Вне протяжения
Шрифт:
Во второй половине дня, когда после затянувшегося осмотра Старого города солнце указало на одну из старинных башен, все восприняли это знаком свыше. Действительно, там нашлось то ли кафе, то ли пивной бар, где они разместились за двумя столиками, с разрешения официанта составив их вместе. Желание побыть наедине с Катей не оставляло Стаса и только усиливалось с каждой минутой. И когда он заговорщически потихоньку предложил ей сбежать, она нисколько не возражала, даже видимо обрадовалась, только так же шёпотом попросила ещё немного подождать. Они продолжали перешёптываться, не обращая внимания на остальных, пока не договорились остаться на
Тем временем, собравшиеся успели обсудить без них меню на глянцевой бумаге, и на ехидный вопрос: «А вы, как, голубки?», оба поторопились заверить, что во всём согласны с большинством.
Каждому заказали светлого пива, а к нему две огромные порции на всех нарезанного кусочками копчёного палтуса, стоимостью намного превысившей все кружки на их компанию. Блюда с деликатесом установили по центру так, чтобы каждый мог свободно дотянуться. Стас впервые попробовал знаменитую прибалтийскую рыбину, она показалась ему слишком жирной со вкусом солёного сала. Нет, подумал он, под пиво гораздо лучше наша вобла, раки и креветки, впрочем, оно и с балычком из осетра или даже сомика неплохо бы пошло. Другое дело, что палтус представлял собой местную экзотику, но одного сегодняшнего знакомства с ним Стасу вполне хватило на будущее.
Когда расплатились после повтора и опустошения блюд, и все с явным нежеланием начали собираться в сторону вокзала, чтобы успеть на последний поезд, Стас и Катя в один голос объявили, что остаются.
– Ты, что Катюня? С дуба рухнула? А занятия? – озадаченно спросила одна из подруг в наступившей тишине.
– Ничего не случится, если один день пропустим, Ребята, не беспокойтесь за нас.
– Ну, дело ваше, вольному – воля… Тогда до свидания, товарищи, не увлекайтесь тут слишком.
– Да мы, как бы уже и паспорта имеем… – парировал Стас не без зависти отпущенную напоследок едкость.
– Ну, давайте, камрады, счастливо добраться! Во вторник увидимся, – поспешила закончить ненужный разговор Катерина и добавила тихо, как раньше, чтобы никто, кроме Веткина, не услышал:
– Да ну их на фиг, а то ещё передумают и останутся!
От удалявшейся компании донеслось последнее, что ещё удалось разобрать:
– Странные какие-то!
– Да, ладно, пусть их…
Оба снова почувствовали себя свободными, даже ещё больше, чем утром у вокзала. Так много хотелось успеть увидеть до темноты, но прежде следовало подумать о ночлеге. В радостном возбуждении они решили снять до утра номер или комнату на двоих, может, гостиничные бюрократы не обратят внимания на разность фамилий и прописки в паспортах. Здесь в Таллине не столь строгие правила, и им наверняка удастся, если вдруг спросят, убедить кого надо, что они «молодожёны».
В первом же открытом киоске «Союзпечати» нашлась карта города с указанием маршрутов транспорта и гостиниц, последними немедленно и занялись. Они успели получить отказы в четырёх прежде, чем неподалёку от Старого Города в стеклянной многоэтажной коробке с ничего не говорящим для них названием нашлось единственное место для Кати в уже занятом двумя женщинами номере на троих.
– Соглашайся! В крайнем случае, переночую на вокзале… – шепнул ей на ухо Станислав.
– Ладно, что-нибудь придумаем… – сразу согласилась она после второй неудачной попытки вложить лишнюю десятку в свой паспорт, чтобы пристроить здесь и Стаса.
– Всё против нас… – понуро заключил Веткин, когда они вышли в стеклянные двери.
– Но мы же вместе! – оптимистично возразила Катя. При этом улыбнулась совсем не печально, отчего ему тотчас захотелось немедленно её поцеловать, что он и поспешил исполнить тут же у входа в гостиницу.
– Сумасшедший! Что ты делаешь? Люди же смотрят! – не переставала смеяться Катя, отвечая мягкими губами на его настойчивость.
– Они же нас не знают, как и мы их…. – резонно заметил Станислав, с сожалением отступив на полшага.
Дальше они двинулись, тесно обнявшись, только сумка с ремнём через плечо Веткина настырно тыкала в спину, словно пыталась разъединить их с каждым шагом, и он немедленно перекинул вовсе не тяжёлую ношу на другую сторону.
«Не каждый вопрос заслуживает ответа»7
Без пяти минут одиннадцать Стас уже находился в прокуратуре. Недалеко от нужного кабинета коридор заканчивался небольшим аппендиксом. У стены тупикового образования за выкрашенным зелёной защитной краской столом пыхтел над листами бумаги краснолицый упитанный брюнет с авторучкой. Заметив интерес новоприбывшего к номеру на двери, мужчина поспешил заверить, что он туда самый первый. Стас недоумённо пожал плечами, и здесь очередь, пусть и небольшая, в любом случае он явился вовремя, как назначено.
От нечего делать прошёлся по коридору мимо остеклённого стенда с цветными типографскими портретами героев Советского Союза, выполнявших в Афганистане интернациональный долг. На фоне обветренных мужественных лиц в стекле отразилось его собственное – более мелкое, но живое и вовсе не спокойное, а потому особо не внушавшее доверия, в отличие от надёжных суровых афганцев. Когда повернул назад, писатель неведомо чего сложил листки в кожаную папку и с видом прыгающего в холодную воду прошмыгнул в кабинет. Стас дождался по своим «Командирским» ровно одиннадцати ноль-ноль и без стука заглянул за дверь с тридцать шестым номером.
Сбоку от механической пишущей машинки c уверенным видом восседала светловолосая женщина лет тридцати пяти-сорока, судя по прокурорской форме – хозяйка кабинета. Предыдущий посетитель успел разложить перед нею на столе пасьянс из бумаг и теперь тщетно пытался разобраться в содержании собственных записей.
– Извините, здравствуйте, мне было назначено…
– Веткин? Подождите в коридоре … Я скоро освобожусь.
Стас выругался в сердцах про себя и прикрыл дверь. Снова мимо стенда героев по коридору к выходу. А может, уйти отсюда вообще? Да нет, что за малодушие! От него не отстанут, ещё и не факт, что из этого заведения так просто выбраться. Лучше сразу во всём разобраться. Скорее всего, они лишь хотят что-то выяснить. Может, очередная жалоба вечно недовольных родственников больных? Захотелось курить, но надо выдержать силу воли, да и обидно было бы – десять лет истекает, как он переборол пагубную привычку, приобретённую в школе.
Станислав начинал закипать, в самом деле, что же это такое? После ночного дежурства вместо положенного отдыха ему приходится болтаться в коридоре районной прокуратуры в полном неведении, пока какая-то там помощница прокурора не соблаговолит уделить ему внимание! Что он, преступник какой? Он, спасший жизни не одному десятку, а, может быть, и сотням людей! Уж очень это походило на издевательство. Глубоко вздохнул, затем ещё раз и постарался думать совершенно о постороннем, хотя бы про те невозмутимые лица на стенде.