумению, гораздо больше подходила на эту должность. Грамотная, понимает специфику работы, с каждым общий язык найдёт, сочувствует больным и тэ дэ, и тэ пэ. Впрочем, начальство всегда исходит из собственных соображений при подборе кадров, на то оно и начальство…
Незнакомый женский голос в трубке поначалу нисколько не озадачил Стаса, он успел привыкнуть к бесконечным звонкам родственников больных с привычными расспросами о лекарствах, анализах и состоянии на сегодняшний день.
– Станислав Дмитриевич Веткин? – приятный тембр не гасил металлических ноток.
– Да, он самый, здравствуйте…
– С вами говорит помощник прокурора Савицкая Елена Васильевна. – Стас едва не ляпнул: «очень приятно», но успел удержаться – чего же тут может быть приятного? Зачем врать? Видно, на этот раз родственник прокурорши попал к ним, могла бы сама появиться и поговорить лицом к лицу, или таким привычнее всегда пользоваться телефоном и не утруждать себя лишний раз? – Нам необходимо побеседовать. Когда вы сможете приехать в районную прокуратуру, завтра например?
– Ну, завтра в любое время… После десяти… Только я буду с ночного дежурства…
– Ничего, ничего, мы вас не задержим. Всего несколько вопросов. Итак, жду вас в одиннадцать в тридцать шестом кабинете. Запомните?
– Да, конечно.
– Значит, договорились, завтра в одиннадцать, – в трубке раздались гудки отбоя.
– До завтра, – запоздало согласился Стас, когда его уже не слушали.
Всё затянувшееся дежурство он не переставал ломать голову над странным приглашением или вызовом. В любом случае предстоящий разговор не сулил ничего хорошего. Ночь выдалась необычно спокойной, ничего экстренного. Он получил редкую возможность отдохнуть на диване в ординаторской, впрочем, полностью расслабиться на работе никогда не удавалось.
Стас долго не мог заснуть, когда же такое случилось, сновидения пришли беспокойные: он ссорился с женой, участвовал в перестрелке с фашистами, пытался выбраться из подбитого самолёта, несущегося вниз… Какой же отдых при лезущей в глаза подобной галиматье?
Проснулся незадолго до рассвета с ощущением внезапной тревоги, словно его резко толкнули в бок. Не сразу понял, где находится, и тут же уверился: в помещении он один. Сна больше не было, сквозь остаточный флёр полудрёмы почувствовал, как по коридору кто-то осторожно приближается к ординаторской. Неслышные шаги не нарушали тишины, будто никто и не ступал вовсе по полу. Стасом воспринималось лишь перемещение живой массы за неплотно затворённой дверью, беззвучное колебание воздуха – не более того.
Ему почему-то представилось, что это его жена Света, почему-то сильно захотелось, чтобы случилось именно так. На мгновение он почти уверился в реальности такой иллюзии, позабыв, где находится. Но, тут же опомнился: да откуда ей взяться ночью здесь на работе?!
За такими нелепыми размышлениями, пропустил миг, когда ЭТО просочилось в ординаторскую. Стас не мог припомнить, приоткрывалась ли дверь в слабо освещённый безлюдный коридор, или узкой щели оказалось достаточно, но в какой-то момент безошибочно ощутил присутствие неведомого существа в полумраке комнаты.
Сам он лежал на продавленном скрипучем диване, давно подлежавшем списанию, уткнувшись лицом в обитую дерматином спинку, и не мог видеть, а лишь чувствовал приближение ЭТОГО. Кто-то склонился над ним сзади, он ощутил теплоту бесплотных нечеловеческих ладоней или лап, наложенных на плечо и ухо. Вернее, ему так поначалу показалось, а на самом деле его накрыла плотная волна слегка подогретого воздуха, словно придавило неосязаемым силовым прессом.
Он хотел повернуться и рассмотреть незваного гостя, хоть что-то различить в темноте, но не смог даже пошевелить пальцем. НЕЧТО мягко, но цепко держало, давило ему на шею, на ухо, на мозг, он ощущал покалывание мелких иголок под кожей во множестве точек соприкосновения, будто успел отлежать эти места.
Голова работала чётко, тем не менее, тело совершенно отказывалось повиноваться. НЕЧТО продолжало нажимать с мягкой настойчивостью, постепенно усиливая гнёт, пригибая его сознание куда-то вниз в скрытую прежде, а теперь разверзнутую под полом пропасть, которую ничем не измерить. Он определённо чувствовал, что навалившееся на него бестелесное создание, скорее среднего рода, не женщина или мужчина, и уж вовсе не человек. Он слышал невнятное нисколько не грозное бормотание, даже улавливал отдельные слова, вроде бы, состоявшие из нескольких слогов. Всё звучавшее напоминало родной язык, но воспринималось полной абракадаброй.